Дикий наездник - Торп Гэв - Страница 37

— Нет, — ответил Арадриан. — Но я…

— А без камней душ?

Вопрос застиг его врасплох, напомнив ему, что это не корабль рукотворного мира, а он более не алайтокец. Он успел привыкнуть к Шепоту, мысленно подменив им цепь бесконечности, с которой был знаком гораздо лучше.

Впрочем, вопрос все равно показался ему бессмысленным.

— А какая разница?

Цибилаху уселась в люльку за ним. Та подняла комморритку к стеклянному куполу главного фонаря «Рассветного паруса», который пока оставался непрозрачным и показывал склейку из неторопливо сменяющихся пейзажей — Арадриан узнал стокупольный храм Скорбей Иши на Алайтоке и высокие пики Небесных Вершин на Лугганате, увиденные им во время короткой побывки, когда он еще служил на звездолете «Лаконтиран».

Захват его кресла-сетки стал крепче, и он подъехал к главному пульту управления и навигационным мониторам. Арадриан инстинктивно опустил руки туда, где ожидал найти места соединения с цепью духов, однако его пальцы наткнулись лишь на гладкую панель.

Он узнал некоторые руны, что помечали проецирующие кристаллы и интерфейсные камни, но на месте других систем управления просто зияли пустоты.

— А где?.. — Он попытался обернуться в люльке, однако удерживающая сетка позволила ему увидеть Цибилаху лишь краем глаза.

— Никакого интерфейса с камнями душ, Арадриан, — сказала она, наслаждаясь его смятением. — Когда можно общаться по Шепоту напрямую, души мертвых не нужны для перевода.

— Что это значит? — Арадриан выбрался из сетки рулевого и, перекатившись на ноги, встал напротив нее.

— То, что ты считаешь психической общностью, на самом деле — естественный язык мертвецов. После Грехопадения мы потеряли способность слушать его напрямую, поскольку крик рождения Той-что-жаждет по-прежнему эхом отдается в материи душ нашего народа. Обитатели рукотворных миров используют руны и кристаллы, чтобы фильтровать шум, а мои сородичи-комморриты скрывают его за криками своих жертв. Шепот — это чистая мысль, сущность альдари. Он не подвержен скверне, от которой страдают наши тела.

Арадриан вспомнил свое «пробуждение» Иврайной, то чувство бесплотной чистоты, которое было состоянием рождения альдари, и забрался обратно в кресло.

— Никаких камней душ, — сказал он так, будто слова могли лишить концепцию странности. — Используй Шепот.

— Так ты хочешь научиться? — спросила Цибилаху.

Он опустил руки туда, где следовало находиться камням, и прогнал мысли, как научился это делать на «Лаконтиране». Вместо того чтобы тянуться разумом к сети «Рассветного паруса», он послал его в дрейф, подобно отдающему концы кораблю, и ощутил вокруг себя еще более обширную связь.

В его голову вонзился резкий и острый разум комморритки.

+Сочту это как «да»,+ подумала она.

По визуальным преобразователям, заменяющим Смотрительнице Тьмы глаза, поползли мимолетные образы из навязанной трансляцией атаки альдари и полуслучайных выбросов архивных данных. Разворачивающиеся в настоящий момент события продолжали вызывать спорадические вспышки памяти, поскольку соответствовали прошлому опыту или иным образом совпадали с некоей прежней деятельностью, записанной в обширных банках информации Панталикоа.

Нынешняя битва шла вразрез с замыслами фаэрах. Все больше и больше альдари высаживались у окраин города, но из-за стремительности нападения Смотрительнице Тьмы трудно было отреагировать должным образом. К тому же противник наступал гораздо быстрее, чем город успевал пробудить ее последователей.

Мысленная цепочка вызвала новую вспышку воспоминаний-данных: вырвавшиеся из порталов-прорех буйные порождения варпа, что обрушились на жителей Чазаокала. Обитатели той проклятой подреальности прокатились через половину континента, прежде чем первые когорты смогли дать им отпор. В небесах над Фонарным мостом замелькали смертоносные лучи, испепеляя колоссальных хищников.

