Пионерский гамбит (СИ) - Фишер Саша - Страница 54

— Ребята! — Сергей Петрович поднялся со своей табуретки и подался вперед. Откашлялся. — У меня для вас отличные новости! Нашему отряду дали добро на поход. И сейчас мне нужны три добровольца...

— Я! — еще не дослушав, что он там предлагает, я вытянул руку вверх. Не знаю, почему. Кажется, мне просто хотелось уже каких-нибудь действий, отличных от размышлений о чужой личной жизни.

— Хорошо... эээ... Крамской же, да? — Сергей Петрович подслеповато прищурился за очками. — Ага... Марчуков... Баженов. Извини, Самцова, сегодня мне нужна грубая мужская сила. Значит так, ребята. После завтрака мы с вами пойдем на склад, чтобы получить туристическое снаряжение...

Окончание его речи потонуло в радостных и не очень возгласах. «Детская» половина отряда радовалась, «взрослая» — не особенно.

— Получается, что послезавтра вечером мы будем не в лагере? — спросила Коровина.

— Да, все верно! — Сергей петрович энергично закивал. — Нам с вами предстоит два дневных перехода и одна дневка. Я кое-что разузнал, оказывается здесь недалеко проходил туристический маршрут, по которому пионеры ходили еще до войны, так что можно сказать, что наш поход будет исследовательским. Мы с вами дойдем до урочища Соболья застава, разобьем лагерь на том же самом месте, где когда-то стояли ваши дедушки и бабушки...

«Интресно, а туристическое снаряжение нам от них же досталось в наследство, как и стоянка?» — с досадой подумал я, но вслух ничего не сказал.

— Значит танцы мы пропустим? — Коровина обиженно выпятила губу.

— А танцы мы сможем устроить свои! — уверенно заявил Сергей Петрович. — У костра и под гитару. Вы же знаете, что наша с вами Еленочка Евгеньевна умеет отлично играть на гитаре?

Не сказал бы, что Коровина обрадовалась этой перспективе. Но спорить она перестала, села на свое место. К ней тут же склонились еще несколько девчонок, и они принялись недовольно шушукаться.

Сразу после завтрака мой отец повел нас на склад, в самый дальний конец лагеря, за жилую зону для персонала. В той части лагеря я раньше не был, как-то необходимости не было. А этот самый склад так вообще выглядел давно заброшенным сараем, закрытым на старый навесной замок. Мой отец достал из кармана здоровенный ключ с погнутой жестяной биркой и принялся ковыряться в ржавом замке. Похоже, мои опасения насчет возраста турснаряжения были не так уж далеки от истины.

— Неужели вам утвердили поход? — раздался с крыльца соседнего домика голос мамы.

— А вот представьте, Верочка! — весело отозвался отец. — Надежда Юрьевна сомневалась, пыталась убедить меня, что достаточно будет встретить зорьку, как все, но я как кремень!

— А если что-нибудь случится? — язвительно заметила Вера, явно подражая не своим интонациям. — У них ведь и опыта нет. Некоторые дети ведь даже в палатках никогда не спали, не говоря уже о переходах с рюкзаками.

— Если их все время в домиках держать, то где они возьмут этот опыт-то? — замок скрежетнул, но не поддался. Мой отец в сердцах плюнул. — Вот же холера! Когда его открывали в последний раз, этот склад?!

— Давайте я, Сергей Петрович, — Вера легко сбежала с крыльца и взяла у моего отца ключ. Показалось, или они как-то зацепились друг за друга взглядом, и Вера чуть дольше держала руку моего отца, чем требовалось, чтобы просто взять ключ?

— Тут хитрость есть небольшая... — Вера сунула ключ в замочную скважину, чуть приподняла здоровенные замок, и вредная дужка наконец-то откинулась в сторону. Вера победно улыбнулась, извлекла замок из петли, и старая деревянная дверь со скрипом открылась. Не знаю, сколько его не открывали, этот сарай. Петли не смазывали, кажется, с прошлого года...

Изнутри пахнуло застарелой пылью, старыми тряпками, засохшей плесенью и мышами. Хотя, надеюсь, про мышей я сам додумал. Честно говоря, мышей я никогда не нюхал, так что понятия не имею, как они пахнут. Просто запах был такой, подвальный. Но не такой страшный, как я опасался, разглядывая обветшалое здание под шиферной крышей снаружи.

