Последыш IV (СИ) - Мах Макс - Страница 31

- То есть, приданное… - нахмурился мужчина.

- Это между вами и ею, если сговоритесь, - объяснил Ингвар. – Но предложение вам сделал я, я и плачу по счетам. Я предлагаю вам небольшое, но прибыльное поместье в Ижорской земле, титул дворового воеводы[10] и мою личную симпатию, если все сложится, как надо. А мое покровительство дорого стоит. Могу и в род ввести когда-нибудь в будущем младшей ветвью.

- То есть, предлагаете жениться не только формально?

- Можно и формально, если признаете потом ее ребенка, как своего. Имение и титул, как я и обещал, и отступные от невесты, получающей свободу и титул. Если же поладите, то сможете высоко подняться.

- Сколько невесте лет?

- Сорок один, - сообщил Бармин. - симпатичная и спортивная. Умная и занимает одну из ключевых позиций в моем штате.

- Ответ надо дать прямо сейчас?

- Нет, но придется подписать соглашение о конфиденциальности. Тогда сможете познакомиться с невестой и попытаться с ней договориться. Она женщина умная и договороспособная. Если увидит перед собой достойного человека, то… Впрочем, хотелось бы уточнить. Она отнюдь не в отчаянии, да и я только начал заниматься ее судьбой. Могут найтись и другие кандидаты в мужья, или гербовая палата выродит наконец решение о наследниках…

Идея выдать Дарью Иванову замуж возникла у Бармина в тот момент, когда он понял, что гербовая палата будет «долго и упорно» решать вопрос с его наследниками[11], и ускорить этот процесс попросту невозможно. Что-то там хитрожопое и напрочь выносящее мозг с имперскими правилами и подзаконными актами, прецедентами и пояснениями к основным законам. Сложно, муторно и, даже наняв целую толпу крючкотворов, быстро и качественно переломить тенденцию вряд ли получится, ибо за всем этим гадством угадывалась тень, если и не самого государя-императора, то уж точно кого-то из его сыновей. А между тем, госпожа Иванова оказалась невероятно ценным работником. Умна, образована и опыта хоть отбавляй, она в самые короткие сроки организовала эдакое подобие Казенного приказа[12] и приказа Большой Казны[13] в одном флаконе. Попросту говоря, она создала и руководила, - при том руководила более чем эффективно, - его, графа Менгдена, личным министерством Финансов и Промышленности, да еще и налоговым управлением в придачу. К тому же, Ингвар ей просто симпатизировал, как человеку, причем чем дальше, тем больше. Так что меркантильные интересы тесно переплелись в этом случае с морально-этическими императивами, и Бармин решил любыми способами, - и, разумеется, не считаясь с тратами, - помочь Ивановой обрести свободу.

И решение, что называется, напрашивалось. Найти Дарье Петровне подходящего супруга, и дело с концом. Но, озаботив свою тайную службу поиском годной кандидатуры в мужья, Бармин сообразил, что, если уж выдавать госпожу Иванову замуж, то дело можно сладить таким образом, чтобы довольны остались буквально все: и сама Дарья, - у которой не было ни семьи, ни постоянного мужчины, - и ее предполагаемый партнер, и сам Бармин, имевший в этом деле определенный и при том весьма серьезный интерес. Поэтому, прежде всего, он самым серьезным образом обговорил эту «брачную аферу» с самой виновницей торжества, и, только получив от нее «добро», - вот что значит умный и умеющий мыслить на перспективу контрагент, - начал действовать, и, в частности, подобрал, не сам, разумеется, а руками своих контрразведчиков, несколько кандидатур и ознакомил женщину с их досье. Так что Егор Степанович Вогт-Аржеников появился сегодня в его кабинете не случайно, а после серьезной предварительной проверки.

Вообще-то, на данный момент кандидатов было общим числом трое, но капитан Хайв представлялся Бармину очевидным лидером. Хорош собой, - во всяком случае, Дарье он сразу понравился, - не мальчишка, прости господи, и карьера, учитывая обстоятельства, отнюдь не тривиальная.

«Было бы неплохо…, - вздохнул мысленно Бармин. – Но решать не мне. Взрослые люди – сами разберутся».

