Пятнадцать ножевых (СИ) - Линник Сергей - Страница 6

Вывели меня в коридор, посадили на лавочку. Жди, мол, не торопись. Доктор у себя за дверью с кем-то ругался по телефону, медсестры сновали в разные стороны. На меня внимания никто не обращал. Провел ревизию карманов, а то у хозяйки сгреб всё в кучу. Единый проездной на сентябрь с белой буквой «Е» на сиреневом фоне. Хорошее дело. И нужное. До всяких «Троек» еще не один правитель помрет, люди ездят с такими. Деньги. Пятерка, две мятых рублевки, одна чуть надорвана, мелочи семьдесят три копейки. И ключ от английского замка. От общаги, наверное.

В ожидании я успел от скуки даже стенгазеты изучить. Про гепатит А и кишечные инфекции. Очень познавательно. Минут через двадцать подошла медсестра, дала справку. Ну вот, деканат может спать спокойно. Студент Панов без уважительных причин занятия не прогуливал. Я уже сворачивал ее, как вдруг с какого-то перепугу решил почитать, что же мне там написали. Нет, ну ни фига себе, вот это свинство! Не ожидал. Я сразу же ломанулся в ординаторскую.

— Что-то не так? — спросил Анатолий Аркадьевич, взглянув на мое возмущенное лицо.

— Всё не так! — я положил справку на стол перед ним. — Я только не пойму, чего плохого я вам сделал? А хотел еще письма с благодарностью написать!

— Ну, и что не нравится? — он даже очки на нос нацепил. — Печать на месте, даты правильно указаны, — и отдал справку мне.

— А диагноз? — ткнул я пальцем в бумажку. — За какие заслуги мне впаяли «Интоксикационный психоз вследствие злоупотребления наркотическими веществами»? У меня было однократное непреднамеренное употребление! Откуда родилось злоупотребление? К тому же тарен — не наркотик! Как я это, — помахал я злосчастной бумажкой, — понесу в деканат? Что там обо мне подумают? И дадут ли учиться после этого?

— Всё, понял, не кипятись, — о, этот тон «поговорим с буйным посетителем» мне знаком, профессиональное исполнение. — Медсестры перепутали, переписали не то. Сейчас сбегают в канцелярию, выпишут правильную справку.

***

Вот ведь гады! Перепутали они! Но ничего ведь не случилось? Всё решили быстро, в итоге написали правильно. Да и уверен я, что не со зла, а просто в запарке. Бывает. Это я просто на нервах так реагирую. Потому что больничка — это одно, тут время как бы остановилось, и разница между восьмидесятым годом и, две тыщи двадцатым, к примеру, не очень большая. А вот воля — дело другое. Тут всё другое — от одежды и цен до причесок и разговоров. Они слушают другую музыку, читают другие книги и даже думают не так. Так что лучше молчать пока и присматриваться. А также постараться не так бурно проявлять эмоции. Не высовываться, короче.

Я сошел с крыльца и потихонечку двинулся в сторону выхода с территории больницы. Добрые люди подсказали.

—Здравствуй, Андрей, — окликнул меня девичий голос из-за спины.

Ого, а что это за комитет по встрече? Маленькая, на голову ниже этого организма, с густыми, почти черными, волосами и огромными голубыми глазами. Что для откровенно семитской внешности редкость. Да, красотка, ничего не скажешь. В области груди, правда, чуток до стандарта не дотянула, а так — глазу хочется остановиться и никуда не уходить. Одета в белое платьице-колокольчик, с широким поясом. Я посмотрел на ноги. Они были! Стройные, приятно взглянуть.

Тело дало отклик! А Панов, то есть теперь уже я, ее знает. Очень уж по-щенячьи она на меня смотрит.

— Ты как себя чувствуешь? — девушка заглянула мне в глаза — Ты меня не узнаешь? Я Сима!

Теперь все ясно. Моя «отравительница». Я чуть не рассмеялся. Вот эта девчушка сыпанула мне тарена? Ни в жизни не поверю.

— Мне сказали, что у тебя галлюцинации были, провалы в памяти...

Сказали ей! Про врачебную тайну в 80-м не слышали?

— Ты что здесь делаешь?

— Встретить тебя пришла, — ответила она. — Что непонятного?

—Непонятно, Серафима, как ты узнала, что меня надо встречать?

