Слишком дружелюбный незнакомец - Мюссо Валентен - Страница 11

Матильда прошла на середину лужайки. Франсуа увидел, как она присела на корточки и легко просунула руку между стеблями травы. Казалось, мысли ее блуждали где-то далеко.

Франсуа оторвал листок бумаги, наскоро приклеенный к двери упаковочным скотчем:

я вернусь завтра и займусь крышей

Вассеры предполагали, что все произойдет следующим образом: Людовик приведет в порядок живую изгородь, скосит газон, а затем навсегда исчезнет из их жизни. Возможно, потом они как-нибудь вспоминали бы о нем: «Помнишь такого странноватого парня, который занимался садом? Как там его звали?»

Но Франсуа показал ему пристройку. Было ли это недоразумением или он оказался недостаточно откровенным с самим собой? Он показал пятно Людовику только для того, чтобы узнать его мнение: они вовсе не договаривались, что он придет чинить крышу.

Ему надо объяснить это Матильде, показать записку, оставленную на двери. Франсуа чувствовал себя немного неловко. Да, они вроде бы договорились, что он взглянет на нее, когда будет время. Может быть, Людовик и сказал им, что завтра придет, он этого не мог вспомнить. Франсуа предпочел снова взять на себя ответственность за ситуацию, чтобы не заставлять Матильду беспокоиться, сообщив, что Людовик самовольно решил прийти к ним завтра.

Сидя на кухне в молчании с 7:30 утра, Вассеры представляли собой комичную пару. Ни Матильда, ни Франсуа не сомневались, что Людовик приедет так же рано, как в прошлый раз. Теперь, поджидая его прибытия, они ясно услышали на аллее шум машины.

— Он здесь.

В голосе Матильды послышалось одинаковое количество страха и волнения. Некоторым образом Франсуа находился в том же состоянии, что и она.

— Сейчас пойду.

Он проворно поднялся со стула, чтобы встретить Людовика и не допустить, чтобы тот снова шатался вокруг дома и заглядывал в окна.

Людовик был в той же самой одежде, что и прошлый раз. Борода, которая незаметно подросла, мало шла к его, юношескому лицу, придавая ему запущенный вид. С небрежным видом он направился по аллее к дому.

— Всегда вовремя, — произнес он с некоторым удовлетворением в голосе.

— Вижу.

Франсуа хотел протянуть ему руку, но затем спохватился. Людовику не нравились ритуалы и церемонии: он это заметил еще в тот дань, когда впервые встретил его возле Лейты.

Людовик не стал ожидать приглашения войти в дом. Франсуа стоял в дверном проеме, и тот без всякого стеснения ввалился внутрь, даже не дав себе труда вытереть ноги о коврик. Он направился прямо на кухню. Франсуа пошел за ним следом, испытывая неприятное чувство, что его лишили возможности чувствовать себя хозяином в доме.

— Здравствуйте, мадам Вассер.

Это Франсуа заметил еще накануне, но теперь окончательно убедился: Людовик совершенно по-разному обращался к нему и к Матильде. Его голос смягчался, манеры делались более вкрадчивыми. Можно подумать, что он все время старается добиться ее расположения.

— Здравствуйте, Людовик. Как ваши дела сегодня?

— Хорошо.

Людовик направился прямо к своему месту, как если бы там было уже накрыто для него. Зажав руки между коленями и прислонившись к спинке стула, он, улыбаясь, смотрел на Вассеров.

Матильда бросила на Франсуа испуганный взгляд, будто говоря: «Но… что у него за манеры! Сделай же что-нибудь!»

Вместо этого, выждав несколько секунд неловкого молчания, Франсуа предложил ему кофе.

— Будьте внимательны, Людовик!

Матильда подняла глаза к коньку крыши, одну руку сложив козырьком, а другую приложив к щеке — жест, выражающий беспокойство и, судя по всему, предвещающий драму.

Будто канатоходец, Людовик балансировал на крыше. Он вылез на нее из окна мансарды и передвигался, установив обыкновенную лестницу, чтобы не упасть или не поломать черепицу. В ответ он сделал Матильде успокаивающий жест рукой. Судя по тому месту, где он находился, именно здесь вода просочилась сквозь черепицу, образовав мокрое пятно на потолке.