Он проводил взглядом покидающего кабинет Вогт-Арженикова, посмотрел с сомнением на резную сигаретницу, - курить не то, чтобы очень уж хотелось, но привычка вторая натура, не правда ли? – и все-таки, подумав еще мгновение, Ингвар решил отложить третью дневную сигарету «на потом». Эйфория первых месяцев «в новом мире, в новом теле» начала понемногу проходить и Бармин решил, что даже при его богатырском организме имеет смысл свести потребление никотина и алкоголя к приятному минимуму, чтобы и удовольствие получать, и палку не перегибать. Поэтому, вернувшись в Усть-Углу из Гетеборга, он, с одной стороны, увеличил физические нагрузки, а, с другой, сократил курение до пяти-шести сигарет в день и несколько уменьшил количество выпиваемого за сутки алкоголя. Как психиатр, он знал, разумеется, что безопасная суточная доза алкоголя для мужчин составляет примерно 80 граммам водки, 300 граммам сухого вина или чуть больше полулитра пива стандартной крепости. Сейчас он, правда, был в полтора раза крупнее себя прежнего, почти в четыре раза моложе и обладал уникальным метаболизмом. Проще говоря, в дополнение ко всем бонусам молодости и здоровья его физиология была сильнейшим образом увязана с его колдовским Даром. Так что, по идее, в рамках присущих имперской аристократии эпикурейства[14] и гедонизма[15] Бармин мог себе много чего позволить, - и следует заметить, позволял, - но все-таки решил сбавить обороты и перейти к хотя бы относительно здоровому образу жизни. Так что, сигарету он, в конце концов, не взял и остывший кофе пить не стал, налил себе в стакан минеральной воды и, сделав пару глотков, снял трубку с телефонного аппарата.

- Слушаю вас, Ваша Светлость, - сразу же откликнулся замковый коммутатор. Светлостью его теперь звали все подряд, справедливо рассудив, что князь Милостью Божьей ничем существенным не отличается от «герцогов, младших детей правнуков императора, а также светлейших князей по пожалованию».

- Соедини меня с госпожой Ивановой.

- Минута! – попросил обезличенный голос телефонной барышни. - Говорите!

- Здравствуйте, Дарья Петровна, - сказал Бармин, как только Иванова взяла трубку. – Я говорил с Вогт-Аржениковым. Он готов попробовать. Так что ждите в ближайшее время приглашение на свидание.

- Спасибо, Ингвар Сигурдович! Это… Это много значит для меня.

- Я понимаю, - Он, и в самом деле, понимал, поскольку все-таки был не только Менгденом, но и Барминым, а Игорю Викентиевичу вся эта история с крепостными холопами, ой как, не нравилась. Просто поделать с этим он ничего не мог. Ну не революцию же, в самом деле, устраивать!

«Один попробовал уже, - вздохнул он мысленно, вспомнив про своего деда и отца, - и мы знаем, чем это закончилось».

Вообще, для человека из двадцать первого века и не просто человека, а того, кто вырос при советской власти, а потом полжизни прожил в Америке, проблема рабства была более чем актуальна. В прошлом обеих этих стран остались темные страницы крепостного права и рабства, так что отношение к этим явлениям могло быть у Бармина только и исключительно отрицательным. Но ситуация была и того хуже. В прошлой его жизни все эти ужасы остались в далеком прошлом, завершившись еще в девятнадцатом веке, и негатив всплывал только тогда, когда в новостных выпусках СиЭнЭн или ЭнБиСи рассказывали о торговцах живым товаром, о сексуальном рабстве или рабах в мусульманском мире. Но там это были эпизоды, а здесь вся эта дрянь существовала, как факт обыденности. У него самого, как крупного феодала, было около миллиона холопов, если считать не только графство Менгден, но и население Северной марки. И как бы он к этому ни относился, своих рабов Бармин освободить не мог. Одного, десять или даже сто крепостных – возможно, особенно если гербовая палата даст наконец ответ на животрепещущий вопрос: кто является его наследниками первой и второй очереди. Но, если он начнет освобождать тысячами, вмешается государство, поскольку такое поведение пошатнет устои и способно вызвать жестокий социально-экономический кризис. Культурно-психологический – кстати тоже. Поэтому устройство судьбы Дарьи Ивановой стало для Ингвара уникальной возможностью помочь хотя бы одному конкретному и небезразличному ему лично человеку и тем облегчить свою душу. Оттого он так и старался убедить, - купить, на самом деле, - Вогт-Арженикова. На капитане Хайве свет клином, конечно, не сошелся, на примете у Бармина было еще несколько кандидатур. Но в одном случае, ей светила роль третьей жены у нетитулованного дворянина и крайне слабого мага, а во втором – жены провинциального мещанина, не имеющего Дара вообще. Вогт-Аржеников являлся в этом смысле лучшим вариантом, поскольку уже был дворянином, да и магией владел на твердом среднем уровне. Выйдя за него замуж, Дарья стала бы не только свободной, но также получила бы титул, а с титулом в ее ремесле куда проще, чем без него.