Любовь под луной - Джеймс Саманта - Страница 10
- Предыдущая
- 10/75
- Следующая
– Вы хотели видеть меня, милорд?
Коротко и без обиняков, хмыкнул про себя Доминик. Что ж, ему это нравилось, как нравилось и спокойное достоинство, которым веяло от всего облика этой девушки. Она стояла перед ним, распрямив плечи и спокойно сложив руки перед собой. Он догадывался, что девушка нервничает, но изо всех сил старается этого не показать. Что ж, выходит, смелости ей не занимать...
– Миссис Темплтон сказала мне, что вас наняли на работу совсем недавно, мисс Шервуд.
– Да, – поспешно ответила она. Впрочем, как и большинство остальных слуг. Ведь дом стоял закрытым с тех самых пор, как граф... то есть я хочу сказать, старый граф... ваш батюшка...
– Я отлично понял, что вы имеете в виду, мисс Шервуд.
В его голосе проскользнула едва заметная холодность. Оливия замолчала, она заметила это и растерялась. Ногти девушки с силой впились в ладони. Она стояла, молча глядя ему в лицо, и чувствовала, что не в силах отвести от него глаз.
Нет, волосы у него не темные, думала Оливия. Они были цвета густого шоколада и чуть более длинные, чем требовала тогдашняя мода. А кожа действительно была смуглой, позлащенной ласковыми поцелуями солнца.
Внезапно ее, словно молния, пронзила мысль: да ведь он нисколько не похож на цыгана! Впрочем, не был он похож и ни на одного из тех джентльменов, которых ей доводилось видеть прежде. На нем были белоснежная рубашка и шейный платок, облегающие замшевые бриджи и сверкающие сапоги до колен. Но притом он отличался какой-то своеобразной грубоватостью, которая несколько противоречила его элегантной одежде.
И все же нельзя было отрицать, что он был греховно красив.
– Вы уже закончили? – любезно поинтересовался он, нарушив воцарившееся в комнате молчание.
– Сэр, я... – смущенно вспыхнула Оливия.
– Нет-нет, смотрите сколько угодно! Надеюсь, я вас не разочаровал? Жаль, если вы найдете мою внешность недостаточно причудливой, чтобы удовлетворить ваше любопытство.
– Простите... – покраснела Оливия.
– Вам нет нужды извиняться. Я уже давно к этому привык.
Но это было не так. Чуткое ухо Оливии уловило в его голосе едва заметную горечь. Она стиснула руки.
– Сэр, – дрожащим голосом тихо пробормотала она, – если я вам больше не нужна.,.
– Я хотел попросить вас показать мне дом.
Губы Оливии удивленно приоткрылись.
– Но... я ведь здесь едва ли неделю! Могу я предложить, чтобы это сделал кто-нибудь другой...
– Нет. Я хочу вас, мисс Шервуд.
«Я хочу вас...» Холодок пробежал у нее по спине. Ей показалось, что он имел в виду совсем другое. Но она покорно склонила голову и направилась в сторону двери.
– Слушаюсь, сэр. Тогда начнем?
– Разумеется.
Оливия застыла. Ей показалось или этот человек смеется над ней? Она могла бы поклясться, что в его низком голосе слышалась едва заметная насмешка.
Следующие полчаса превратились для Оливии в настоящую пытку. Она водила его по дому, молясь в душе, чтобы он не заметил, как она волнуется.
Добравшись наконец до огромного кабинета графа, девушка вздохнула свободнее. Осталось совсем немного, подумала она. Здесь, на стене над камином, висел портрет старого графа, его отца. Остановившись перед ним, Доминик долго стоял, заложив руки за спину и расправив плечи. Казалось, мысли его далеко. Оливия украдкой покосилась в его сторону. И хотя на портрете волосы старого графа были цвета красного дерева, все же никто бы не смог отрицать несомненного фамильного сходства между отцом и сыном. Тот же упрямый квадратный подбородок, те же высокие скулы... проницательные темно-синие глаза.
Доминик Сент-Брайд словно застыл. Глаза его были прикованы к портрету отца. Время будто остановилось. Наконец Оливия не выдержала.
– Вы очень похожи на него, – смущенно пробормотала она, не зная, что сказать.
– Я унаследовал его глаза. Однако мне не хочется думать, что мы с ним похожи.
Он все еще не отрываясь смотрел на портрет. Нехорошее предчувствие вдруг всколыхнулось в душе Оливии. Да ведь он ненавидит его, догадалась она. Ненавидит собственного отца! Оливия готова была поклясться в этом. Но когда через некоторое время он повернулся к ней, лицо его, как и прежде, было непроницаемо.
