Избранница - Джеймс Саманта - Страница 25
- Предыдущая
- 25/73
- Следующая
Габриэль склонил голову.
— Отлично! Вижу, что мы поняли друг друга. — Подняв темную бровь, он добавил: — Извини, что не останусь переночевать, папа. Я должен срочно выехать в Лондон. Мы привезли ходовой товар, так что дел у меня сейчас по горло. И вот еще что, папа, — легкая улыбка заиграла на его губах, — будет мудро, если ты велишь собрать все серебро в доме и запереть на ключ. Моя дорогая женушка страдает от странной привычки тащить все, что плохо лежит. Представляешь, она пыталась стащить у меня мои часы в первую же ночь, которую я провел в порту?!
Наверху была зажжена маленькая лампа, которая уютно осветила небольшой уголок спальни. Но Кесси от этого не почувствовала себя уютнее. Она рухнула на кровать и прижала ледяные ладони к пылающим щекам. Все ее удовольствие от роскоши этой комнаты испарилось. Габриэль специально задумал этот фарс, чтобы его жена-простолюдинка из ненавистного племени янки взбесила старика. Она ощутила себя нищенкой, абсолютно неуместной в этом шикарном доме… Он все задумал и рассчитал до мелочей.
Она и сама не поняла, когда вдруг почувствовала, что он вернулся и наблюдает за ней от порога. Да и наплевать ей было на это!
Ее возмущало само его присутствие в одной с ней комнате, в ее жизни! Но тебе, милая, только что преподали отличный урок! — горько возразила она себе. — Тебя ловко превратили в послушную марионетку! Сделали бездумной игрушкой! Только она больше не позволит ему вертеть собой! Пусть больше не рассчитывает на нее! Ни за что!
Она медленно подняла голову и взглянула на него. Габриэля не смутил ее испепеляющий, полный презрения взгляд. Да он настоящий монстр! Этот человек встретил ее гневные слова с высоко поднятой головой.
— Вы ненавидите его! — выпалила Кесси без всякой преамбулы. — Он — ваш отец, и все же вы ненавидите его. Почему? Он не дрогнул. Его ответ был спокоен и четок:
— Мое отношение к отцу именно такое, какого он заслуживает, янки. Впрочем, это моя забота и тебя совершенно не касается.
— Вы женились на мне, потому что я американка. И потому что ваш отец — герцог, а я… никто. И вы были уверены, что он возненавидит меня. Буду откровенен! — передразнила она его, процитировав слова Габриэля. — Как же, вы откровенный! Будьте вы прокляты! — выкрикнула она. — Зачем вы лгали мне?
— Ты не права, янки. Я сказал тебе правду, но при этом не открыл все свои карты. Мой отец настаивал, чтобы я женился на леди Эвелин вместо моего погибшего брата. Я же не собирался уступать его воле, и женитьба на тебе была самым верным способом избежать такой участи.
Лицо ее смертельно побледнело, а глаза засияли подобно двум драгоценным камням.
— Тогда по крайней мере объясните мне, почему он так ненавидит американцев! Ведь вы не можете отрицать, что он их просто на дух не переносит?
— Да, янки, это правда. Видишь ли, у моего старшего брата, Стюарта, и у меня — разные матери. Первой женой герцога была Маргарет. Говорят, он безумно любил ее.
Странно — словно он говорил о ком-то другом. Тот мужчина в гостиной не похож на человека, способного испытывать подобные чувства. Любовь и… герцог? Но Кесси приказала себе не отвлекаться на посторонние мысли, а внимательно слушать то, что ей рассказывают.
— У Маргарет была сестра в колониях. Когда Стюарт был еще совсем маленький, они втроем переправились через океан, чтобы навестить эту сестру. Тогда как раз закончилась война за освобождение колонии от английского владычества. Сестра Маргарет и ее семья оставались лояльными короне, но народ смертельно ненавидел таких людей. Война за освобождение была настоящей мясорубкой, где погибла уйма народу… И вот во время визита отца с женой негодяи подожгли дом сестры. Отец как раз ушел куда-то со Стюартом, и они остались в живых. Остальные погибли в огне.
Габриэль немного помолчал, как бы собираясь с мыслями.
— Мой отец буквально обезумел от горя. Ужасная смерть жены породила в нем неугасимую ненависть ко всем американцам, без разбора… И это задолго до того, как Стюарт погиб на том же континенте в битве за Новый Орлеан шесть месяцев назад.