— Ну что, сим-сим открылся, пойдемте добывать сокровища? — Сергей Петрович положил руку мне на плечо. Неожиданно на меня нахлынули совершенно неуместные и неожиданные чувства. Какой-то коктейль из ностальгии, пронзительной тоски по собственному детству и целого вороха обрывочных цветных воспоминаний. Горло сдавило, глаза обожгло. Захотелось обнять отца и зарыться носом в его нелепую футболку с пуговичками. Как в какой-нибудь слезливой мелодраме заорать: «Папка!»

— Крамской, с тобой все в порядке? — Сергей Петрович нахмурился и заглянул мне в лицо. Я торопливо зафыркал и потер нос.

— Пыль вдохнул, Сергей Петрович, — я вытер тыльной стороной ладони набежавшие слезы. — Пойдемте уже за снаряжением!

Склад был, ясное дело, не только туристический. Точнее даже почти вообще не туристический. Большая его часть была занята разобранными кроватями и старыми матрасами, по-железнодорожному скатанными в валики и сложенными в кучи. Еще тут стояли друг на друге старые парты и стулья к ним. Не знаю даже, зачем. Вроде бы, уроков тут никаких не проводили... Хотя, возможно, раньше они стояли в помещениях для кружков, потом их заменили на другие столы, побольше, а эти составили сюда, вдруг пригодятся. Туристическое снаряжение оказалось в самом дальнем конце склада, на стеллажах, сколоченных из досок и в незапамятные времена покрашенных коричневой краской, такой обычно еще полы красят.

— Значит так... — Сергей Петрович полез в карман и достал оттуда мятый листочек, вырванный из тетрадки в линеечку. — Мне сказали, что палатки есть четырехместные и шестиместные. Надо выбрать те, которые пригодны для использования... Берите вот эту сначала. Вытаскивайте наружу и разворачивайте.

Отец стащил с полки брезентовый тюк устрашающих размеров и бросил мне. Вес у этого чуда советской туристической промышленности оказался предсказуемым. В смысле — этот тюк чуть не сбил меня с ног. Я поволок палатку наружу, а Марчуков вприприжку поскакал за мной.

Узел, ясное дело, оказался ссохшимся и затянутым на совесть. Шнур когда-то давным-давно заменили на бельевую веревку, и чтобы развязать ее, нам понадобилось поработать и ногтями, и зубами.

Оказалось, что развязать шнурок — это еще полдела. Надо было еще извлечь сверток мятого брезента из мешка. Поддавался он так себе, даже представить страшно, когда его туда запихали, и сколько лет не доставали. Наконец мы вытрясли на траву содержимое мешка. Никаких колышков к этой палатке не полагалось. Ну, может когда-то они и были, но сейчас ничего, кроме выцветшего брезента и веревок там не было. Ткань была сухая, и, на удивление, прочная. Почему-то мне казалось, что когда мы достанем-таки эту палатку, то она будет расползаться под пальцами в нитяную труху. Но нет. Понятия не имею, когда эту палатку сшили, может и правда еще до войны, но с ней все было в порядке. Вход легко было отличить по длинным деревянным пуговицам и веревочным петлям. Марчуков немедленно забрался внутрь и принялся размахивать там руками и завывать, изображая палаточное привидение.

— Проверьте, чтобы не было дыр в крыше, — Сергей Петрович бросил на траву еще два таких же тюка. — Ага, вижу, что все неплохо...

— А колышки разве к этой палатке не полагаются? — спросил я.

— Колышки — это лишняя тяжесть на ваших спинах! — назидательно заявил мой отец, подняв палец. — На месте вырубим, топор я уже нашел...

— А дрова рубить вы тоже детям поручите? — иронично спросила Вера.

— Верочка, а пойдемте с нами, а? — вдруг предложил Сергей Петрович.

— А пойдемте! — с неожиданным энтузиазмом согласилась моя мама.

— А кто будет утреннюю зарядку вести? — Марчуков высунул рыжую голову из-под выцветшего брезента.

— Как-нибудь справятся, — Вера легкомысленно махнула рукой. — Тем более, что у меня будете вы, так что увернуться от проведения зарядки у меня не получится!

— Уоооо, — разочарованно проныл Марчуков и спрятался обратно в палатку.