Прямой контакт - Велиханов Никита - Страница 30

Борисов книгам очень обрадовался — чем больше информации, тем лучше. Тем более что практической пользы от него сейчас никакой. Юрий Николаевич допил чай, помог Кузнецову убрать со стола и, предвкушая интересное чтение, завалился на диван с книжкой Станислава Гроффа в руках.

Митяево, июнь 1998 года.

Виталий попробовал закрыть глаза, потом снова открыл. Нет, сколько ни моргай, свет не исчезает. Свет везде: и вокруг Виталия, и в нем самом. Нет ни верха, ни низа, все близко и далеко одновременно. И он сам — здесь и не здесь, а внутри себя. Или это пространство в нем?

Виталий поднес к глазам руку, чтобы проверить, — через ладонь свет тоже проникает или нет. Но... рук не было. Виталий, испугавшись, посмотрел вниз — ничего не было, один сплошной свет, яркий, но не назойливый и не слепящий глаза. Ларькин сосредоточился и попытался ощутить свое тело: вот рука, вот голова, ноги... Ощущения вроде бы есть, хотя когда у человека ногу отрезают, он тоже потом ещё долгое время её чувствует. Память срабатывает... Но ведь тело может быть и другим. Вот оно превращается в шар, потом в длинную узкую ленту. Как ни меняйся, все равно это ты и не ты...

Он оттолкнулся от пустоты и полетел. Ничего не меняется, пространство вокруг неподвижно и пусто. Быстрее, быстрее... Бешеная скорость, по крайней мере, так кажется... Стоп.

Виталий попытался припомнить, что же с ним произошло... Остров, радение, он кружился... Потом его куда-то понесло, картинки какие-то перед глазами мелькали... ещё он куда-то летел, и впереди был свет... Может быть, он умер? Он читал где-то о том, что умирающие видят свет в конце тоннеля. Но почему тогда он думает, говорит? Хотя почему бы ему и не думать? Для этого тело не обязательно. И вообще, кто знает, как чувствуют себя умершие, кроме них самих. А они об этом никогда не рассказывают...

Виталий постарался крикнуть, но голоса своего не услышал, вернее, он прозвучал у него в голове, а вокруг была совершенная тишина, ненормальная, пугающая...

Нет звука, нет ни пространства, ни времени, ничего нет. Пустота. А Виталий есть?

Становится страшно. Хочется бежать, но бежать некуда. Внутри все бешено колотится, и Виталий кричит в эту бесконечную пустоту:

— Эй, есть тут кто-нибудь?

Тепло и хорошо. Весь мир рядом, вот он — большой и добрый. Мир качается, и я качаюсь на нем. Кроме него ничего нет: только он и я... Я хочу пить — он дает мне воду, а потом прижимает к себе, и из него начинает струиться вкусная белая жидкость. Он поет мне и шевелит губами, наверное, хочет думать вслух. Но я ведь и так все понимаю...

Снова бесконечный свет. Виталий трясет головой: Господи, откуда этот кусок детства? Он просто провалился в него, забыв себя, настоящего. И всё так реально... Сколько это длилось? Несколько секунд или несколько веков?

— Где я? — снова кричит в пустоту Ларькин и вдруг слышит негромкий голос: — Здесь.

Виталий оглядывается — нет никого, сплошная белизна. Потом он понимает, что и голоса-то он не слышал, он прозвучал у него в голове. Что это? Сумасшествие? Виталий напрягается и начинает четко произносить, вернее, думать, потому что голоса нет:

— Кто здесь?

— Это я с вами говорил, — раздается у Ларькина в затылке.

Виталий оглядывается — всё так же пусто.

— Почему я никого не вижу?

Голос, как кажется Виталию, усмехается.

— А себя-то вы видите? Вы видите только то, что хотите видеть.

Ну, да, конечно, Ларькин ведь знает это. А что он хочет видеть? Не эту надоевшую белизну — однозначно... Что-нибудь живописное, приятное глазу его бы устроило...

