Гроза пустошей (СИ) - Пояркова Жанна - Страница 42

- Как по мне, так твои мастера дзен – это ракеты, которыми можно раздолбать мир окончательно, - буркнул я. – Бредни чокнутых бабенок. Ну, и еще недавно ты ныла, что Рё – черный мастер, средоточие зла.

- Ты видел, как он дерется? Это как священное писание, написанное клинком. Ну, и он нас не убил, - резонно заметила пиро. – А мог. Не зарезал всех и не подчинил, как пытаются делать поджигатели. В некотором смысле он добр, хотя все равно остается самовлюбленным ублюдком. Мы с тобой разрушители, Чиллиз. Мы тронуты подозрением и злом, в нас нет невинности. Но в мастерах дзен должно быть спокойствие. Чистота, пусть даже и совсем холодная.

Тушкан пискнул, словно был полностью согласен, и кинул в меня камешки. Услышать лекцию о невинности от семнадцатилетней девчонки, покрасневшей от поцелуя, было не менее странно, чем наблюдать за разумным тушканом. Я взглянул на грязную физиономию Ястреба Джека, обрамленную растрепанными волосенками и покрытую длинной щетиной, и сплюнул в песок. Чистота, как же.

- Спокойствия и мудрости в тебе ноль, но силенок хватает. Может, ты тоже мастер?

Ястреб Джек закатил глаза, призывая перестать издеваться.

- Не, - Хайки посмеялась. – Я просто умею огонь зажигать. А о себе ты не думал? Не понимаю, как тебе удается выдумывать такие кретинские планы и не помереть. Вот уж действительно талант!

- Поехали уже, - я накрыл тушкана шляпой, нарываясь на обиженный писк.

Когда мы уходили, музыканты вяло, но дружелюбно махали нам вслед.

Один из властителей прошлого построил алые стены Хаира, назвав их неодолимыми, и из-за этого город был вынужден сражаться значительно чаще, чем любой другой. Каждый завоеватель хотел доказать, что может покорить непобедимое, снова и снова стены встречали жестокие удары и беспощадные осады. Затем технический прогресс сделал остатки опоясывавших город стен бесполезными, крепость пришла в упадок. Однако после катастрофы Шрёдера, когда мир перемешался и потерял большую часть людей, каменные ограды Хаира снова обрели давно забытое назначение. Хотелось бы сказать, что стены стали защитой от банд и рассеянных по всем пустошам любителей насилия, но на деле многие из маньяков оказались внутри.

Во времена войны банд город переходил из рук в руки, как мяч во время игры, пока его владельцем не стал Шкуродёр. Раньше его назвали бы мэром, но теперь он стал хозяином Хаира. Неожиданно, но под его руководством город расцвел, словно хищный цветок, питавшийся слабыми пришельцами и позволяющий подниматься сильным. Несмотря на все свои недостатки, Шкуродёр был коллекционером, а значит вещи и объекты разрушались значительно реже, чем при его предшественниках. Кроме того, сюда пришли мутанты, удерживавшие Шкуродёра от беспредела, и внутри красных стен Хаира закипела жизнь.

Хаир - город куртизанок всех полов, крепость амбры, мускуса и гранатов. Весь он - обманчивый маяк для тех, кто надеется разгадать все тайны, а вместо этого попадает в капкан. Из Хаира множество экспедиций отправляется в искажения за наживой, но никто не возвращается обратно. Город страстей, запретной красоты, единственная в своем роде крепость гедонистов, живущих бок о бок с горе-учеными и отпетыми головорезами. Город поисков и несбыточных надежд на роскошь.

Перед нами возвышался финальный пункт затянувшегося путешествия, и это вызывало странные чувства. Ястреб Джек и Хайки помалкивали, глядя на крепкую преграду из камня, отделявшую Хаир от пустыни. Тушкан, которого мутант посадил за пазуху, любопытно озирался.

Здесь царил принцип замка, которого и в помине не было в Балхе, просто вываленном на плато у ног старых божеств, будто горка разноцветных фантиков. Хаир демонстрировал неприступность издалека, покалывал острыми зубцами ясные небеса пустыни. Алый каменный гранат посреди лабиринта из глубоких арыков, прорезающих поля.

