Бастард Ивана Грозного (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 20

Как только он увидел впереди всадников, его «чуйка» просигналила — враги.

— Враги, — крикнул он Адашеву, показывая рукой по ходу движения колонны.

Воевода словно постоянно ждал встречи с противником скомандовал:

— Пикейщики в атаку! Стрельцам заряжай!

Пол роты бросилось вперёд, но Саньку уже не догнал никто.

Освобождённый от якорей, струг рванулся вперёд и успел развить сумасшедшую скорость, когда столкнулся с первым всадником. Ветер дул боковой и гик стоял почти вдоль струга, потому атаке не мешал. Санька направлял струг, стараясь ударить всадника бортом и это ему удавалось, пока враги не поняли, грозящую им опасность и не рыскнули в стороны.

И тут Санька понял, что попал… Врагов оказалось слишком много и ехали они плотной колонной. Короче, струг на кого-то наехал и перевернулся. Мачта хрустнула, но не сломалась и не дала стругу сделать «оверкиль», а Санька вылетел из водительского кресла.

Благодаря его ловкости он удачно приземлился на четыре точки, ничего себе не повредив.

— Дзецко[22].

— И бог з ним, — произнёс другой и следом свистнула сабля.

Санька успел метнуться под круп лошади и схватился за оба сапога наездника, мешая ему привстать. Одновременно он подтянул ноги к груди и выбросил их вверх с одной стороны, и перебирая руками по телу всадника, взметнул себя на круп лошади, очутившись сзади седока.

Правой рукой Санька перехватил руку с саблей, а круговым ударом левого предплечья перебил всаднику горло.

Сабля оказалась в руке у Саньки, а всадник под копытами своей же лошади.

Повод Санька не брал, сапоги в стремена не вставлял, но лошадь, схваченная его сильными ногами, как клещами, даже и думать не могла своевольничать. Она крутилась под всадником, словно заводная игрушка, а Санька отмахивался от нападавших.

Холодным оружием, кроме ножа, он не владел. Немного занимался с короткими палками в рамках комплекса тайзицуань. Но и всё. Потому ляхи стали над ним просто потешаться. Их было слишком много, чтобы победить, а пики у них были длинные. Санька получил сначала один укол, потом ещё один, стал истекать кровью и, как-то незаметно, упал с лошади. Та, почувствовав свободу, скакнул в сторону, ударив Саньку копытом в грудь и Санька отключился.

Очнулся Санька и понял, что едет на волокуше, а вокруг него говорят по-польски. Их «дзекание» спутать с чем-то просто невозможно. С польским перемежался малорусский говор.

— Вот бисова дитина. Всю обедню испортил. Такой куш сорвался, — сказал один.

— Натомьяст их воевде пржейели, — ответил другой.

Санька не понял, что такое «пржейели», но в душе его похолодело. Он хоть сейчас мог соскочить с волокуши и задать стрекоча. Руки и ноги его были свободны, а раны, хоть и серьёзные, но уже затянулись. А на четырёх ногах его ни одна лошадь не догонит.

Однако, услышав про воеводу, Санька насторожился.

— Толку с того воеводи, — перебил первый. — Вийде надвичир[23].

«Да что ж такое?» — про себя возмутился Санька. — «Строили-строили, и на тебе, построили». Он лежал и не шевелился, а включился в «лес». На экране карты он увидел много точек и себя среди них. Ещё он увидел «точку» воеводы, движущуюся не так далеко от него, рядом с точкой лошади. Значит тоже на волокуше… Понятно.

Санька начал горловые вибрации. Звуки он не издавал, но произносил мысленно, и это снова подключило его к силе большого океана. Санька переходил по нотам сначала по гамме, потом через терцию, потом через квинту. Когда он понизил верхнюю ноту на октаву, а потом ещё на одну, сила на них с воеводой полилась удвоенным потоком.

Когда Адашев уже был готов очнуться. Санька остановил камлание и, наложив на боярина сон, уснул сам.

Санька определил местоположение по своей карте и к своему удивлению понял, что «ляхи» уходили от погони вниз по Дону, понимая, что препятствий внизу не встретят. Польский отряд уже прошёл городок Сарант, обобрав его до нитки и жестоко расправившись с жителями. Взрослых мужчин в плен брать не стали, но и слава богу не пытали. Времени не было. Опасались погони. Детей, женщин посадили на волокуши и в захваченные санные повозки и уехали.