Мир вокруг начинает быстро трансформироваться, возникают какие-то сгустки и пустоты, свет перестает быть чисто белым, появляются оттенки. Виталий закрывает глаза, потом открывает — и мысленно ахает от удивления. Бесконечная белизна исчезла, перед ним нормальный земной ландшафт. Высокая горная гряда уходит куда-то вдаль, рядом тихо плещется море, солнце клонится к закату, и от его лучей гладь моря у горизонта кажется красноватой... Виталий наклоняет голову — вот он, родной. Руки, ноги — все на месте. Ларькин одет в свои любимые потертые джинсы и широкий шерстяной свитер.

Виталий оглядывается — неподалеку от него стоит человек в синем плаще и молча смотрит на Виталия. В голове у Ларькина все мешается, он понимает, что так не бывает... Незнакомец стоит и улыбается:

— Не нужно так нервничать. Сейчас вы видите то, что хотели видеть.

— Значит, всё это нереально?

— А что реально? — отвечает незнакомец вопросом на вопрос. — Вы есть? А ведь несколько секунд назад вас не было. Или были?

Виталий задумывается. Каверзные какие-то вопросы. А незнакомец стоит и все так же тихо улыбается.

— Где я? — наконец не выдерживает Виталий.

— Вы на самом деле хотите это знать?

— Конечно. Я для этого сюда и пришел... Только не знаю куда.

Незнакомец поворачивается к Ларькину спиной и медленно идет вдоль берега. Виталий идет за ним. Волны плавно набегают на камни, тихо и тепло.

— Главное, что вы должны сейчас понять, — начинает говорить человек в синем плаще, как бы заталкивая свои фразы Ларькину в затылок, — вы видите и чувствуете то, что нарисовало вам ваше воображение.

— То есть все это нереально?

— Опять вы со своей нереальностью... Вы понимаете, куда вы попали? Это другой мир, совершенно отличный оттого, в котором вы живете, и здесь действуют абсолютно другие законы.

— То есть я в другом измерении, параллельном мире?

— С вашей точки зрения — да. Вот смотрите...

Человек поднимает камень и, размахиваясь, бросает его вперед. Камень летит назад, хотя по всем законам физики этого быть не может. Виталий тупо смотрит на камни, лежащие у него под ногами, потом на своего странного собеседника.

— Камень действительно полетел назад? — спрашивает Виталий, чувствуя, что сходит с ума.

— Ну, вы же видели, куда он полетел...

Ларькин останавливается и опускается на камни. Незнакомец присаживается рядом.

— Если вы хотите, я могу вам рассказать, где вы находитесь и что с вами происходит, но у меня есть одно условие: вы тоже должны рассказать мне о вашем мире.

— Хорошо, только я не совсем понимаю, что я должен буду вам рассказать.

— Ничего особенного. Меня интересуют ваши воспоминания. Видите ли, в результате исследования вашего мира мы пришли к выводу, что наличие воспоминаний — это одна из особенностей, которая отличает землян от нас. То есть памятью мы, конечно, обладаем, но у нас нет такого личностно-эмоционального отношения к прошлым событиям своей жизни. Мы их просто помним, и всё. А вы их переживаете, постоянно переживаете. Поэтому, если вы не против, вы мне потом покажите что-нибудь из своей жизни.

Ларькин кивает головой... И вдруг вокруг все начинает меняться, и меняется сам Виталий. Ему кажется, что голова его становится огромной, она раздувается просто на глазах. Все мелькает и кружится, разноцветные пятна, лица, обрывки, лоскутки... Темно... Потом картинка проявляется. Виталий видит все те же горы и море и собеседник тот же, только теперь он почему-то одет во все черное.

— Меня зовут Рами. Я живу в этом мире и нахожусь здесь специально для того, чтобы помогать таким, как вы, случайно попавшим в наш мир, а заодно и оберегать жителей нашего мира от проникновения в ваш. Всё, что вы сейчас видите, слышите и понимаете — это проекция настоящей реальности на ваш мозг. Видите ли, мы с вами устроены совсем по-разному: ваше тело и ваш мир состоят из атомов, а мы... —тут Рами запнулся. —Видите, ваш мозг даже не может перевести этого понятия... Я сейчас даю вам определенную информацию, а ваш мозг, как компьютер, обрабатывает её, преобразует и выдает в привычном для вам виде. Поэтому все это перевод, причём не очень качественный и очень субъективный. Мы с вами сейчас воспринимаем реальность совершенно по- разному. Вот вы, например, каким себя видите?