Кесси закрыла глаза. Две молодые жизни, так нелепо прерванные в расцвете лет, — две трагические смерти, в которых обвиняли граждан ее страны… Но ведь это все равно несправедливо! Ведь она-то никак не повинна в их смерти!
Она широко раскрыла глаза, чувствуя, как грудь буквально стиснули стальные обручи. Болело сердце, болела душа. Она судорожно сцепила ладони на коленях.
— Пресвятая Богородица, неудивительно, что он возненавидел меня всей душой. А вы?.. Вы же знали, что иначе и быть не может!
Габриэль не стал отрицать очевидное.
Она с трудом проглотила ком в горле.
— Я не претендую на то, чтобы разобраться в том, что двигало вами, — медленно проговорила она. — В одном я уверена полностью: вы искали способ унизить и уязвить своего отца — и нашли его. Но, поступив таким образом, вы унизили и меня. И я… ненавижу вас за это, поскольку не могу изменить своего происхождения.
Одинокая слеза выскользнула из-под ее ресницы. Но он не должен видеть ее отчаяния — она решительно смахнула слезу ладонью. Взмахнув рукой, она указала в сторону широкого шкафа, где Глория развесила те платья, которыми они запаслись у модистки, — примерно одна десятая всех заказанных.
— Не сомневаюсь, вы решили, что я быстро утешусь всем этим тряпьем, даже если вы и вышвырнете меня на улицу!
Габриэль молчал. Он хотел бы забыть предостережение Кристофера, который предсказывал ему, что все именно так и случится: она оскорбится не меньше отца.
Он мрачно усмехнулся:
— Я не собираюсь никуда выбрасывать тебя, янки. Ты — моя жена и ею и останешься. Я довольно богатый человек, так что не волнуйся не только относительно тряпок, но и всего прочего. Ты больше никогда не будешь испытывать нужды в деньгах. Я обещал позаботиться о тебе и сделаю это.
Глаза Кесси внезапно высохли, они стали сухими до рези.
— Вы и правда собираетесь всю жизнь заботиться обо мне? — Ее голос был едва слышен.
— Да, янки. Ты мое пожизненное обязательство. — Он не смог скрыть насмешки в голосе, потому что именно так воспринимал все это его отец. — О, я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь себя обманутой! Преданной! Так что считай, что это — заслуженное мной наказание. — Он с подчеркнутой вежливостью поклонился: — И успокойся, тебе ни минуты больше не придется терпеть мое присутствие рядом. Потому что я пришел попрощаться.
— Вы уезжаете?
— Да. Я возвращаюсь в Лондон.
Ее глаза мгновенно округлились от ужаса. Она не успела еще подумать, как отреагировать на это его заявление, как уже вскочила на ноги.
— Вы решили оставить меня здесь одну?!
— В доме полно слуг, чтобы удовлетворить любую твою нужду. Только скажи им, чего ты хочешь, и все будет исполнено. А что касается твоего нового гардероба, то Лилиан заверила меня: она завершит работу в течение десяти дней. Так что жди обновок.
— Я вовсе не это имела в виду! Как насчет вашего отца?
Его губы вытянулись в тонкую линию:
— Это такое огромное поместье, дорогая, что ваши пути никогда не пересекутся. Поверь мне, уж я это испытал на собственной шкуре! А теперь иди сюда, янки. Мне бы хотелось получить на прощание поцелуй от своей любящей женушки, чтобы было о чем вспоминать в долгие ночи, которые нам придется провести порознь.
Вот скотина! После всего что умудрился натворить, он еще надеется, что она будет изображать перед ним покорную жену! Наглец!
— Нет! — гневно выкрикнула она. — И не надейтесь, что вам удастся заставить меня сделать это!
Свет лампы прекрасно очерчивал упрямо поднятый подбородок. Как же он умудрился не заметить столь существенной черты в ее характере? Его глаза сверкнули вызовом. Он довольно улыбнулся:
— Вне всякого сомнения, я могу, янки, и сделаю это.
— Да уж, с вас станется! — с презрением произнесла она.
Его ленивая поза была обманчива, ибо уже в следующую секунду он в три прыжка пересек комнату и оказался перед ней. Она даже не успела попятиться или возмутиться, как сильные руки обхватили ее за плечи.
- Предыдущая
- 25/73
- Следующая
