Re: Перерождение задрота любящего жанр стратегии! (СИ) - "Focsker" - Страница 11

— Кажется, ваш командир задал вопрос? — Данная картина меня слегка разозлила. Если эти парни таким образом решили развлечься, доведя мою собственность до предсмертного состояния, мне следовало наказать их. Не слишком жёстко, ведь казнив их я терял сразу десятерых работников и уважение в лице привыкших жить в таких обычаях людей, но и не слишком мягко, так как постоянных траты на поиск новых рабов и рабынь это так же не есть хорошо. Если это изнасилование, один из них точно поплатиться своей жизнью, но если нет, придётся думать о другом способе наказания.

— Командир, мы просто предложили этой Зорфу заработать лишний кусок хлеба для себя и своих братьев. Её никто не принуждал, и более того, она сама нас об этом попросила, — не поднимая головы проговорил мужчина с краю.

— Я принц Карл Людвиг Митчел Четырнадцатый. Зорфу, не боясь последствий и тех, кто за твоей спиной, ответь мне честно, без утайки — это так? Ты сама предложила своё тело этим мужчинам? — Шагнув вперёд, спросил я у вставшей на четвереньки зверолюдки, что лишь взглянув на меня в страхе затряслась, а после кивнула. Кажется, в не зависимости от того, что с ней сейчас произошло, меня она боялась куда сильнее, чем людей за её спиной. — Я тебя не слышу! — Сделав шаг вперёд, желая получить чёткий ответ прикрикнул я, и та, схватившись руками за голову, пискнула: — «Да, это я попросила их трахнуть меня, прошу, о великий принц, пощадите моих близких. Я всего лишь Зорфу, я не из Зифоф, прошу, прошу!»

Зифы? Это племя какое-то или что? Непонимающе взглянул на поморщившегося Гвиния Мэдэса. Он что-то знал и при виде моего вопросительного взгляда пояснил:

— Кажется, ранение повредило вашу память. Зифы, это племя звероволков, переданное после поражения и пленения в полях Патиллы первым принцем в ваше распоряжение. Когда их принцесса отказалась выполнять ваши законные требования, вы лично отдали приказ вздёрнуть каждого зверолюда из клана Зифы, а после подвесить у тракта в назидания другим покорённым народом. Пленённых зифовцев оказалось так много, что аллея из их подвешенных тел беря начало возле Нивграда оканчивалась аж возле самой столицы.

«Пиздец… Теперь я понимаю, почему тот работорговец с таким с страхом говорил со мной о зверолюдях».

— Где её награда? — Спросил я и к рукам девушки тотчас от всех стражников полетели куски хлеба, что та, бережно собрав в кучку, обвернула в кусок ткани, бывшей до этого, скорее всего, набедренной повязкой. «Спасибо-спасибо»… — Всё же сумев подняться и встав на ноги, повторяла она, не смея поворачиваться ко мне спиной. С всё так же опущенной головой она стала пятиться к воротам.

— Стой, — когда та поравнялась со мной, окликнул я зверолюдку, отчего из её рук выпала повязка, а сам хлеб полетел в песок.

— Прошу, простите меня, я всего лишь хотела накормить свою семью… — Обречённым голосом и проступившими на лице слезами, прошептала девушка.

Зверушку трясло, даже когда её посменно насаживало десяток солдат. Она выглядела куда лучше, чем сейчас, стоя на коленях и сложив предо мной в молельной позе свои тонкие костлявые ручонки. Плоская грудь, ниже которой чётко виднелись рёбра и таз обтянутый кожей не могли меня возбудить. Худое, разбитое и измазанное мужским семенем лицо с чётко виднеющимися от голода впадинами на щеках вызывало скорее отвращение, чем сострадание. Мне не хотелось на неё даже смотреть, но и отпустить ту просто так мне совесть не позволяла. Да-да, именно эта ебаная совесть, о наличии которой у себя я даже и не подозревал.

— Сколько женщин на руднике и какие задачи они здесь выполняют? — Спросил я у зверолюдки, но та настолько была испуганна, что за своими постоянно повторяющимися молитвами так мне и не ответила, после чего я продублировал этот вопрос, но только уже командиру.

— Около полусотни, их берут только когда мужчины рабы на соседних аукционах заканчиваются, а норму без людей не выполнишь. Вот и берут тех, кто помоложе да покрепче в шахту, а там ебашат, как и все, ваше благородие… — Не выбирая слов, проговорил стражник, за что в конечном итоге и получил мощной, стальной перчаткой моего капитана по своей чумазой морде.

— Забыл с кем говоришь, смерд?! — Злобно рыкнул гвардеец, отчего даже бедная Зорфу забыла как молиться. С разбитым от одного удара носом и губой, охранник, что как минимум на полторы головы был ниже любого из моих стражников, рухнул на колени и принялся извиняться.

