Голодные Игры глазами Пита Мелларка (СИ) - "Mary_Hutcherson" - Страница 31

Мирта с Катоном тренируются и выглядят счастливыми. Оба хохочут и резвятся, будто они дома, и сегодня один из самых обычных дней. Диадема спит в своей палатке и за все утро только один раз вылезала из нее, да и то только ради того, чтобы пожаловаться Катону, что ей жарко. Остальные тоже сидят в своих палатках и не высовываются.

А мне все чаще и чаще в голову лезут ужасные мысли. Сегодня ночью Катон со своей компанией были совсем близко к Китнисс. Даже страшно подумать, что было бы, если бы они ее заметили. Даже не знаю, что теперь делать, ведь она могла продолжать двигаться в направлении от Рога, а могла, наоборот, вернуться, а могла вообще пойти в другую сторону. Катон настроен очень решительно, и он не успокоится, пока не найдет Китнисс. Сейчас я с легкостью могу взять нож, подойти и убить его, потому что он мне доверяет. Он даже не забрал у меня оружие после нашего похода. Да вот только, если я прикончу его сейчас, меня сразу же убьют другие профи. А Мирта позаботится о том, чтобы я умирал долго и мучительно. А потом она позаботится, чтобы смерть Китнисс была не менее ужасной. Напасть сейчас — глупая идея. Только вот как понять, когда наступит нужный момент?

Сейчас я ничего не знаю наверняка, поэтому придется импровизировать.

Солнце жарит просто невыносимо сильно. Обливаюсь водой, но она высыхает за десять минут. Все, даже Диадема, вылазят из своих палаток, потому что там внутри, как в бане. Все время кто-то ходит к озеру то за водой, то просто умыться. Выпиваю целую бутылку меньше чем за час и уже допиваю вторую.

— Приубавьте там свои печи! — кричит в небо Катон.

Да вот только ничего не помогает. Решаю пойти к озеру и сесть прямо в воду. Если верить словам Мирты, то ночью вода была ледяная. Не могла же она нагреться за половину дня? Но, когда подхожу к берегу и зачерпываю воду ладошками, убеждаюсь, что еще как могла. В такой воде можно заварить чай! Тихонько ругаюсь себе под нос, набираю еще воды в обе бутылки и иду обратно.

— Освежает водичка? — усмехается Катон.

— Еще немного и в ней можно будет варить суп, — в шутку отвечаю я.

— Ты же вроде пекарь, — встревает Мирта, — неужели не привык стоять у печи целыми днями?

В этом она права. Моя мать не успокоится, пока мы не выполним дневную норму, которую она сама и устанавливает. Два года назад за день до Жатвы все в моей семье подхватили простуду. Я был единственным здоровым членом семьи, не считая матери. Хотя это и не удивительно, потому что она никогда не болеет. Даже помню, как однажды мой старший брат пошутил, будто она продала душу дьяволу в обмен на свое здоровье, а она услышала это и избила его какой-то палкой до такой степени, что он не вставал с кровати почти два дня. Так вот в тот день она разбудила меня в три часа ночи и отправила в кондитерскую делать торты. К полудню я уже валился с ног, но она кричала на меня и не разрешала даже передохнуть. Я работал в пекарне до самой ночи один, но выполнил дневную норму. Это был один из немногих разов, когда мать меня похвалила.

Вот тогда я испытывал примерно те же ощущения, что и сейчас. От непрерывной работы печи раскалились до невозможности, и стоять около них было невыносимо. Сейчас на арене жара еще хуже, чем тогда.

— Да ты права. Я привык стоять около печи. Только вот мне еще не приходилось находиться внутри нее.

Они с Катоном дружелюбно смеются нам моей шуткой и продолжают тренироваться. Их тренировки можно назвать чем угодно, кроме тренировок. Всем и так ясно, что Мирта лучше всех присутствующих метает ножи, но это не останавливает Катона, и он, якобы, показывает ей, как нужно правильно держать кисть. Если описать это точнее, то он стоит, прижавшись к ее спине, обняв одной рукой вокруг талии, а другой рукой держит ее руку с ножом.

