Мио, мой Мио ! - Линдгрен Астрид - Страница 1
- 1/25
- Следующая
Астрид Линдгрен
Мио, мой Мио !
И день и ночь в пути
Слушал кто-нибудь радио пятнадцатого октября прошлого года? Может, кто-нибудь слышал сообщение об исчезнувшем мальчике? Нет? Так вот, по радио объявили:
"Полиция Стокгольма разыскивает девятилетнего Бу Вильхельма Ульсона. Позавчера в шесть часов вечера он исчез из дома на улице Упландсгатан, тринадцать. У Бу Вильхельма Ульсона светлые волосы и голубые глаза. В тот день на нем были короткие коричневые штаны, серый вязаный свитер и красная шапочка. Сведения о пропавшем посылайте в дежурное отделение полиции".
Вот что говорили по радио. Но известий о Бу Вильхельме Ульсоне так никогда и не поступило. Он исчез. Никто никогда не узнает, куда он девался. Тут уж никто не знает больше меня. Потому что я и есть тот самый Бу Вильхельм Ульсон.
Как бы мне хотелось рассказать обо всем хотя бы Бенке. Я часто играл с ним. Он тоже живет на улице Упландсгатан. Его полное имя - Бенгт, но все зовут его просто Бенка. И понятно, меня тоже никто не зовет Бу Вильхельм Ульсон, а просто Буссе. (Вернее, раньше меня звали Буссе. Теперь же, когда я исчез, меня никак не называют.) Только тетя Эдля и дядя Сикстен говорили мне "Бу Вильхельм". А если сказать по правде, то дядя Сикстен никак ко мне не обращался, он вообще со мной не разговаривал.
Я был приемышем у тети Эдли и дяди Сикстена. Попал я к ним, когда мне исполнился всего один год. А до того я жил в приюте. Тетя Эдля и взяла меня оттуда. Вообще-то ей хотелось девочку, но подходящей девочки не нашлось, и она выбрала меня. Хотя дядя Сикстен и тетя Эдля мальчишек терпеть не могут, особенно когда им исполняется лет по восемь-девять. Тетя Эдля уверяла, что в доме от меня дым стоит коромыслом, что я притаскиваю с прогулки всю грязь из парка Тегнера, разбрасываю повсюду одежду и слишком громко болтаю и смеюсь. Она без конца повторяла: "Будь проклят тот день, когда ты появился в нашем доме". А дядя Сикстен вообще ничего мне не говорил, а лишь изредка кричал: "Эй ты, убирайся с глаз долой, чтоб духу твоего не было!"
Большую часть дня я пропадал у Бенки. Его отец часто беседовал с ним и помогал строить планеры. Иногда он делал метки на кухонной двери, чтобы видеть, как растет Бенка. Бенка мог смеяться и болтать сколько влезет и разбрасывать свою одежду где ему вздумается. Все равно отец любил его.
И ребята могли приходить к Бенке в гости и играть с ним. Ко мне никому не разрешалось приходить, потому что тетя Эдля говорила: "Здесь не место для беготни". А дядя Сикстен поддакивал: "Хватит с нас и одного сорванца".
Иногда вечером, ложась в постель, я мечтал о том, чтобы отец Бенки вдруг стал и моим отцом. И тогда я задумывался, кто же мой настоящий отец и почему я не вместе с ним и с мамой, а живу то в приюте, то у тети Эдли и дяди Сикстена. Тетя Эдля как-то сказала мне, что моя мама умерла, когда я родился. "А кто был твоим отцом, никто этого не знает. Зато всем ясно, какой он проходимец", - добавила она.
Я ненавидел тетю Эдлю за то, что она так говорила о моем отце. Может, это и правда, что мама умерла, когда я родился. Но я знал: мой отец - не проходимец. И не раз, лежа в постели, я украдкой плакал о нем.
Кто был по-настоящему добр ко мне, так это фру Лундин из фруктовой лавки. Случалось, она угощала меня сладостями и фруктами.
Теперь, после всего, что произошло, я часто задумываюсь, кто же она такая, тетушка Лундян. Ведь с нее-то все и началось тем октябрьским днем прошлого года.
В тот день тетя Эдля то и дело попрекала меня, будто я причина всех ее несчастий. Около шести часов вечера она велела мне сбегать в булочную на улице Дротнинггатан и купить ее любимых сухарей. Натянув красную шапочку, я выбежал на улицу.
Когда я проходил мимо фруктовой лавки, тетушка Лундин стояла в дверях. Взяв меня за подбородок, она посмотрела на меня долгим странным взглядом. Потом спросила:
- Хочешь яблоко?
- Да, спасибо, - ответил я.
И она дала мне красивое спелое яблоко, очень вкусное на вид.
- Ты не опустишь открытку в почтовый ящик? - спросила тетушка Лундин.
- Конечно, - согласился я.
Тогда она написала на открытке несколько строк и протянула ее мне.
- До свидания, Бу Вильхельм Ульсон, - сказала тетушка Лундин. - Прощай, прощай, Бу Вильхельм Ульсон.
Ее слова прозвучали так чудно. Она ведь всегда называла меня просто Буссе.
До почтового ящика нужно было пройти еще один квартал. Но когда я опускал открытку, то увидел, что она вся сверкает и переливается, словно написана огненными буквами. Да, так и есть, буквы, которые написала тетушка Лундин, горели как на световой рекламе. Я не мог удержаться и прочитал открытку. Там было написано:
Королю Страны Дальней. Тот, кого ты так долго искал, в пути. И день и ночь он в пути, а в руке у него волшебный знак - золотое яблоко.
Я не понял ни слова. Но мороз пробежал у меня по коже. Я поспешно бросил открытку в ящик.
Интересно, кто же это и день и ночь в пути? И у кого в руке золотое яблоко?
Тут я взглянул на яблоко, что мне дала тетушка Лундин. Яблоко было золотое.
Теперь я могу поручиться: я держал в руке прекрасное золотое яблоко.
Я почувствовал себя страшно одиноким и чуть не заплакал. Пошел и сел на скамейку в парке Тегнера. Там не было ни души. Наверное, все ушли ужинать. Смеркалось, накрапывал дождь. В домах вокруг парка зажглись огни. В Бенкиных окнах тоже горел свет. Значит, он дома, вместе с папой и мамой, ест блины и горошек. Наверно, повсюду, где горит свет, дети сидят возле своих пап и мам. Только я здесь один, в темноте. Один, с золотым яблоком в руках. А что с ним делать, не знаю. Поблизости стоял уличный фонарь, свет от него падал на меня и на мое яблоко. Вдруг в свете фонаря на земле что-то блеснуло. Оказалось, это простая бутылка из-под пива. Конечно, пустая. Кто-то засунул в ее горлышко кусок деревяшки. Может, это сделал один из тех малышей, что днем играют в парке.
Я поднял бутылку и прочел на этикетке: "Акционерное общество пивоварения. Стокгольм, 2-й сорт". Неожиданно мне показалось, будто в бутылке кто-то копошится.
- 1/25
- Следующая
