Пионерский гамбит (СИ) - Фишер Саша - Страница 23

Мамонов сверлил меня взглядом, наверное, целую минуту.

— Ну ты допрыгался, лопоухий... — прошипел он и угрожающе прищурился. Резко махнул рукой, сшибая еще один цветок с куста пиона и снова опустился на карачки.

«Что это лопоухий-то? — подумал я. — Обычные у меня уши...»

Разумеется, до конца мы это дурацкое цветущее поле не пропололи. Осталось еще не меньше половины, так что никаких «вкусняшечек» нам не досталось. Да что там вкусняшек, мы даже руки помыть в корпусе не заслужили.

— Нечего там болтаться, там отдыхающие, они сюда за покоем приехали, а вы устроите им там балаган!

Так что топать обратно в лагерь нам пришлось по уши грязными. Мамонов, Марчуков и Мусатов шли тесной кучкой, шептались и бросали на меня злобные взгляды. Меня это беспокоило, но не особенно. Скорее всего, дальше угроз и мелких пакостей дело не пойдет. С другой стороны, если пойдет, то может так даже и лучше будет — Мамонова за драку выпрут из лагеря, и у Елены Евгеньевны станет одной проблемой меньше.

Зато Коровина ожидаемо потеплела к моей персоне. Все время находилась где-то рядом, бросала одобрительные взгляды и все такое.

Дежурные у ворот прятались от палящего солнца в тени беседки, так что никакой пароль у нас спрашивать не стали.

Я подставил грязные руки под струю холодной воды и чуть не застонал от наслаждения. Обожженные крапивой, изрезанные и покрытые ссадинами ладони отмывались плохо, четвертый раз намыливал, а зеленые пятна так и не смывались. А грязь из-под ногтей теперь вообще непонятно чем придется выковыривать.

Честно говоря, под воду хотелось залезть вообще целиком. И пофиг, что она холодная, даже наоборот хорошо. Вся кожа жутко зудела от пота и укусов мошек. Я сунул голову под кран, почувствовал, как струи воды льются за шиворот и по плечам. Боже, какое счастье...

В этот момент рядом со мной раздался истошный визг Коровиной.

— Шарабарина приехала!!! — заорала она и бросилась в сторону дорожки, ведущей от ворот к нашему корпусу.

Девочка была похожа на ангела. В волне платиновых волос искрились солнечные зайчики. Огромные голубые глаза. Кожа без единого изъяна. Красивых девчонок в лагере хватало, но эта была не просто красива. В отличие от той же Самцовой, которая может даже могла бы с ней поспорить по части идеальности черт и формы, Ира Шарабарина отлично знала, что красива. И уже умела неплохо этим пользоваться.

Одет ангелочек был в короткие джинсовые шорты и клетчатую рубашку, завязанную узлом под грудью. А рядом с ней шагал парень-вожатый из какого-то из младших отрядов и героически тащил ее огромный чемодан.

Парню это упражнение давалось явно нелегко. Он пыхтел, то и дело перекладывал громоздкий кожаный груз из руки в руку и вымученно улыбался. Но не сдавался, потому что на него смотрели сияющие глаза девочки.

Картину схождения с небес мифического существа испортила Коровина. Она налетела на Шарабарину с объятиями, они обе принялись визжать и прыгать.

— Фу, Коровина! Ты вся в каком-то сифе! — Шарабарина картинно отстранилась от подруги, но уже в следующее мгновение они снова кинулись обниматься. — Ксюха, я наконец-то добралась!

Остальные девочки тоже начали подтягиваться к скачущим от радости подругам, но больше никто не решался на подобное проявление чувств. Судя по реакции парней, они испытывали по поводу Шарабариной какие-то сложные чувства. На лицах были досада, злость, интерес и даже страх. Да уж, судя по всем предыдущим разговорам, я уже понял, что эта пресловутая Ира Шарабарина та еще штучка, но первое впечатление было реально сильным. Прямо Лора Палмер, не иначе. Надеюсь, правда, что судьба у нее будет не такой печальной, как у героини сериала, до которого этот мир еще не дожил.

Тем временем, ангелоподобная Шарабарина уселась на скамейке перед отрядом, а вокруг нее хороводом собрались девчонки.