Лучшие инженеры древности изначально поработали над этой системой, пока она не пришла упадок в век поездов и всемирной торговли, но сейчас орошение водой из источников города снова вернулось, как и сложная работа инженеров. Странно, но люди способны достигнуть одного и того же результата массой способов, и не всегда самый технологичный наиболее эффективен.

Хаир был самым крупным городом пустошей, сохранившим дух противостояния между людским поселением и бесконечными безжизненными равнинами, эту оппозицию, которая давно стерлась в мелких стоянках вроде Стилпорта, где единственным центром цивилизации стал небольшой кабак Уоррена. Никому в Стилпорте и в голову бы не пришло возводить стены - все равно их вскоре разрушат не бензоманьяки, так какие-нибудь культисты. Стены сами по себе становились поводом их сломать или испортить. В пустошах главная вещь – это мобильность, способность тут же вскочить на свою тачку, ящерицу, верблюда или черт знает что еще и немедленно скрыться. Хаир же высокомерно доверял своим оградам, алому кольцу высоких стен.

- Чиллиз, а мы правда должны отдать таблички? – Хайки вздохнула. – Рё сказал, мы тогда станем рабовладельцами.

- Подумай сама, мелкая. Если мы их не отдадим, то останемся и без денег, и без головы. Иногда приходится делать неприятные вещи, чтобы не оказаться мертвыми на обочине дороги. Такая вот взрослая мудрость.

- Попали мы с этими табличками. А ведь даже не понять, хорошие там стихи или нет.

Хайки поковыряла ногой грязный коврик на полу машины.

Красные стены Хаира приближались, становясь все выше. Ястреб Джек поддал скорости, будто соскучился по удобству и многолюдным местам, где ему легко было спрятаться. Сомневаюсь, что он одобрял план Шкуродёра, как и заказчика в целом, но тем быстрее ему хотелось избавиться от бремени. Ему, бункерной крысе, проще было скрываться там, где людской муравейник занят своими делами, а не в одиноких пустошах.

- Слушай, Чиллиз, а ты не думал, что люди не возвращаются из искажений не потому, что умирают, а потому, что не хотят?

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, вспомни тот город с летающими разумными облачками, пьющими кофе, и башнями, которые становятся вертящимися ромбами? Если искажения такие же, может, людям неохота возвращаться сюда? Тут же тоска смертная по сравнению со всем, что происходит в живом городе. Если искажения похожи на живой город, то, может, люди сваливают в них и даже не думают возвращаться, чтобы туда не сунулись бандиты Шкуродёра или подручные очередного придурка. Типа, ученые туда едут, видят, как там все устроено, - и напрочь забывают обо всем.

Хайки опять болтала без остановки, выстраивая теорию за теорией, а меня вдруг осенило. Ястреб Джек не читал никакой поэзии, когда мы попали в живой город, - тот просто предоставил нам возможность побыть внутри. Что, если вопрос, меняться внутри города или нет, зависел от самих людей?

Нет, не может быть. Я сам не раз видел, как искажения убивают. Они не спрашивают, а просто превращают людей во что попало, и зачастую на результат даже смотреть противно. Путешественники рассказывали жуткие вещи, спасшись в последнюю минуту.

- Может, и так. Но это как билет в одну сторону. Вроде вопроса о жизни после смерти, который волнует проповедников. Не помрешь - не узнаешь, а я помирать еще не готов. Ты вот готова?

- Ну… Это же самая настоящая тайна. Всем, у кого мозгов больше, чем с кулачок, интересно. Просто мы делаем вид, что это запрещенная зона, чтобы не беспокоиться. И так ведь народу куча перемерла. Может, искажения не всех растворяют? Может, им есть разница, кто туда суется? Одна я бы вряд ли туда полезла, но согласись, Ястреб Джек на редкость ловко управляется. Мне кажется, без него нас бы как раз и превратили в стульчак, тушканчиков или колесо от коляски.

- К чему ты ведешь?

- Я веду к тому, Чиллиз, что Шкуродёр - мерзкая дырка от задницы, - фыркнула она. - Больше ни к чему. Зачем ты вообще у него заказ взял? Даже детям байки о его сушеных шкурах рассказывают.