Магия тьмы (СИ) - "РОСОМАХА" - Страница 9

— Уходя, гасите всех!

Солнце уже начинало ощутимо клониться к закату, когда наконец-то, я выбрел на тракт. Хотя назвать тропу с колеёй — трактом, это только от радости, при встрече с цивилизацией. Дорога налево пересекала реку (явно, там брод), направо терялась за горизонтом.

— «Здесь прошли люди!» — не удержавшись, вслух, вспомнил Фараду. — И теперь нужно стать вдвое осторожней, потому как эти люди (по меткому выражению классика «порождения ехидны»), врядли встретят меня распростертыми объятиями. Если есть дорога, то на ней есть пост. Государство (любое!), никогда не оставит население, без присмотра. Поэтому, мытари и солдаты, на данной артерии, присутствуют в обязательном порядке. А некий, подозрительный и не понятно, как одетый субъект, заинтересует их сразу, в первую очередь, на предмет поживиться. Примерно, как у нас лицо без регистрации, вызывает неудержимое и обильное слюноотделение у мицанера, нездоровый ажиотаж, на уровне безусловных рефлексов, прям как у собаки Павлова.

Куда же все-таки двинуть? Налево или направо?

— Сим, друг мой, а не знаешь ли ты, в какую сторону ближайший город? — голос мой, был воистину медоточив и пах елеем.

— Мой последний носитель, был из-за Северной гряды, про эти места, я знаю столько же сколько и ты, — в ответе, прозвучали интонации сварливой жены.

— Раньше, когда я разговаривал сам с собой…, я искренне заблуждался, считая себя шизофреником. Потому что, тогда я сомневался…, а теперь абсолютно уверен…, что зовут её Сим, — мысленная тирада, обращенная мной, к сожителю в моем теле носила ностальгический оттенок.

— В твоей памяти, много замечательных выражений. Сам дурак! — в голосе явно прозвучала издевка и Сим опять притих.

Идет направо, песнь заводит. Тьфу! Это, сориентироваться не поможет никак. Оглядывая горизонт, мне привиделась слева, струйка дыма, на самой грани видимости. Ну что же, значит идем к людям, они могут поведать, о реалиях этого мира.

Сняв ботинки и штаны, быстро (кто знает, что может водиться в воде) переправился через реку. Оказалось мелко, где-то по колено в самом глубоком месте. Вскоре дымок, на который я ориентировался, развеялся, но дорога вела в ту, же сторону, где он виделся мне, в последний раз. Кусок степи, протянувшийся длинным языком, вдоль дороги, заканчивался, стали появляться маленькие рощицы деревьев. Примерно через час, когда солнце уже готовилось коснуться горизонта, мой нос учуял запах пожарища… и я неслышной тенью, двинул в сторону, ближайшей кучи деревьев. Не хрустнув веточкой, никого не потревожив, наконец-то дошел до источника запаха.

Посреди рощи находилась поляна, у большого камня, находившегося на краю, бил родничок. Очаровательное место…, только вот огромное количество трупов, отнюдь не облагораживало пейзаж. Разбросанные и разломанные вещи, сгоревшие повозки, несколько убитых лошадей… и резкий запах крови, который вблизи забивал, даже вонь от тлеющих, кое-где головешек. Всю эту картину, дополнял курган, сложенный из отрубленных голов. Головы, были явно не человечьи, кожа имела отчетливый зеленый цвет, да и строение черепов не могло принадлежать.

ГОБЛИНЫ?!

Подсвеченная закатным солнцем, картина производила гнетущее впечатление.

Я прошелся по поляне. Порубленные тела, валялись сломанными безголовыми куклами, словно какой-то великан, забавляясь, поломал и разбросал игрушки по земле. Отвратительно воняло дерьмом и паленым мясом, потому что некоторые из них, лежали черными головешками в сгоревших шалашах.

У края поляны, лежали изрубленные тела мужчин, с палицами в руках, попытавшихся задержать нападавших. Женщины и дети, были убиты кто где, некоторых перед смертью, ради развлечения, запытали.

Бессмысленная жестокость, убийство — ради развлечения…, потому что добычи, у нищих быть не может. Это видно, по грязной и обтрепанной одежде, по грубо сработанному, теперь уже разбитому и поломанному скарбу.

Мне свело скулы, голова, стала пустой и гулкой. Зверь, сидящий во мне, глухо заревел в предвкушении. Я не страдаю излишним человеколюбием, и плевать мне на страдания чужих людей (когда они происходят не у меня на глазах).

Просто, Нельзя, Убивать — Детей!!!