— А кто за меня рапорты сдавал, пока я чай с малиной хлебала? — мило улыбаясь спросила она. — Я же председатель, как всегда?

— Ммм... Тут такое дело... — Коровина опустила глаза. — Понимаешь, тебя же на первом сборе не было. А еще и спортивный отряд у нас тут...

— Что еще за шутки? — глаза Шарабариной метнули голубые молнии. — Так я председатель или нет?

— Я председатель, Шарабарина, — к скамейке подошел Прохоров и упер руки в бока.

— Ты же тупень, какой из тебя председатель! — заявил «ангелочек». — Это всегда было мое место, и я не собираюсь его кому попало отдавать!

— А ты им не распоряжаешься! — Прохоров гордо вздернул подбородок. — Отряд проголосовал, значит я — председатель.

— Как проголосоват, так и переголосует! — Шарабарина вскочила.

— Не будет тут никто ради тебя переголосовывать!

— Ой, да конечно! Как миленькие переголосуют! Я тоже считаю, что Шарабарина будет лучше председателем!

— Это почему это она лучше?

— Да уж точно лучше тебя, Кузин!

— Ты мне не указывай, Коровина!

— Переголосовывать не принято! Прохоров председатель и все тут. А ты Шарабарина можешь... ну... санинструктором быть.

— И что, я должна буду проверять, чисто ли ты уши помыл? Мы что, в первом классе?!

— А что ты вообще тут разоралась? Ты опоздала к началу смены, место занято, все!

— Между прочим, у меня уважительная причина!

— Да кому какое дело то твоей причины! Если спортсмен не является на соревнование, то ему засчитывают техническое поражение, и он может хоть задоказываться, что болел или его мама не отпустила!

— Не слишком ли много ты на себя берешь, Прохоров?

— Беру, сколько могу унести, Шарабарина. Я председатель. Точка.

— Запятая! Мы еще посмотрим! У тебя даже доска пустая! Где расписание смены? Где график дежурств?!

Шарабарина схватила свой чемодан и поволокла к корпус. Почему-то мысль помочь ей в моей голове даже не возникла. Ангельская иллюзия рассеялась.

Но привлекать к себе внимание девочка все-таки умела. Пока мы шли на обед, вокруг нее продолжали кучковаться девчонки, да и многие парни поглядывали в ее сторону. Включая меня. Она выглядела мрачной, обиженной и злой. Коровина шла от нее по правую руку и все время что-то ей нашептывала.

Зато Прохоров был подчеркнуто жизнерадостен и активен. Шагал, гордо выпрямив спину, улыбался во все зубы и вообще всем своим видом демонстрировал уверенность.

Интересное дело... Похоже, что в лагере очень мало общаются между отрядами. Такое впечатление, что все остальные существуют как бы в отдельных коконах. Хотя вроде бы там тоже хватает ребят, которые ездят в этот лагерь из года в год. Ощущение было такое, что наш второй отряд к остальным относится скорее как к абстрактным соперникам, а не к реальным ребятам, с которыми можно, например, дружить.

Я думал об этом за обедом, глядя, как бесятся через два стола от нас десятилетки из пятого отряда. Они так и остались для меня стекляшками в калейдоскопе. А может я просто проецировал свое восприятие на весь отряд. Всего третий день ношу пионерский галстук, а уже заразился коллективизмом. Правда, возможно наоборот...

Я плюхнулся на свою кровать, запоздало подумав, что надо бы ее сначала проверить, не сняли ли сетку с петель, не подставили ли табуретку или не подложили еще что-нибудь там под простыню. Но сетка подо мной не обрушилась и прочих неприятностей тоже не случилось. Да и вообще мои соседи делали вид, что меня в принципе не существует. И вообще вели себя подозрительно тихо. Мамонов был мрачен и лежал, уткнувшись в книгу. Видимо, время детских приколов прошло.

Вот и отлично.

Значит потрачу тихий час, чтобы ознакомиться, наконец, с содержимым загадочной тетрадки в моем рюкзаке.

Я свесился под кровать, расстегнул металлическую пряжку на хлястике брезентового недоразумения, порожденного туристической промышленностью СССР, запустил внутрь руку и нашарил среди прочих вещей эта самую тетрадку. Так, посмотрим, что там накорябано крупным, но не очень ровным почерком Кирилла Крамского...