Пленительные наслаждения - Джеймс Элоиза - Страница 1

• 1/80
• Следующая

Лондон, Сент-Джеймс-сквер

1806 год

Судьба только что нанесла виконту удар — столь жестокий, что любой другой мужчина на его месте неизбежно согнулся бы под его тяжестью. Услышав откровенное признание старшего сына, Дьюленда, этот несгибаемый, волевой человек, открыл рот и уставился на своего отпрыска, не обращая внимания на причитания жены.

Неожиданная удачная мысль вернула его к жизни. Ведь в конце концов, эта самая жена подарила ему двух потомков мужского пола. Двух! И, не рассуждая дальше, он резко повернулся к младшему сыну и рявкнул:

— Если твой брат не может исполнять супружеские обязанности, тогда это сделаешь ты. Прояви себя мужчиной хоть раз в жизни!

Питер Дьюленд был застигнут врасплох этой внезапной атакой. Минутой раньше он подошел к зеркалу и сделал вид, что поправляет галстук, чтобы не встречаться глазами с братом. Ну скажите, как мужчина должен реагировать на подобного рода откровения? Но так же как и его отец минутой раньше, он быстро оправился от потрясения, вызванного выпадом в свой адрес, спокойно подошел к дивану и небрежно развалился на нем.

— Стало быть, я должен жениться на дочери Дженингема? Вы всерьез так считаете, отец?

— Естественно, всерьез! — последовал резкий ответ. — Должен же кто-то на ней жениться! Твой брат, как ты только что слышал, признал себя неспособным исполнить данную миссию.

— Позвольте с вами не согласиться. — Питер посмотрел на отца с холодной неприязнью. — Я не собираюсь потакать вашей прихоти.

— Что ты хочешь этим сказать? Разумеется, ты женишься на девушке, если я тебе прикажу!

— Я не планирую жениться, отец. Ни на той, о которой вы говорите, ни на любой другой.

— Вздор! Каждый мужчина рано или поздно женится.

Питер вздохнул:

— Вовсе нет.

— Ты уже шесть сезонов ухаживаешь за всеми красивыми девушками, черт побери!/. Если б ты по-настоящему увлекся хоть одной из них, я не встал бы у тебя на пути. Но до сих пор ты не проявил ни малейшего желания связать себя брачными узами. Поэтому ты женишься на дочке Дженингема. Ты сделаешь, что я говорю, мой мальчик. Твой брат не может иметь дела с женщиной, так что придется тебе его заменить. Ты хоть раз задумывался над тем, что мог бы сейчас быть седьмым виконтом?

— По мне, лучше двухцветный флаг[1], чем жена, — пробурчал Питер.

— Исключено целиком и полностью! — непререкаемым тоном заявил отец и повернулся к нему спиной. — Твой брат дышит на ладан, и уже не первый год.

Атмосфера в гостиной угрожающе накалялась. Питер хмуро покосился на старшего брата, чье мускулистое тело декларировало свою физическую исправность — во всех отношениях и в полном объеме.

Тот, о ком шла речь, задумчиво разглядывал свои начищенные до блеска ботфорты. Подняв тяжелые веки, он посмотрел на отца.

— Если Питер так противится, я сам женюсь на ней.

Звучный голос Эрскина Дьюленда погас в безмолвии комнаты.

— Какой в этом смысл, если ты не способен исполнять супружеские обязанности? Я не допущу, чтобы дочь Дженингема вышла замуж за калеку. Видит Бог, девушка вправе ожидать, что у нее будет полноценный супруг.

Квил, так звали Эрскина его близкие, открыл было рот, но, поразмыслив, промолчал. Он, конечно, мог исполнять свои обязанности, но на данном этапе ни он сам, ни его жена не получили бы от этого удовольствия. Он только-только оправился после травмы. Сейчас его уже не беспокоили боли при ходьбе. Но затяжные, до трех дней, мигрени, спутницы любых повторяющихся движений, делали вероятность услады на супружеском ложе весьма сомнительной.

— Ты ведь не станешь оспаривать мои доводы? — Виконт с победоносным видом посмотрел на старшего сына. — Я не какой-нибудь мошенник, чтобы сплавлять негожий товар под маркой хорошего. Эта мисс, разумеется, ни о чем не подозревает и ничего не узнает, пока не станет слишком поздно. И никто ее не просветит. У ее отца не все в порядке с головой. Сильно не в порядке, если он послал ее сюда без провожатого. Но суть вопроса в том, — Дьюленд снова повернулся к младшему сыну, — что девица так или иначе рассчитывает выйти замуж. Если Квил не может быть ее супругом, им должен стать ты. Я отправлю ей миниатюру с твоим портретом в самое ближайшее время.