Оказалось, Санька долго провалялся в беспамятстве.

Как не всматривался, но буера с Мокшей и Лёксой разглядеть Санька не смог. Далее какого-то предела «целераспознавание» не работало. Санька мысленно усмехнулся. «Целеуказание, „свой-чужой“, ещё бы пару ракет земля-земля…» Карта-картой, но что-то надо было делать. Сам бы он выжил в раскинувшихся по берегам Дона лесах, но воевода… Однако, уходить надо было сейчас, пока они ещё недалеко уехали от Саранты.

Этой же ночью Санька соскользнул боковым перекатом с волокуши и паучком, впившись когтями и подковками в лёд, «скользнул» к воеводе, и накрыл его своим телом. Прикрыв рот Адашева ладонью, Санька разбудил боярина и, прихватив его и увлекая за собой, также перекатом скатился на лёд. Мимо проехала лошадь со спящим всадником. Они перекатились ещё и ещё и затаились.

— Где мы? — Шепнул Адашев.

— Были у ляхов в плену, сейчас убежали, но далеко ли? До утра не хватятся, бо на ночлег не останавливаются. А до утра нам ещё дожить надо. Волки вокруг. Они за войском всегда идут. Ну, ты и сам знаешь.

Санька надорвал рукав и вынул из него плоский нож без ручки. Надорвав ворот рубахи, он обмотал получившейся лентой железку, сделав импровизированную рукоять.

— Возьми, — сказал он. — И не отходи от моей спины. Иначе обоим смерть.

— А ты?

— У меня есть, — сказал Санька и скинул сапоги.

Первого прыгнувшего на него волка, Санька встретил круговым ударом ноги. Получилось сильно и когти пробили грудину слева, достав рёбрами до сердца.

Второй волк прыгнул слева, целясь тоже в шею и Санька встретил его ударом левой ладони в горло. Пальцы его мгновенно сомкнулись и нашли когтями на гортани сонную артерию и, защемив, обратным движением вырвали её. Кровь хлынула фонтаном.

— Отходим, — сказал Санька, чуть надавливая на спину Адашева.

Они сделали несколько шагов назад и Санька вдруг ударил воеводу под колени, уронив на лёд. Одновременно он упал сам, перекатываясь через спину, и перебрасывая через себя огромную тушу. Вожак завизжал и, волоча выпавшие из вспоротого живота внутренности, заковылял в сторону. Но этом битва с волками закончилась, поняли они через пару минут.

— Чем ты их? — Испуганно спросил Адашев.

— Лень было ногти стричь, вот и пригодились.

Воевода нервно рассмеялся.

Они вместе нашли Санькины сапоги и, прихватив за ноги тушу самого маленького волка, побрели вдоль реки к городку. Санька не стал надевать сапоги и оставлял вполне себе медвежий след, а след воеводы стирался волочащейся тушей волка. К утру они успели спрятаться в сарае. Санька успел перекусить волчатиной. Адашев побрезговал. Но Санька отнёсся с пониманием, нарезал мясо на ленты и вывесил на мороз. Он знал, где у дядьки Кавала была припрятана соль. Не мог он её вывезти не просыпав. Так и случилось. Но сперва приехали ляхи, покрутились у растерзанной туши волка, прошли по оставленным Санькой «медвежьим» следам, плюнули и ускакали.

На радостях они пообедали строганиной и даже не обратили внимание на припорошенные снегом трупы, но потом радость резко прошла.

— Вот беда-то какая! — Сказал воевода. — Скокма человек побили, твари. Но как их закопаешь? А зверям нельзя оставлять. Волки съедят.

— Надо в погреб их…

— Точно.

Так и сделали. Всего нашли шестьдесят восемь тел. Одним погребом не обошлись. А к вечеру подошли «спасатели» из остатка роты охраны и Мокша с Лёксой на буере. Всё «устаканилось».

Переночевали в Саранте, а поутру тронулись в обратный путь наверх по реке.

— Здесь есть железо, — сказал Санька, сверяясь со «своей картой».