— Мы не должны были позволять ему подниматься туда. Скосить газон — это одно дело, но сейчас! Представь себе, что будет, если он упадет и сломает себе что-нибудь…

— Он прекрасно справится, вот увидишь.

Людовик оставался на крыше не дольше пяти минут. Исчезнув в окне мансарды, он вскоре подошел к Вассерам, стоявшим во дворе.

— Вы заставили нас порядком поволноваться!

Такая театральная реакция Матильды покоробила Франсуа. Можно подумать, что парень прогуливался по крыше пятиэтажного дома.

— Ну, что вы об этом скажете?

Молодой человек небрежно вытер руки о брезентовые штаны.

— То, что я уже говорил: две или три черепицы сдвинуты с места, и одна треснула. Град или ветер.

— Что же делать?

— Да пара пустяков. Я могу их поменять. Прибить те, которые у вас остались.

— Вам нужен какой-нибудь специальный инструмент?

— Кровельный молоток у вас есть?

Франсуа даже представить себе не мог, как выглядит этот предмет.

— Нет.

— А хотя бы пассатижи?

— Должно быть, в гараже.

— Я сейчас посмотрю.

Матильда подождала, пока Людовик не отойдет на значительное расстояние:

— Ты уверен, что он знает, что делает? Я же знаю, что он не кровельщик! Может быть, все-таки лучше будет обратиться к профессионалу…

Франсуа жестом успокоил ее.

— Недавно ты то же самое говорила про сад. Будет лучше, если ты вернешься в дом, иначе так и будешь все время портить себе нервы. Я останусь с ним, не переживай.

Вся операция продлилась не больше двадцати минут. Взгромоздившись на табурет и высунув голову в окно, Франсуа внимательно наблюдал за Людовиком. Повернув крепления, тот вынул три испорченные черепицы, затем несколькими движениями взад-вперед приладил на их место новые, подходящие по размеру. Закончив, он с большим трудом затащил лестницу в окно мансарды.

— Не знаю, как вас и благодарить, вы и в самом деле мастер на все руки.

Как и накануне, Людовик пропустил похвалу мимо ушей и принялся кончиками пальцев трогать вздувшуюся краску на потолке.

— С этим пятном больше ничего не сделать. Надо подождать, пока высохнет, а затем снова покрасить.

Затем он замолчал и медленно обвел взглядом весь этаж. Франсуа заметил, как молодой человек трясет головой, что, как он уже знал, служило у него знаком неодобрения.

— А кто здесь живет?

— К сожалению, эта квартира…

— Кто?

— Когда-то делалось с размахом. А ведь могло бы стать чудным местечком.

— Может быть, когда-нибудь…

Людовик указал подбородком на сырое пятно:

— Чем больше вы ждете, тем больше проблем рискуете накопить.

Франсуа не был удивлен таким развитием событий. Ему бы следовало, резко оборвав разговор, как ни в чем не бывало спуститься по лестнице. Но он помедлил, чтобы дать Людовику договорить.

— Если хотите, я мог бы за это взяться.

— Что вы хотите этим сказать?

— Закончить: поставить выключатели, заняться водопроводом, полами и стенами… Я мог бы сделать для вас что-нибудь в вашем вкусе.

Починка крыши заняла у него двадцать минут работы, но теперь речь шла о том, чтобы обустроить помещение в пятьдесят квадратных метров. Людовик бросил на Франсуа косой взгляд, ожидая его реакции.

Перед внутренним взором Франсуа, подобно полицейскому катеру, неутомимо курсирующему возле понтонного моста, вдруг возникло лицо Камиллы. «Твои комнаты», — подумал он так напряженно, что, казалось, эти слова сорвались у него с губ помимо воли.

— Людовик, послушайте, я очень растроган вашим предложением, но сперва мне нужно поговорить с Матильдой. Понимаете, мы не предполагали заниматься всеми этими работами и…

— Как хотите, — сухо оборвал его Людовик.

Ничего больше не сказав, он повернулся к нему спиной и направился к лестнице. Реакция Людовика неприятно задела Франсуа, но он не испытывал никакого гнева. Более того, он испытывал нечто вроде чувства вины, будто отец, который, отругав ребенка, тут же начинает жалеть, что вышел из себя.