— И многие из них попутно своим телом приторговывают? — Дождавшись, когда мужик слегка придёт в себя, спросил я, получив в ответ чёткое и ясное «все». Непорочные или желающих умереть побыстрее в таких местах, как это, быстро заканчивались. Спасая себя, своих любимых или близких, с коими им и довелось попасть в рабство, женщины шли на любые уступки и ухищрения ради выживания. Спасти всех их, сделав своими служанками и прислугой я не мог. Такой глупый и нелогичный ход не изменил бы естественного для этого мира положения дел. Ведь если исчезнут эти, им на смену приведут других. Запрети я использование женщин в своей шахте, те, которые могли попасть ко мне, отправятся к другим хозяевам, отношение которых к своему работнику может оказаться ещё более ужасным. Требовалось найти применение на шахте женскому труду, снизить до минимума их число в добыче, перенаправив человеческий ресурс на другие нужды. Но какие? Об этом я решил подумать, когда встречусь с ответственным за добычу. А пока…

— Псину в цепи, чтобы не сделала чего с собой и к моей повозке, хочу поговорить с ней в особняке. Этих десятерых наказать, «хлеб» не еда для Зорфу, кажется, так говорил один из поваров? — Обратился я к Гвинию и тот кивнул. В отличии от меня, советник вообще не испытывал какого-либо сострадания к рабыни, и даже напротив, моё желание забрать в город вызвало отвращение на его лице. Хотя на деле противиться моей воле он не стал. Напуганная своими знаниями обо мне, рабыня кричала и пальцами цепляясь за землю истошно молила о прощении. Либо я слишком дерзко отдал приказ, либо мы просто друг друга не поняли, но на разбирательство во всем этом, тем более при посторонних, у меня не было ни желания, ни времени. На прощание ещё разок окинув барак своим презрительным взглядом, двинулся к зданию администрации.

Вот в нём-то худых или стройных личностей как раз таки и не оказалось. Коротконогий лысый хряк, с запозданием встретивший меня в дверях первого этажа, низко поклонился. С испуганным лицом поприветствовал меня, а после, вытащив из своего токсично жёлтого фрака платок и отерев свою взмокшую лысину, предложил за чашечкой чая рассказать о целях моего визита. Именно с ним и его такой же «упитанной свитой», расположившейся по всем этажам здания, мне и предстояло проделать главную работу. Голд Нолберт, вместе со своим сыном и женой, больше двух десятков лет верой и правдой служили империи, отвечая за добычу в этой шахте. Лысый отец и его начинающий лысеть сынок, с радостью отчитывались о своих достижениях и растущих из года в год показателях добычи. Мужчины действительно являлись хорошо осведомлёнными в шахтёрских делах личностями, а вот их жена у меня вызывала немалое беспокойство. Упрекая своих мужчин, эта толстая карга, окружённая четырьмя весьма статными и разодетыми мужчинами Зорфами, постоянно говорила о слишком малых объемах золота, выделяемых на нужды шахты, при этом даже не пытаясь скрыть свои золотые перстни, коих на каждом из её толстых пальцев наблюдалось по две, а где и три штуки. Уверен, эта кикимора при своём то муже ни в чем не нуждалась, да и поёбывали её эти кабели из свиты весьма недурно. Вот только было в ней что-то такое, от чего мне хотелось избавиться. Только что — хрен её знает.

Первым делом подняв тему еды, узнал, что с продуктами проблем нет, всё покупается в точности с нормами, согласованными с градоначальником ранее. Другой вопрос: как, когда и в каком состоянии эти продукты прибывали? Так основной проблемой стала дорога, из-за которой телеги с припасами, идущими прямиком из Нивграда, нередко застревали в грязи и опаздывали к ужину. Также сами продукты, когда Голд приезжал в город, на прилавках рынков он видел одно, но по факту приезжало совершенно другое, отчего и приходилось часть продуктов прямо на месте выбрасывать, иначе из-за отравления работа могла стать на всём руднике. Скорее всего Тутлюс, сговорившись с кем-то из местных, спихивал сюда испорченные продукты своих городских друзей торговцев по хорошей цене, тем самым позволяя торгашам и себе немного подзаработать. Сам же Нолберт Голд казался мне весьма порядочным человеком, хоть и с внешнего вида так о нем не скажешь. В этом вопросе мной было предложено введение второго приёма пищи и увеличения процентной ставки выделяемой от общей выручки на дополнительную покупку продуктов. Теперь, если от торговцев Нолберту прибудет некачественный товар, он обязывался уведомить об этом городской совет, который в свою очередь должен был по всей строгости, плетью или золотом наказать недобросовестного поставщика. Мою просьбу о работе в две смены, как ночью так и днём, Голд так же воспринял с интересом, пообещав, что как только нормализуются поставки, попробовать разделить коллектив и ответственность за участки добычи между разными группами рабочих.