Молчи (ЛП) - Malcom Anne - Страница 34

— Но я сделаю это, — быстро продолжил Мэддокс, как будто почувствовал, что она собирается сбросить звонок.

Орион стиснула зубы, не в силах избавиться от гнева на этого мужчину. Она не могла открыть рот, чтобы поблагодарить его, не могла произнести эти слова. Гребаное нарушение протокола было наименьшим, что он мог для нее сделать.

— Но это ничего не значит, — сказала она.

Пауза.

— Мне снова к тебе прийти?

— Не притворяйся дураком, Мэддокс, тебе это не идет. Если только благодаря футболу ты еще больше не повредил свою голову. Ты понял, что я имела в виду, — сказала она с кислотой в голосе. — Для нас это ничего не значит. Нет никаких нас. Ты всего лишь детектив, расследующий мое дело. Я не собираюсь превращаться в девушку, которую, по твоему мнению, ты знаешь. Я для тебя никто, кроме жертвы, которой ты оказываешь услугу. Ясно?

Еще одна пауза. Более длинная.

— Хорошо, Орион, — ответил он, тяжело вздохнув.

Она должна была что-то почувствовать, распознав эмоции в его голосе: печаль и усталость.

Но она ничего не почувствовала.

***

Три дня спустя

— Что ты здесь делаешь?

— Следую своей интуиции, — ответил Мэддокс, облокачиваясь на свою машину.

Это был черный «Камаро». Красивый, блестящий, впечатляющий. Когда Орион было четырнадцать, она представляла, что Мэддокс будет водить именно такой автомобиль. Одна-единственная вещь, которая оказалась именно такой, какой она себе представляла.

Он поднял свои солнцезащитные очки на макушку.

— На самом деле, это вовсе не интуиция. Эйприл сказала, что ты планируешь поехать на автобусе. Так что, это она здесь настоящий детектив, раз заметила твой билет, — он поднял руку, чтобы подавить гнев, который проявила Орион при этих словах. — Теперь, прежде чем ты разозлишься на нее, я хочу сказать, что она всего лишь пыталась присмотреть за тобой. Она знала, что ты не сделаешь ничего подобного, как например, попросишь кого-нибудь из нас отвезти тебя. У меня было предчувствие, что адрес был тебе нужен не просто так. И я не хочу, чтобы ты ехала в автобусе, полном незнакомцев, — он

пожал плечами. — Знаю, это не мне решать. И ты можешь сказать, чтобы я отвалил, — Мэддокс сделал паузу. — Но у меня сегодня выходной, полный бак бензина, и уверен, достаточно лошадиных сил, чтобы обогнать автобус. И к тому же, есть значок полицейского, чтобы обеспечить комфортную поездку. Тебе решать.

Орион стиснула зубы, сжимая сумку, которая была перекинута через плечо. В ней лежала косметика, сменная одежда и другие предметы первой необходимости. А так же книга «Дьявол в белом городе»*.

Она хотела разозлиться на Эйприл за вторжение в ее частную жизнь, за то, что рассказала обо всем Мэддоксу, и за то, что решила, будто у нее есть на это право. Орион должна была злиться на нее, но больше не могла. Благодаря своей настойчивости с каждым визитом Эйприл удавалось постепенно разрушать суровую оболочку Орион.

Тем не менее, она могла заставить себя разозлиться на Мэддокса. За то, что он стоял перед ней, так чертовски небрежно облокотившись на свою машину, как будто имел право находится здесь, смотреть на нее и следовать за гребаным автобусом через весь штат.

— Я могу сама о себе позаботиться, — выпалила она, сжав руки в кулаки.

— Я знаю.

Орион ждала, что он скажет что-нибудь еще. Но он этого не сделал.

Он был прав. Ей не хотелось ехать в автобусе, полном незнакомых людей. По ее коже пробежали мурашки от страха при мысли, что они могут узнать ее. Ее волосы были собраны в тугой пучок, бейсболка с надписью: «Сент-Луис Кардиналс»* была низко надвинута на лицо. Она сильно постаралась над макияжем, чтобы выглядеть старше, чем девушка, о которой говорили во всех новостях.

Она проделала хорошую работу, но это не означало, что она будет неузнаваема. Она достаточно пожила в этом новом мире, с камерами и репортерами, интернетом, незнакомцами, желающими получить фотографии и ответы на вопросы, которые она не могла дать. Она не хотела в этом участвовать.

