Крепость на дюнах (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 41

В резерве у командира дивизии был разведывательный и мотоциклетный батальоны, с броневиками и бронетранспортерами, усиленные собственной артиллерией — по взводу 75 мм и 37 мм пушек. Они всегда шли впереди, и могли усилить любую из боевых групп, а то и обе сразу, если того требовала сложившаяся боевая ситуация.

Для поддержки и защиты от воздушных бомбардировок служил дивизион 20 мм автоматических пушек на полугусеничных тягачах, а значит имевших скорость, проходимость и способность к быстрому маневру. Восемь одиночных установок и два «фирлинга», на которые водружалась счетверенная установка. В случае необходимости эти длинноствольные пушки прекрасно поражали русские БТ и Т-26, отправляя в них стальной ливень снарядов, прекрасно пробивающий тонкую броню.

Продвижение вперед обеспечивал саперный батальон, одна рот которого передвигалась на бронетранспортерах и обеспечивала быстрое продвижение «боевых групп». А также понтонеры, которые за считанные часы могли соорудить понтонный мост через водную преграду шириной до трехсот метров — для Двины более чем достаточно.

— Дожидаться отставших не будем! Силы противника немногочисленны — попытаемся устроить две переправы, и на одной из них точно создадим плацдарм. Нужно только два дня, а затем корпус соберется, и легко прорвет вражескую оборону.

Манштейн прекрасно знал, что отставшая 290-я пехотная дивизия не способна угнаться за танками и автомашинами, тем не менее, она уже была на подходе, и могла в случае необходимости отразить фланговый контрудар русских мотомеханизированных частей. А вот прибытия моторизованной дивизии СС «Тотен Копф» он ожидал с нетерпением — более чем 20-ти тысячная дивизия имела три полка пехоты вместо двух, и на один дивизион 105 мм гаубиц больше. С ее подходом послезавтра силы корпуса значительно усилятся, и можно совершить прорыв на Резекне, которое можно будет занять третьего или четвертого июля, разорвав надвое спешно восстанавливаемую большевиками линию фронта…

Рига

Командующий Северо-Западным фронтом

генерал-полковник Кузнецов

— Ты, Федор Исидорович, рубеж по Двине удерживай, как можешь! И стой твердо, и так твой фронт до реки от границы за неделю откатился. В той войне германцы за него так и не перешли. Вильнюс отдали, Минск отдали, не хватало еще, чтобы ты еще столицу Латвии немцам сдал! Учти это, товарищ комфронта, спрос с тебя будет! Ты меня понял?!

Голос начальника Генерального Штаба Жукова был резок, грубоват как всегда, жесткий, неприятный. Георгия Константиновича понять можно — события на всех фронтах проистекали не так, как было запланировано, вернее, совсем не так. Попытка удержать немцев на новой границе с треском провалилась. Какие на хрен провокации на несколько дней, за которые можно развернуть войска по «планам прикрытия» — враг ударил сразу всеми силами и буквально смял советские дивизии.

Сейчас Кузнецов себя упрекал в поспешности многих действий — ведь он сам настоял на выдвижении к границе «внутренних» дивизий, направив приказ 18-го числа о выдвижении 48-й, 11-й и 23-й стрелковым дивизиям. И они были разбиты противником на марше по частям, не успев толком сосредоточить все полки в одном кулаке — особенно это касается первой из перечисленных соединений. А сейчас бы эти три дивизии, полнокровные, отмобилизованные, с двумя артиллерийскими полками каждая, смогли бы стать опорой армий, что отходили от границы, в налаживании обороны по северному берегу Двины.

Но сейчас сожалеть об этом поздно — ситуация становилась катастрофической, и требовалось хоть как-то ее исправить. Потому он ответил как можно сдержанней, хотя раздражен был не меньше Жукова.

— Понял, товарищ генерал армии! Будем держать двинский рубеж, принимаю для этого все меры. Очень нужно пополнение — дивизии потеряли половину от десятитысячного штата, утеряно больше трети орудий, три четверти самолетов и танков. Для прикрытия фронта нужны не менее семи свежих дивизий, и хотя бы две танковых или моторизованных.

— Резервы сейчас везде нужны, товарищ генерал-полковник! Задействуй авиацию Балтфлота, ПВО, в конце-концов! К тебе уже выдвигается со вчерашнего дня из Московского военного округа 41-й стрелковый корпус генерала Кособуцкого в составе 111-й, 118-й и 235-й дивизий — они закончили развертывание по штатам военного времени. Будет переброшена 163-я моторизованная дивизия из 1-го мехкорпуса. Маршевые пополнения отправим из Ленинграда и Калинина — около тридцати тысяч бойцов, призванных из запаса. В течение пяти дней, максимум недели, ты все это получишь!