— Ничего сложного, у маминой знакомой есть знакомый, который начмед в этой больнице. Он спросил у твоего лечащего врача, когда тебя будут выписывать. И вот я здесь, — она поставила ноги в третью позицию и слегка поклонилась. — Слушай, а ты точно всё забыл?

— Не, кое-что помню, — обломал я ее. А то сейчас окажется, что я на ней жениться пообещал и обрезание сделать. Для облегчения выезда и последующей ассимиляции на ее исторической родине. — Что мы с тобой расстались, так в память врезалось, что никак оттуда не уйдёт.

—Всё бы тебе хиханьки, Панов, — обиженно сказала Сима. — А я к тебе не просто так пришла. Я точно знаю, кто тебя отравил!

— Правда? — делано удивился я. — Наблюдала, как злодеи сыпали мне в бокал яд из кольца, как в старинных фильмах? Перехватила записку с планами отравителей?

Серафима видеть ничего не могла. Она умотала с гулянки минут за сорок до того как меня закружило. Это мне Давид сказал. Тут как в медицине — надо выбрать кого-нибудь одного и верить ему до конца. Лучше себе, но я как раз не вариант. Будет Ашхацава. К тому же, соседу по комнате от меня ничего, по большому счету, не надо. Так что любой рассказ девчонки — сплошные догадки и фантазии. А мне сначала самому бы определиться, кто Панова окружает.

— Шутки у тебя, Панов, глупые, — выпалила Сима. О, да тут слезы лить собираются! Не такой прием ожидала Голубева. Наверное, надеялась, что я сейчас брошусь ей на шею и всё вернется.

— А что ты за мной ходишь, Серафима? — спросил я вкрадчиво. — Я не москвич, не богач, и даже не еврей. И родственников в Америке нет. Твоя мама в курсе, что жилплощадь у меня в дальнем подподподмосковье, в Орловской области? Ей такой зять нужен? Поинтересуйся.

— Да как ты смеешь так говорить! — ну всё, потекли девичьи слезы с примесью советской туши, оставляя на щеках извилистую дорогу с черным бруствером. Она молниеносно достала из сумочки платочек и попыталась очистить лицо от такой добавки в макияж. Получалось плохо. — Да я тебе... ты же... — всхлипывая, забормотала Сима.

Что там она мне, выяснять не стал. Надо бить до конца, чтобы обиделась надолго, лучше навсегда. Не очень приятно, но что поделаешь. Такие хвосты необходимо рубить быстро. Это Давид — старый кореш, он любые странности стерпит и советом поможет. А такая вот Голубева начнет интересоваться, с чего это ее парень так сильно изменился. И к добру такие вопросы не приведут.

Да и не знаю я особенностей этой стороны жизни студента. С этим осторожнее надо быть. А то окажется, что мне нравится то, что ему не по душе было. А дамы... Нет, всё с нуля. Мне объедки с чужого стола не нужны. Рубашку с носками носить — куда ни шло, а девчата — только свои.

— Больше поплачешь — меньше пописаешь, — пожал плечами я. Даже самому противно. — А парни с большим членом тебе еще встретятся.

Рыдания достигли апогея. К слезам добавились пузыри из носа. А меня это не привлекало никак. Так что я обошел Серафиму и пошел по дорожке к выходу из больницы.

— Какая же ты тварь, Панов! — закричала она мне вслед. — Видеть тебя не желаю! Уйди от меня, скотина! И член у тебя маленький! — вот такие звуки сочинитель песен Добрынин определял как «говорить навзрыд».

Не оборачиваясь, я поднял правую руку вверх и помахал на прощание пальцами, изобразив глиссандо. Уж не знаю, видела ли этот жест Сима, но сразу же плач перешел в натуральный вой.

***

Вот же проклятая истеричка, настроение испортила. Хорошо, хоть троллейбус подъехал и я запрыгнул в него до того, как возжелавшая немедленного примирения Голубева смогла меня догнать. Еще и вопила что-то вслед. Нет, от этой неуравновешенной девки надо держаться подальше.

Традиционная старушка с большой сумкой, невидимый боец миллионного отряда катающихся в общественном транспорте просто так, безобразную сцену видела, а потому решила прожечь во мне дыру взглядом. Еще и заклинания под нос себе бормотала. Наверное, батарейки в лазере не поменяла, ничего у нее не получилось. Так что я спокойно вышел у метро и спустился под землю. Мне до «Спортивной».