Обтекаемые и быстрые корабли альдари с виду напоминали тех самых существ. Неужто древние враги поддались анафеме? Смотрительница Тьмы не заметила других явных признаков скверны, и наблюдаемое сейчас противоречило ее воспоминаниям об альдари, которых направили воевать со старушечьими мирами. Галактические Инженеры создали этот смертоносный новый вид ради конкретной задачи — бороться со вторжениями из иных измерений.

Столько всего она не знала. Столько поколений, не оставивших после себя и следа.

Воспоминания продолжали течь полузримой рекой, пока фаэрах составляла для своих просыпающихся фаланг новые алгоритмы атаки. Мало просто удержать Панатейтиковое хранилище, требовалось на корню пресечь возможность для альдари взаимодействовать с запирающим механизмом. Она не знала почему, но всякий раз, когда фаэрах задумывалась о последствиях поражения, над ней нависало гнетущее ощущение катастрофы.

Эти думы принесли с собой сумбурные воспоминания, как недавние, так и старые. Планеты, бесследно сгинувшие в темноте, разорванные укрощенными черными дырами, растерзанные дисгармоничными взрывами частиц или просто очищенные от всех форм жизни специально выпущенными доминантными вирусными векторами. Погибали миллиарды и истреблялись целые виды, только чтобы остановить продвижение Крадущегося врага.

Яркое воспоминание о созвездии, исчезающем из неба над Панталикоа, навеяло мысли о ее титуле. Смотрительница Тьмы. Он относился к ее текущей задаче или к истории?

Следом пришло откровение.

Панталикоа и Чазаокал. Два из семи.

Замигали гептарические координаты: Алексакрис. Дажар. Имсуда. Акадис. Жаньява.

Септаплюрахия Киуша.

Ее владения. Семь миров, каждый содержал по одному Панатейтиковому хранилищу.

Что с остальными шестью?

Панталикоа было еще далеко до возвращения полной работоспособности, и, пока все усилия направлялись на отражение штурма альдари, гробница не могла выделить энергию межзвездным сенсорам. Отсутствие четкого сигнала от миров-принцесс могло интерпретироваться двояко. Или они оставались в спячке, или были уничтожены. Если второе, значит, Панталикоа — последние врата в хранилище. Если же первое, то сколько пройдет времени, прежде чем воинственные альдари обратят взор на другие миры Септаплюрахии?

Ни один из вариантов не удовлетворял фаэрах. Агрессию альдари следовало пресечь любой ценой. Программа гробницы, как ей и полагалось, просчитывала атаки неприятеля, но действовала крайне медленно, чтобы как можно дольше удерживать в стазисе самые редкие машины и обитателей катакомб. Если Смотрительница Тьмы хотела избежать катастрофы, ей следовало запустить протоколы эскалации для ускорения процесса пробуждения

Прискорбное, однако неминуемое следствие нападения альдари. Эти меры дорого обойдутся Септаплюрахии, и после полной активации она, несомненно, привлечет внимание различных других врагов. Септаплюрахия просуществовала так долго благодаря тому, что оставалась спрятанной, но уцелеет ли она, если о ней узнает остальная Вселенная?

Неизбежным завершением стратегии Смотрительницы Тьмы станет полная активация всех оборонительных систем Септаплюрахии.

Сгорит много миров.

Поначалу поток информации был всепоглощающим. Каждая система «Рассветного паруса» атаковала Арадриана бесконечным хаосом данных и откликов. Без инертного психического потенциала камней душ, что поглощал большую часть импульсов, он осознавал мельчайшие подробности работы корабля. Ощущение было сродни тому, как если бы иннари заставлял сердце биться сознательным усилием, намеренно делал каждый вдох, посылал сигналы в мышцы, прислушивался к каждому нервному окончанию и…

+Верь.+

Мысль Цибилаху впорхнула в разум Арадриана, вытеснив оттуда поток ответных импульсов жизненной энергии. С растущей паникой он попытался ухватиться за разорванную связь, как будто корабль отваливался от него целыми кусками.

+Сфокусируйся. На. Мне.+

Ее присутствие стало столпом среди колышущейся трясины психических данных. Арадриан мысленно направился к Цибилаху, будто уставший пловец, пытающийся добраться до скалы.