Последыш IV (СИ) - Мах Макс - Страница 29

[1] L'amour de trois – любовь втроем, тройничок, быть третьим в постели.

[2] Для тех мужчин, кто не знает: танга (англ. thong «полоска кожи, ремень») - разновидность мини-трусов, используемых как нижнее бельё или купальник: состоят из одного или двух треугольников с узкой соединительной полоской на бёдрах, в виде полоски ткани или резинки.

[3] Либидо (лат.) - похоть, желание, страсть, стремление, одно из основных понятий психоанализа, разработанных Зигмундом Фрейдом для описания разнообразных проявлений сексуальности. Оно обозначает некую специфическую энергию, лежащую в основе полового влечения.

[4]Паллиатив - не исчерпывающее, временное решение, полумера.

[5]Бугельная пробка - крышка для бутылок и банок, удерживаемая с помощью рычага, позволяющего без больших усилий плотно закупоривать и откупоривать бутылку или банку.

[6] Пейл (Pale Ale) - светлое пиво бронзового оттенка, которое содержит небольшое количество углекислоты. Чаще всего созревает в бутылках. Имеет горьковато-пряный привкус.

[7] Реприманд - устар., разг. неожиданность, неожиданный оборот дела.

Глава 5(2)

2. Шест надцатое декабря 1983 года

Разумеется, Бармин не забыл свой разговор с дедом, - наверняка являющийся тем самым подарком, который обещала ему богиня рода Стенкилей, - но «торопиться с выводами» не стал. Вместо того, чтобы бежать сломя голову в Алтарный зал и искать там упомянутый в разговоре вход в тайную сокровищницу, представлявшуюся Ингвару явно избыточной на фоне всех прочих секретов подземелий Менгденов, он взял таймаут. Нужно было успокоить нервы и подождать, пока уляжется в мозгах поднятая душевным штормом муть. А пока суд да дело он предпринял некоторые разыскания, обратившись к доступным ему в данный момент источникам. Напряг ведомство майора Злобиной на предмет изучения подноготной Артемия Нетшина и расспросил Ульрику Катерину и остальных своих девочек о том, знаком ли им, по случаю, термин «спуд». Оказалось, что «спуд» известен не только колдунам, практиковавшим стихийную магию, но и магам, использовавшим классические техники. Впрочем, никто ничего толком об этом феномене не знал, поскольку это было крайне редким делом, чтобы кто-нибудь из магов смог создать полноценный «спуд». Некоторые, вообще, считали это фольклором, сказками и легендами. Но, вроде бы, сильные маги что-то такое действительно делали, используя для этого какой-то древний и никому толком не известный ритуал. Так ли это или нет, жены сказать не могли. Единственная, кто кое-что об этом знал, это Ульрика Катарина, которая вспомнила, что «спудом» в некоторых читанных ею книгах называли «скат» - хранилище силы и умений, которое были способны создавать великие колдуны древности. По описанию, это было нечто, что существовало одновременно «внутри» мага, - то есть, в поле его личной Силы или индивидуального Дара, - и «вне» его, то есть в метафизическом пространстве магосферы[1]. Именно поэтому «скат» можно было объективизировать, выведя из внутреннего пространства во внешнее и таким образом передать кому-то другому, например, своим наследникам. Вот, собственно, и все, что удалось узнать Бармину от членов семьи. В книгах, - во всяком случае, в тех, которые ему удалось разыскать в замковой библиотеке, - ничего нового по сравнению с рассказами женщин найти тоже не удалось. Те же самые мотивы только другими словами.

Другое дело князь Артемий Нетшин. О нем Ингвару сразу же кое-что рассказали Варвара и Мария, не говоря уже об информации из справочника «Кто есть кто в Великорусской империи», из Бархатной книги и прочих подобного рода изданий. А через пару дней и майор Злобина положила на стол Бармина довольно обширное досье на этого товарища, который Ингвару, разумеется, ни разу не товарищ, а, скорее, наоборот.

Артемий Нетшин оказался ничем не примечательным немолодым мужчиной. Не красавец и не урод, несильный маг, получивший образование в Берлине и Вене, безземельный князь, - он владел небольшой усадьбой в районе Ужгорода, - и плейбой по жизни. Не ловелас или повеса, не прожига, а именно плейбой. Светский человек, способный быть душой общества, но никогда этим не злоупотребляющий. И, наконец, старый холостяк, воспитывающий прижитую на стороне дочь. Но все это, с одной стороны, а вот, с другой, Артемий Никитич был, по-видимому, совсем непрост, хотя и не стремился делать эту сторону своей жизни достоянием широкой общественности. Начать с того, что князь Артемий Нетшин являлся признанным бастардом Никиты Галицкого и единокровным младшим братом нынешнего князя Божьей милостью Федора Никитича. Собственно, старший брат и устроил в свое время его судьбу, настояв перед отцом, чтобы тот признал своего ублюдка, а позже, когда сменил отца на Галицком столе, выбил для Артемия княжеский титул. Другим интересным моментом было то, что, являясь многолетним другом Сигурда Менгдена и Андрея Северского и будучи лично знаком едва ли не с половиной мятежников, в опалу, - не говоря уже о худшей доле, - он не попал и практически все годы правления императора Константина являлся его конфидентом, не занимая, впрочем, никакой официальной должности. А вот с Андреем Романовичем Северским он, судя по всему, разругался вдрызг. Но не сразу после коронации Константина, а лет через пять-шесть после этого. Что уж там между ними произошло, никто доподлинно не знал, а только из друга семьи Артемий Никитич разом превратился в персону нон грата. Князь Северский не только перестал с ним общаться, но даже руки с тех пор не подавал. Ну и, наконец, в Обществе ходили упорные слухи, что именно Нетшин, действуя через искренно любившего его старшего брата, оторвал Галицкое княжество от западного пула и организовал его союз с юго-восточными княжествами: Киевским, Черниговским, Новгород-Северским и Переяславским, а значит и с теми княжествами, которые образовали Союзную Рать и объявили Менгденам войну. В этой связи, слова деда о мести приобретали особый смысл, поскольку за сухими фактами биографии князя Нетшина начинала проступать личность предателя и его мотивы.

