Бастард (СИ) - "Nar Garcvorg" - Страница 27

Но вот как его найти, Куорен не представлял. Какая у него внешность? Какого цвета глаза? Волосы? Какого он роста? Следовало ли искать его в Винтерфелле? В Винтертауне? Или Старк отправил мальчика с кем-то в другой замок? Не навлечет ли Куорен беду, разыскивая его?

Боги, как было все просто последние семь лет! Друзья носили черные плащи, враги — шкуры, друзей надо было защищать, врагов — убивать. Никаких интриг, которые нужно распутывать, никаких убийц, крадущихся в тенях. Никаких заговоров. Он привык к этому, и теперь даже Нед Старк был коварнее Куорена.

— Сир! Сир!

Полурукий замер. Никто не обращался к нему, как к рыцарю, уже много лет. Никто не знал, что когда-то он носил шпоры.

— Сир Куорен!

Наконец обернувшись, он увидел мальчишку лет двенадцати в перепачканном землей акетоне. Восхищенный взгляд светлых глаз, дрожащие от сдерживаемой улыбки уголки губ, смущенно спрятанные за спину руки и выпяченная грудь — точь в точь, как когда он участвовал в турнирах, а доспех блестел серебром.

— Молодой лорд ищет вас, сир!

Робб не был похож на отца. Совсем. Куорен мельком видел Эддарда Старка в Орлином гнезде — еще до того, как получил шпоры. Тот был хмурым мальчишкой, половину жизни прожившим в тени старшего брата, а другую — в тени Роберта Баратеона, а Робб, рыжий сорванец с открытой улыбкой и чистыми глазами, смеялся так же легко, как и злился: иногда делал и то, и то одновременно. Впрочем, следовало признать, мальчик был обучен неплохо. Не чета самому Куорену в детстве, но то, что он уже мог сражаться сталью, впечатляло. Конечно, вес меча заставлял его сильнее сгибать ноги — и зачем-то горбить спину, о чем Куорен уже не раз говорил.

— Выпрямись. С чем ты собираешься драться: с его мечом или с его сапогами?

Робб зло тряхнул мокрыми от пота кудрями, но выпрямился и поднял голову.

— Настоящий бой начинается лишь тогда, когда ты устаешь.

Тот что-то согласно промычал и снова взмахнул мечом. Неловко — чем дальше отводишь клинок, тем тяжелее он становится — но удар получился сильным. Упрямый. Это хорошо. Робб, несомненно, станет бойцом, однако едва ли хорошим мечником. Он бил сильно, но в половине ударов лезвие было повернуто не в том направлении, в котором наносился удар, и, кажется, мальчик вовсе забыл, что мечом можно еще и колоть. Ему могла бы подойти булава…

— Я с вами!

Девчачий голос едва не заставил его схватиться за меч — Куорен не слышал, как она подошла. Малышка Арья, вторая дочь Эддарда Старка — она была единственной в этом замке, кто был похож на Старка. Серые глаза — волчьи, как он их называл — были отражением глаз ее тетки, темные волосы были неумело собраны в хвост и перетянуты какой-то веревкой, а на лице застыло выражение непроходимого упрямства — такого у ее тетки он не видел никогда.

Девочка скрестила руки на груди и широко расставила ноги, будто готовилась, что ее толкнут. Левой рукой она сжимала рукоять деревянного меча.

— Я не учу прекрасных леди фехтованию, — покачал головой Родрик Кассель.

И Куорен был с ним согласен — в прошлый раз, когда он пытался, все закончилось плохо.

Арья удивленно осмотрелась, а потом со странным непониманием заявила:

— Но мамы здесь нет.

— Тогда найди, где она есть, — отрезал ее брат.

Куорен ожидал слез, но вместо этого ее ноздри гневно раздулись.

— Он вернется и побьет тебя!

Она развернулась на пятках и побежала к воротам, но, прежде чем выбежать со двора, остановилась и обвела их грозным детским взглядом.

— Мой брат всех вас побьет, так и знайте!

Проводив ее взглядом, Куорен вопросительно посмотрел на Робба. Тот уже не выглядел раздраженным, скорее грустным.

— Она про Джона…

Мужчина знал этот голос. Смесь тоски, злости и чего-то еще, что Куорен не испытывал сам и не мог описать, но это звучало в голосе всех мечников, когда те говорили про него.

— Бастард твоего отца? — уточнил Куорен.

— Хватит повторять это слово! — взорвался Робб.