— Отец, но я не хочу жениться, — пробурчал сквозь стиснутые зубы Питер.

— Все! — На щеках виконта в очередной раз вспыхнул румянец. — Хватит пререкаться! Клянусь Богом, ты сделаешь, как я велю!

Питер избегал взгляда отца и, казалось, был целиком поглощен попытками убрать крохотную ниточку с черного воротника своей бархатной куртки. Удовлетворясь исходом сей кропотливой процедуры, он вернулся к обсуждаемой теме.

— Видимо, вы не вполне меня поняли, — сердито проговорил он. — Я отказываюсь жениться на дочери Дженингема. — Еле уловимая дрожь в голосе выдавала его волнение.

Виконтесса вмешалась в разговор, прежде чем ее супруг успел прорычать, что он думает по этому поводу.

— Терлоу, мне не нравится твой вид. Думаю, вы могли бы продолжить эту беседу и позже. Ты помнишь, доктор говорил, что тебе нельзя волноваться?

— Чепуха! — запротестовал виконт, неохотно позволив жене усадить себя на диван. — Ей-богу, Питер Дьюленд, тебе лучше повиноваться — или ты окажешься за дверью этого дома, мистер. — Вены на лбу виконта угрожающе взбухли.

Его супруга умоляюще взглянула на младшего сына. Челюсти Питера были плотно сжаты, так что отец, расположившийся по соседству с зеркалом, при желании мог бы распознать знакомое выражение на лице молодого человека — выражение, столь присущее самому виконту.

Но Питер не успел и рта раскрыть, как виконт вновь сорвался с места.

— И что я скажу этой девушке, когда она появится здесь, проделав такой длинный путь из Индии? Что ты не собираешься жениться? По-твоему, я должен заявить моему старому другу Дженингему, что ты отвергаешь его девочку? Так, что ли?

— Именно это я и хотел предложить, — невозмутимо ответил Питер. — Сказать ему откровенно, что я не намерен на ней жениться.

— А деньги, которые мне одолжил Дженингем? Как быть с ними? Он дал мне их без звука, без всяких условий и согласился ждать сколько угодно, пока я не смогу их ему вернуть. Он просто отсчитал мне нужную сумму и заявил, что я могу делать с ними что хочу! Если бы Квил не отхватил солидный куш на биржевых сделках с Ост-Индской компанией, Дженингем, возможно, одолжил бы мне еще больше. Ну а теперь мы с ним решили рассматривать эти деньги в качестве приданого. Ты женишься на этой девице, или я… я…

Лицо виконта сделалось багровым. Он начал потирать левую сторону груди.

— Квил мог бы вернуть долг вместо тебя, — произнес Питер, понимая, как беспомощно прозвучало его предложение.

— Черта с два! Я сам позволил твоему брату вернуться к операциям на бирже — и теперь я должен его обирать? Да я о скончания века буду проклинать себя, если позволю ему оплачивать мои долги!

— А почему бы и нет? — возразил Питер. — Я не вижу в этом большой беды. Он же платит за все остальное.

— И достаточно с него. Единственное, почему я позволил Эрскину почувствовать вкус рынка, это… потому… потому что он калека. Но твой брат по крайней мере достиг зрелости. Ты же — ничто, бездельник. Золотая молодежь!

Виконт с шумом втянул в себя воздух. Квил поднял голову при резком звуке. Питер взглянул брату в глаза — в их глубине вместе с молчаливым извинением уже маячили кандалы женитьбы.

Отец не сводил с младшего сына гневного взгляда, в котором отражались все разочарование и неистовство настоящего англичанина. Его юный отпрыск лишний раз доказал, что ничего собой не представляет, — он просто существует. И считает, что этого достаточно.

Питер в отчаянии посмотрел на мать и понял — здесь он помощи не найдет. И тогда он сдался. У него неприятно засосало под ложечкой. Он хотел хоть что-нибудь сказать, но не мог придумать что. Наконец привычка плыть по течению взяла верх.

• 1/80
• Следующая