«С отцом он, по-видимому, просто дружил, - прикинул Бармин возможные варианты, - но дружбой, скорее всего, там и не пахло, поскольку это общение было для Нетшина попросту вынужденным в силу особых отношений с Андреем Романовичем, который, собственно, и дружил с Менгденом».

Могло такое случится? Да запросто. Но, если так, - если, и в самом деле, возник этот странного вида любовно-дружеский треугольник, -то в силу близости к Сигурду Менгдену Нетшин мог узнать о заговоре и слить заговорщиков, чтобы сделать карьеру при новом императоре. Впрочем, карьера, как таковая, его, похоже, не интересовала. Другое дело – власть. Это было сильно похоже на правду и объясняло между прочим ссору с князем Северским. Если Андрей Романович узнал в конце концов, из-за кого погиб его друг и отец его сыновей, это могло стать причиной разрыва. Это же, к слову, могло бы объяснить и фестиваль невиданной щедрости, устроенный Северским Ингвару Менгдену. Не только дружба с отцом Ингвара и сантименты, связанные с семьей, но и чувство вины. Впрочем, как бы хорошо и логично ни выглядела выстроенная Барминым теория, все это пока являлось лишь предположением, но, с другой стороны, лиха беда – начало. С гипотезы, собственно, и начинается любое научное исследование, и Бармин по опыту знал, что, если уж начал распутывать клубок, не остановится пока не распустит его до конца. Тогда и правда обнаружится. А до тех пор никаких резких движений. Низкий профиль, и ничего иного.

3. Девятнадцатое декабря 1983 года

День не заладился с самого утра. За стенами замка лил ледяной дождь, - по типу, «раскрылись хляби небесные», - перешедший ближе к полудню в густой снегопад, а дома… Ну, что сказать? Полигамная семья – это не всегда «гуд», иногда – это фэйл[2], притом фэйл эпический, а иногда и того хуже. Конкретно сегодня, оставшись без старшей пионервожатой, - Варвара отправилась с Петром в вояж по ближним и дальним родственникам, - Елена Прекрасная привычно, хотя обещала больше этого не делать, поцапалась с не менее прекрасной Хельгой, Мария гордо обфыркала ударившуюся в слезы Дарену, а принцесса Шведская решила, что сейчас самое время выяснить так и не прояснившиеся до конца отношения со своим юным годами «мужем и господином». В очередной и отнюдь не в первый раз, да, наверняка, и не в последний. Однако Бармин идти на поводу у женщин не захотел: молча выслушал всех желающих, сказал, что принял их жалобы к сведению, и ушел заниматься своими делами. Дел же, как всегда, было много, и все, что характерно, срочные и совершенно не терпящие отлагательства. И это, заметьте, после того, как все эти запросы, просьбы и даже требования, - такое тоже случалось, - прошли через мелкое сито секретариата, где производился первичный отбор информации с отделением зерна от плевел, а затем и через руки личного секретаря-референта Авдеева, в задачу которого входило окончательное отделение овец от козлищ. В общем, спасибо еще, что встал рано и успел перед завтраком сходить в gym[3] раз уж побегать и поплавать не получилось. Хотя, если честно, плавать в покрывшейся льдом реке затруднительно даже в хорошую погоду. Но вот побегать можно даже в мороз. Однако измываться над своим организмом, потащившись под дождь, Бармин не стал, - чай не в САС[4] отбирается, - и поэтому полтора часа изнурял себя различного рода упражнениями. Теми, что не требуют специальных тренажеров, и теми, что требуют. Потом душ, завтрак, - где на него и насели, собственно говоря, его «отчаянные домохозяйки», - и понеслось. Кофе Ингвар пил уже в своем кабинете, там же позволил себе первую в этот день сигарету, сопроводив ее второй чашкой крепкого черного кофе, который доппио, то есть двойной эспрессо. Под кофе просмотрел и подписал довольно много документов, касающихся укрепления, так сказать, обороноспособности графства Менгден и Северной марки. Некоторые из этих бумаг были «для служебного пользования», а другие и вовсе – секретными с магической защитой. В общем, начитался вдоволь, да и впечатлился неслабо, ознакомившись с объемом работы, проделанной его соратниками, помощниками, служащими и всеми остальными, кто составлял резко разросшийся штат графа Менгдена.