Видимо, он уже устал слышать о своем незаконнорожденном брате. Это легко понять — кому понравилось бы ходячее, говорящее и неоспоримое напоминание о том, что твой отец предал твою мать?

Дальше слова лились рекой. Джон Сноу — будущий первый меч Вестероса. Джон Сноу — самый молодой наездник в Винтерфелле. Джон Сноу — любимый брат Арьи. Джон Сноу — храбрейший сын Эддарда Старка…

Робб говорил почти полчаса — ни о каком уроке уже и речи ни шло — говорил со злостью, с грустью, с завистью и с болезненной гордостью. Когда он закончил говорить, Куорен готов был поклясться, что знает, чей Джон Сноу сын.

Чего Куорен не мог понять — так это какого Иного восьмилетний мальчишка делал на Железных островах посреди войны. Неужели Старк настолько ненавидел его кровь? Тогда зачем, во имя богов, он забрал мальчика из Звездопада, где тот должен был расти? И почему Робб считал себя старшим братом?

Кроме Неда Старка — и Хоулента Рида, которого найти было сложнее, чем драконьи яйца — был лишь один человек в Семи королевствах, способный дать ответы хоть на часть этих вопросов.

Кейтлин Талли… она была Талли. Если в лицах ее детей еще проглядывали жесткие и прямые северные черты, то она была воплощением верховного рода Речных земель. Рыжие волосы были заплетены в толстую косу — которая должна была быть северной, но даже взгляду казалось невероятно мягкой — узкие плечи, небесного цвета глаза — в месте, где тысячу лет сидели короли зимы, она казалась потерявшимся ребенком. Пока он с ней не заговорил.

— Миледи, простите, что отнимаю время, которое вы могли бы потратить на своих подданных…

Он ожидал увидеть удивление — на Севере мало кто помнил манеры, здесь уважение выражали действиями, и Куорену это нравилось, но первые годы было слишком… дико, — однако на лице леди Старк проступило легкое раздражение, и он сразу перешел к делу:

— Я хотел бы поговорить о вашем муже и его сыне.

Стоило ему лишь упомянуть бастарда, и лицо леди Винтерфелла превратилось в ледяную маску — таким становилось лицо Лианны Старк, если с ней заговорить о Роберте Баратеоне. Будь у женщин на поясе меч, их руки сжимали бы рукояти.

— Говорите, — коротко приказала жена хранителя Севера.

— Миледи, до того, как облачится в черное, я приносил другие клятвы. Некоторые я смог выполнить, для других я оказался слишком слаб, но одну клятву у меня не было шанса ни сдержать, ни нарушить. Я обещал защитить своего племянника, миледи.

Леди Старк замерла, удивленная и недовольная, но пришла в себя быстрее, чем он решился говорить.

— Вы ведь не единокровный брат моего мужа, верно? — Куорен молча кивнул. — Вы уверены, что мальчик — ваш племянник? Вы хорошо знали его мать?

— Я отвечу вам, миледи, если увижу его, — он поднял руки, — это не условие. Я лишь надеюсь найти в нем знакомые черты.

Она задумалась. Неужели Старк ей действительно не сказал, чей это ребенок? Или же… или она прекрасно знала это, уже поняла, кто такой Куорен, и думала, что делать?

Куорен быстро вспомнил путь в этот чертог. Нет, если она прикажет его схватить, выбраться не получится. Будь его правая рука цела, был бы шанс, но столкнуться на незнакомых узких лестницах с гвардейцами Старков, которые, в отличие от него, будут в доспехах — можно было бы и просто спрыгнуть со Стены.

И все же, как много она знает? Действительно ли Джон Сноу — тот, кто ему нужен?

— Кем бы ни была его мать, знакомых черт вы в нем не увидите. Если он действительно ваш племянник, то странно, что вы не слышали. Джон Сноу — копия моего мужа.

Тон леди Кейтлин был безразлично-холоден, и это настораживало. Если она ничего не знает, что почему не интересуется? А если знает, то чего хочет? Поймать его на лжи?

— Я не был рядом, когда он появился на свет. Я никогда его не видел. Все, что мне известно — что его забрал лорд Старк, — ходить по грани лжи было сложно. Он столько лет носил этот долг, столько лет он нарушал клятву, и сейчас гнев и стыд кипели в груди, жгли горло. — Я даже не знаю, родился ли мальчик или девочка! Возможно, ребенок родился мертвым, а Джон Сноу — вовсе…