…тишина — ватными лапами, придавила все звуки вокруг и забилась в ушах, беззвучным воплем. Тварей, ради развлечения, убивших женщин и детей — надо просто раздавить… не заморачиваясь на оправдания.

Из кустов, на дальнем конце поляны, раздался непонятный звук. Полу-всхлип, полу-стон. Приготовившись к любой неожиданности, подкрался и осторожно раздвинул ветки.

На небольшой прогалине, посреди кустов, сгорбившись, сидел маленький, зеленый гоблин и изредка всхлипывал. По его лицу, непрерывно текли слезы и скатываясь, мутными каплями падали на землю.

Когда я положил руку ему на плечо, он подскочил и попытался её укусить. Прихватив его, на болевой, чтобы не убежал, как можно мягче произнес: — Я не был с ними. Я враг, убившим твоих родных!

Речь, которая прозвучала в ответ, изрядно озадачила меня. Она состояла из высоких, гортанных звуков, смешанных с рычанием.

— Сын — паршивой собаки, я убью тебя! — слезы, моментально высохли на его глазах.

Мля! Я ведь понял, что он говорит. Мимолетно подивившись этому, я прорычал предыдущую фразу еще раз.

— Откуда ты знаешь речь — речных гоблинов? Ты маг?

— Нет, не маг. Просто, кочующий — по пустым тропам (слова путешественник, в их языке отсутствует), — и отпустил его.

— Ты врешь, людям верить нельзя! — он угрюмо насупился. — Я был на охоте, добыл хорошую еду, — и гордо продемонстрировал, дохлую крысу. — Пока меня не было, пришли злые люди и убили всех, — его голос дрогнул. — Теперь, я остался один, и меня скоро съедят.

— Пойдем со мной. Я помогу тебе, отомстить, за твоих родных! Может, тогда ты поверишь?

— Надо хорошее, злое железо, может тогда получится, убить нескольких из них, — в его глазах загорелась надежда. — Их слишком, много…, но я…, я сумею тихо подкрасться и убить одного. А почему, ты хочешь убить их? Они убили кого-то из твоего клана? — вопросы сыпались как из рога изобилия.

— Это нелюдь! — мой голос, на секунду дрогнул от ненависти. Объяснять, что-либо, не хотелось.

— Ты большой! Наверное, ты хороший воин и сможешь убить двоих, или даже троих! — гоблиненок решил мне польстить, чтобы я не передумал. Мой потрепанный вид, видимо не внушал ему доверия.

— Пошли! — я махнул рукой.

Он выпрямился во весь рост (метр с кепкой), чтобы казаться больше. Плоское лицо, приплюснутый нос, уши торчком, широкий рот и маленькие, острые клыки. Кожа бронзово-зелёная с голубоватым отливом, руки почти до колен и все это, венчает большая голова. Красавец.

Меня не беспокоило, что покойники (просто они, еще не знают об этом) сумеют уйти. Моих скромных навыков хватит, чтобы их выследить и догнать. Ну а дальше… некоторые счастливцы, умрут быстро. А некоторые не очень. Я ведь, тоже люблю развлекаться? Правда, мой юмор, не все могут адекватно оценить? Но это дело вкуса…

Мы с гоблиненком вышли на поляну, оглянувшись по сторонам, он снова зашмыгал носом.

— Возьми еды и чего-нибудь полезного и уходим. Быстро! — на самом краю восприятия, начала зудеть какая-то неправильность, предвещая большие неприятности, и она смещалась в нашу сторону. Зачем драться с неизвестным, если можно отойти и пропустить её.

Надо отдать мелкому должное, пара минут и он с мешком, стоит в полной боевой. Даже на пояс, нацепил какой-то ржавый тесак.

— Тебя как зовут?

— Гр…ХР…Кы… ГЫР!

Я засмеялся в голос. — Большой и страшный победитель чудовищ, — защитник клана? Полминуты еще, меня сотрясали рыдания, когда я поворачивал голову, в сторону его фигуры.

— Бегом! — он моментально сорвался с места, в сторону, которую я указал. Ни вопросов, ни обсуждений, ни пререканий…. Как я узнал потом, это у них в крови. Пришел старший, он знает, кому что делать. А кому не нравиться, тот получит по голове или может гулять лесом. А там злые соседи (которые не откажутся, от дармовой рабсилы), или желающие пообедать, звери. В одиночку не прожить — это аксиома здешней жизни, а чужак…, вдруг, да и окажется лучше своих (сразу, ведь не убил). Потому как — свои, знакомы до боли, и что от них ждать, абсолютно точно известно. Работа, работа и еще раз работа…, а может и главная роль, в жертвоприношении (естественно, согласием жертвы, никто интересоваться не будет).