Жуков сменил гнев на милость, что бывало с ним редко, видимо, создавшаяся на Северо-Западном фронте ситуация его беспокоила не на шутку. Даже тон чуть смягчился.

— Как только отведем от Ленинграда управление 1-го мехкорпуса с 3-й танковой дивизией, то немедленно отправим тебе. А также две стрелковые дивизии из резервов Северного фронта. Для переброски на твой фронт нужны десять дней.

— Продержимся, товарищ генерал армии, — Кузнецов ответил без особой уверенности в голосе, и Жуков это уловил.

— Какова сейчас обстановка под Ригой?

— Линия фронта идет по старым позициям русской армии в прошлую войну, товарищ генерал армии. Ригу обороняют части 65-го стрелкового корпуса генерала Дедаева — 16-я и 67-я дивизии. Обе укомплектованы по штатам, а 67-я настроена драться решительно, еще под Либавой хорошо потрепала немцев. В резерве 202-я дивизия — ее переформировывают в стрелковую с одним легким артполком, пополняем до штатов. Но изъяли весь автотранспорт — он необходим для нужд фронта. Также поступил с другими моторизованными дивизиями — 84-й и 185-й.

— Тебе на месте видней — но в обороне нужна обычная пехота намного больше. Что с Либавой?

— Отразили попытку штурма немцев с большими для них потерями. Комендант 41-го укрепрайона дивизионный комиссар Николаев недавно докладывал…

— Молодец, что хорошо дерется даже в полном окружении! Но смысла в продолжение обороны уже нет, а поддержка невозможна. Ты отдал приказ на эвакуацию?

— Так точно, товарищ генерал армии. Завтра в ночь на Либаву пойдет дивизион эсминцев из Отряда легких сил и другие корабли с катерами. Да и в гавани стоят транспорты, хотя немцы бомбят либавский порт.

— Я позвоню наркому флота — пусть обеспечивает надежное прикрытие с воздуха! А то умеют только крейсера свои подрывать!

Кузнецов мысленно посочувствовал своему однофамильцу-адмиралу. Получить жестокий разнос от Жукова то еще удовольствие, весьма сомнительное — многие седеют за четверть часа.

— Где у тебя немцы?

— Пехотные дивизии наступают широкой полосой, дошли до линии Митава — Утена, завтра будут у Двины. Танковая группа из двух мотокорпусов на линии Екабпилс — Двинск, три танковых и две моторизованных дивизии, как раз против соединений 27-й армии Берзарина.

— Перебрасывай туда все резервы и корпусные артполки, максимально насыщай фронт. И не давай наводить понтонные мосты — задействуй, если будет нужно, бомбардировочную авиацию флота. Нужно любой ценой удержать рубеж по Западной Двине. Ясно?!

— Так точно, товарищ генерал армии!

Кузнецов положил телефонную трубку — кабель закрытой связи шел от бывшего штаба округа прямо в Москву, прослушать по нему разговор было невозможно, как уверяли специалисты. И склонился над картой, взяв в руки карандаш и стараясь понять, что могут предпринять немцы.

Наступление под Ригой вряд ли приведет врага к успеху — три крепких дивизии держат фронт по уставным нормам на эшелонируемых позициях, что еще в ту войну были серьезной преградой. Да, почти нет мин, и мало заграждений из колючей проволоки — но даже такую оборону прорвать с хода невозможно. Так что тут неделю придется повозиться, не меньше.

Позиции по Двине 8-й армии наиболее устойчивы. Вытянутые в нитку пять дивизий двух корпусов не ахти себе оборона, учитывая некомплект, если бы не одно «но» — плотина Кегумской гидроэлектростанции заминирована. Переправляться ниже по течению, сопряжено с риском смыва понтонных мостов, а до Кокнесе держат фронт наиболее укомплектованные дивизии, в ряды которых влили стройбаты и пульбаты, доведя среднюю численность до 8-10 тысяч личного состава. Резервы армии — 12-й мехкорпус и 9-я противотанковая бригада заранее сдвинуты к Екабпилсу, для предотвращения возможной переправы 41-го германского мотокорпуса — номера вражеских соединений удалось выяснить, благо пленные имелись.