Могу сказать одно: счастливей, чем сейчас, я Мирту еще не видел. Опять становится немного завидно. Они оба попали на Игры, и никто из них не разыгрывает любовь для своих целей. Их любовь, наоборот, портит все планы менторов. А мы с Китнисс… про нас даже нельзя сказать МЫ. Она сейчас прячется где-то в лесу и думает о том, что ей жутко повезло, потому что ни один профи не заметил ее ночью…

Эта мысль прокручивается в моей голове, и меня будто обдает ледяной водой! Она видела меня с профи, слышала, что я пошел добить ту девушку, но она же не знает, что я не убивал ее! Китнисс наверняка думает, что я заодно с профи! Наверняка считает меня предателем…

Становится дико больно от мысли, что она меня, возможно, ненавидит. Да, Китнисс никогда не питала ко мне нежных чувств, но она точно не ненавидела меня! А вот сейчас я предатель в ее глазах. Я тот, кто променял моральные принципы на защиту собственной шкуры. И она узнает правду, только если у нее получится победить. Победителям всегда включают фильм, в котором показывают все происходящее за все дни на арене. И еще Хеймитч, он может ей все объяснить. Только вот сейчас я — худший враг в ее глазах.

Дохожу до своей палатки и запихиваю воду внутрь, потому что под открытым солнцем через полчаса она закипит. Вроде бы я должен быть счастлив. Мой план пока что удается реализовать на все 100%. Катон доверяет мне, и вчера ночью никто не заметил Китнисс, и даже не догадался, что мы были к ней так близко. Только вот на душе все равно паршиво. Облокачиваюсь на свернутый спальный мешок и закрываю глаза в надежде уснуть.

И не зря, потому что в следующий раз, когда открываю глаза, солнце светит куда слабее, чем днем. Время близится к вечеру, и все профи около припасов набивают рюкзаки оружием и водой.

Поднимаюсь с земли и разминаю затекшие ноги.

— Женишок проснулся, — замечает Диадема.

— Который час?

— Самое время идти в лес, — отвечает Мирта и вытаскивает из коробки еще один небольшой ножик. — Возьми с собой все, что может там пригодится. Мы надолго.

Быстро киваю и иду к озеру. Наполняю обе бутылки все еще теплой водой, проверяю запас еды, ее еще предостаточно, сворачиваю в рюкзак спальный мешок и нахожу в припасах новую аптечку. Мирта, проходя мимо меня, кидает мне под ноги два ножа — совсем маленький и побольше.

— Знаешь, Пит, — специально громко говорит Катон, выбирая оружие, — сейчас ты стал нам абсолютно бесполезным. И так понятно, что ничего нового ты нам не скажешь. Но только вот убивать тебя сейчас как-то глупо. Это будет бесполезная смерть, понимаешь?

— И к чему ты клонишь? — сглатываю я.

— Да вот думаю, что убью тебя только после того, как ты собственными глазами увидишь смерть своей возлюбленной. Чтобы ты знал, что причастен к этому. Ты должен осознать это и умереть с чувством вины. Это будет впечатляюще.

— Мне плевать на нее, неужели не ясно? — говорю это как можно более уверенно, но голос все равно немного дрожит. И в душе поселяется что-то неприятное. Он ведь в самом деле может это сделать, тогда Китнисс будет умирать, ненавидя меня всем сердцем. Закрываю глаза, чтобы ужасная картинка пропала, но теперь она останется со мной навсегда.

По его реакции понимаю, что он мне не верит. Что такое могло произойти за время, пока я спал? Неужели Марвел смог перетянуть его на свою сторону?

— Хочешь сказать, что смог бы ее убить? Хочешь убедить меня в том, что, когда я вспорю ей живот, ты даже глазом не моргнешь?

Не знаю, что ответить, и протираю вспотевшие ладошки о штаны. Становится больно из-за порезов на руках, которые до сих пор не зажили. И тут мне в голову приходит идея.

— Видишь это? — показываю ему свои ладони. — Она толкнула меня на вазу, якобы случайно, но на самом деле, чтобы сократить мои шансы на победу. А теперь назови мне хоть одну причину, по которой я не должен хотеть ей отомстить?

Он, кажется, задумывается, а потом бросает взгляд на Марвела. Ну, ясное дело, без него не обошлось…

— Я люблю месть, — довольно и зловеще кивает Катон.

Кажется, этот псих опять на моей стороне, потому что Марвел недовольно фыркает и бросает на землю свой спальный мешок.

— Ну тогда, я думаю, больше не будет возникать подобных вопросов? — собираю всю свою уверенность, чтобы сказать это. Слова произносят нужный эффект.