Но альтернативой автобусу, полному незнакомцев, была поездка в одной машине с Мэддоксом. Что было хуже?

Она ненавидела это чувство, когда приходилось полагаться на кого-то еще, кроме себя. Она даже немного возненавидела Мэри Лу за то, что та связала ее этим гребаным обещанием.

— Хорошо, — выпалила она, ненавидя его и себя. — Но ты только меня подвезешь, ничего больше. И я сама выбираю музыку.

Он лишь раз кивнул, и, к счастью, ему хватило ума не улыбнуться так, как будто он победил.

— Договорились, — сказал он с легкой ухмылкой, которую ей захотелось стереть с его глупого лица.

***

— Что случилось у Жаклин с лицом?

За два часа они не произнесли ни слова. Орион была уверена, что ей хотелось именно такой тишины между ними: «Twenty One Pilots» играли из динамиков, Мэддокс был сосредоточен на дороге, а не на том, чтобы попытаться установить между ними хоть какую-то связь.

Но минут через пять она передумала. Тишина была еще хуже.

— Разве ты не спрашивал ее об этом на допросе? — ответила она твердым голосом.

Мэддокс взглянул на нее, затем снова на дорогу. Он выключил радио, и она одарила его хмурым взглядом.

— Эм, нет, — сказал он. — Она не могла вспомнить многое из того, что с ней происходило. Это обычное дело для жертв насилия.

Орион быстро заморгала. Жаклин не могла вспомнить? Она ничего не сказала Орион, но, с другой стороны, у них не было привычки вспоминать старые времена с тех пор, как они сбежали. На самом деле, они и словом об этом не обмолвились, если не считать того момента, когда Орион рассказала ей о Первой твари. Жаклин избегала ее, Орион знала это, и не особо винила.

Однако для нее было непостижимо, что кто-то мог просто забыть те годы ужаса. Что самые мелкие детали не отпечатались в памяти. Но, может быть, это Орион была странной, потому что слишком много помнила и видела это в каждом кошмаре и каждый час своего бодрствования. За то, что заставляла себя это делать.

— Они нас наказывали, — промолвила она.

Потребность сказать это вслух резко пересилила другие желания. Даже если это была не её история.

— Когда мы вели себя… плохо. Наказывали за то, что мы пытались давать отпор. Наверное, это было не очень выгодно для их бизнеса. Им не за это платили. А Жаклин много сопротивлялась. По крайней мере, поначалу. Однако у них были способы усмирения. Жестокие способы. Они…

Она замолчала, вспомнив всю боль и приспособления, которые они использовали на них. Орион вдруг осознала, что тоже не рассказывала об этом детективам. Пыталась ли она избавить их от ужаса правды? А зачем им было это знать? Все, что им нужно было выяснить — это как поймать преступников. Или она просто была слишком слаба, чтобы говорить об этом.

— Я никогда раньше не видела предметы, которыми они пользовались, — продолжила она. — Но в интернете можно многое найти. Я вспомнила подробные детали и выяснила, что это были за предметы и для чего они были нужны, — она посмотрела на него пустыми глазами, ею овладел холод. Она почувствовала перемену внутри себя, когда на нее нахлынули воспоминания. — Ты же слышал об испанской инквизиции*, да?

Он сглотнул, затем кивнул.

— Ну, этим парням нравилось подобное дерьмо. Очень сильно. Металл, плети, цепи. И еще кое-что. Нечто, под названием «Уздечка Ругани»*. Конечно, я не знала, что это, когда они использовали ее на нас. Тогда это была просто металлическая маска. Напомнила мне ту, из фильма с Леонардо Ди Каприо «Человек в железной маске», — она сделала паузу, вздохнула, сосредоточившись на том металле и отчаянии, которое тогда ощущала. — В ней невозможно было есть, спать… едва удавалось дышать. Она застегивалась сзади и всегда цеплялась за волосы, вырывая их.

— Боже мой, Орион, — сказал он дрожащим голосом.

Она проигнорировала его, продолжая:

— Да, им нравилось это средневековое дерьмо. Время, когда наказание было искусством, когда одних клеток было недостаточно. Пытки удерживали крестьян от восстания против тех, кто стоял у власти. То же самое происходило и с нами. Останавливало нас от борьбы, от веры в то, что нашу судьбу можно изменить.