– Прошу простить меня, мисс Шервуд. Если не возражаете, давайте продолжим.
Но осмотреть осталось лишь зимний сад и оранжерею. К собственному удивлению, Оливия поймала себя на том, что заранее предвкушает удовольствие. По ее мнению, это было самое прелестное место в доме – огромное, величественное, полное света. Через двойную дверь можно было выйти на террасу, а вокруг располагался розарий, и воздух был напоен ароматом цветущих роз.
Оливию охватило блаженство. Полузакрыв глаза, она полной грудью вдохнула в себя воздух и невольно унеслась мыслями в прошлое. Ей казалось, что она опять дома, там, где родилась и выросла, в том самом стареньком, но таком любимом ею доме, где сейчас жил преподобный Холден. За домом был небольшой садик, полный роз, и они с матерью и Эмили провели там немало счастливых часов.
– Вы, кажется, сказали, что живете одна, мисс Шервуд?
Глубокий низкий голос, прозвучавший у нее над ухом, заставил Оливию очнуться. Она внезапно осознала, что Доминик Сент-Брайд стоит прямо за ее спиной.
Она обернулась посмотреть и попятилась на шаг.
– Нет, – пролепетала она.
– Понимаю. Стало быть, вы замужем?
– Нет, сэр. Я... я живу с младшей сестрой, Эмили.
– Вы говорите на редкость правильно, мисс Шервуд, – продолжал он.
Она вздернула подбородок.
– Благодарю вас, милорд!
– И весьма хорошо воспитаны.
– Моя матушка, упокой, Господи, ее душу, была бы счастлива это слышать.
– И наверное, получили неплохое образование, как я догадываюсь?
– Мой отец позаботился о том, чтобы я не осталась невежественной, – пробормотала Оливия, чувствуя себя все более неловко. «К чему он клонит?» – ломала она голову.
– Тогда, если позволите, мне непонятно, почему такая юная леди, как вы, образованная и воспитанная, вдруг нанялась на службу горничной.
Оливия похолодела. Теперь она догадалась, к чему был этот разговор: судя по всему, он решил, что ей здесь не место. Сделав глубокий вдох, она сосчитала до десяти и посмотрела ему в глаза.
– Мой отец, – начала она, осторожно подбирая слова, – всегда говорил, что тяжелая работа полезна для души. Полагаю, это относится и к мужчинам, и к женщинам. Впрочем, это еще и необходимость. Семьи у меня нет, только сестра, поэтому мне приходится заботиться о ней.
В его глазах блеснул огонек.
– Поверьте, я совсем не хотел вас обидеть, мисс Шервуд.
Только тут она сообразила, что ощетинилась, готовая защищаться. Оливия едва успела сдержать нервный смешок.
– Нет, сэр, разумеется, нет.
Долгое время он молчал. Его взгляд блуждал по ее лицу, и сердце Оливии глухо застучало. И вдруг, она и ахнуть не успела, он протянул к ней руку, осторожно коснулся кончиком пальца подсохшей царапины у нее на щеке и еле слышно произнес:
– Уже почти ничего не заметно.
Сердце Оливии упало. Кровь бросилась ей в лицо, перед глазами все поплыло.
– Да, – беззвучно выдохнула она, – это ведь просто царапина.
Дальше все было, как во сне. Взяв ее руки в свои, он повернул их ладонями вверх. Потом кончиками пальцев осторожно разгладил и стал внимательно вглядываться в причудливый узор линий, переплетавшихся на коже. Оливия окончательно смутилась. Мысли ее заметались, сердце, казалось, перестало биться. «О чем он думает?» – гадала она. Может, ему кажется, что она не годится, чтобы работать в этом доме? Вряд ли. Она постаралась отогнать эту мысль. Если она окажется на улице, они с Эмили умрут с голоду. Вдруг их глаза встретились. Ленивая полуулыбка изогнула его губы.
– Благодарю вас, мисс Шервуд, – протянул он. – Надеюсь, мы скоро увидимся, поэтому не прощаюсь.
С этими словами он учтиво поднес ее руку к губам. И прежде чем пораженная Оливия смогла опомниться, его губы уже прижались к другой ее руке. Сердце ее неистово заколотилось, когда горячее дыхание «цыгана» опалило ей кожу.
- Предыдущая
- 10/75
- Следующая
