Целитель 8 (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 47

Саммит начался. Свору журналюг скоро выгонят, и пойдет серьезное толковище. Перекачанный, разжиревший орел на пару с облезлым, закомплексованным львом, горластый петух и полудохлый, вечно голодный дракон встретились с русским медведем – с виду добродушным увальнем, но лапа у него железная…

[1] La dame de fer - прозвище Эйфелевой башни.

[2] Первые банковские карты с магнитной полосой появились в 1960-м, но в описываемое время карточки принимали в магазинах с помощью импринтера – это устройство делало слип, пропечатывая выпуклый номер карты на бланке.

Глава 19.

Четверг, 11 августа. День

Париж, Елисейские Поля

- После дождика в четверг… - пробормотала Рита, прикрыв глаза зеркальными очками.

Ночью моросило, и с утра навалилась духота, но к обеду жара спала – задул западный ветер. Имея хотя бы долю воображения, можно было унюхать бодрящий соленый дух, занесенный с океана.

- Хорошо… - вздохнула девушка, обнимая мою руку. Легкие парижские нравы дозволяли и не такое.

Я поцеловал стройную шейку, и Рита хихикнула, ежась и тискаясь ко мне. Правда, хорошо…

«Реал политик» за дни саммита мне в извилинах навязла, а сегодня выдался целый день, свободный от дипломатической суеты, от беготни по магазинам, и мы просто бродили по городу.

Измерили глазами высоту собора Парижской Богоматери, прогулялись по набережной Орфевр, постояли на мосту, перекинутому через Сену, заглянули в кафешку – нас усадили за столик под навесом, и мы благодушно созерцали, как протекает мимо жизнь. Классика!

- Знаешь, я как-то даже успокоилась, - безмятежно затянула Рита, откидываясь на плетенную спинку, и разглядывая круассан – доесть или хватит?

- Насмотрелась? – явил я понимание.

- Ага… Я и в Лондоне хотела побывать, и в Риме… А сейчас думаю: да ладно, потом как-нибудь.

- Лондон тоже стоит мессы…

Хозяин кафе – пышноусый толстяк с закатанными рукавами, в длинном переднике и в берете на лысеющей голове – неожиданно засуетился, и выставил на свободный столик телевизор. Подтянул провод, похлопотал, и зигзаги помех слились в черно-белую картинку. Шла пресс-конференция.

Президент Франции смахивал на шустрого ведущего. Улыбаясь и пошучивая, он пригласил к хлипкой трибунке Андропова. Юрий Владимирович выглядел весьма представительно – и костюмчик на нем сидел, и очки поблескивали, и незримо реяла аура председателя КГБ.

Скороговорку журналиста я понимал с пятого на десятое. Андропов кивнул, и усмехнулся.

- Рано пока говорить о достигнутом на саммите и давать оценку, - грассирующий перевод мешал, но голос президента СССР звучал вполне различимо. – Принятые нами решения должны сначала воплотиться в жизнь. Скажу только за себя. Советский Союз готов реализовать практически всё, задуманное или предложенное на переговорах, однако политика не должна напоминать дорогу с односторонним движением. Наладить отношения – задача обоюдная… Что? – Юрий Владимирович терпеливо выслушал вопрос, кивая, и ответил, не раздумывая и подпуская беглую усмешку: - Нет, мадмуазель, вы не ошиблись. Мы действительно разрешили выполнять транссибирские перелеты широкофюзеляжным лайнерам… сколько их там есть… «Ди-Си- десять», «Эл-десять-одиннадцать», «Боингу-семьсот сорок семь». Летайте! Более того, с будущего года мы открываем летне-осеннюю навигацию по Северному морскому пути для иностранных судоходных компаний, обеспечивая проводку нашими атомными ледоколами «Ленин», «Арктика» и «Сибирь». В принципе, мы можем собирать караваны и в весенне-зимнюю навигацию, но только из судов ледового класса. Выгода очевидна. Ведь путь, скажем, из Токио в Лондон вокруг Азии через Суэц почти вдвое длиннее, чем по арктическим морям. Считайте!

Я оглянулся. Прохожие оборачивались, глядя на экран. Иные останавливались посмотреть, послушать, и живо обменивались мнениями.

«Надо же! – ухмыльнулся я. – Русский президент – и трезвый, без ушанки и кудлатой бороды!»

- Пошли? – шепнула Рита, доев-таки круассан.

- Пошли, - вылезая из-за столика, я поинтересовался: - А куда?

- А куда еще не ступала наша нога? – девушка церемонно взяла меня под ручку, но не выдержала, прижалась. - О! А давай, на Эйфелеву башню?

- Давай!

По авеню катились «Ситроены» и «Пежо», сигналя с французским акцентом. Толпы местных и заезжих зевак толклись на Шанс-Элизе, создавая некую предпраздничную суматоху, а вдали стягивала на себя перспективу тяжеловесная Триумфальная арка…

Вторник, 16 августа. День

Тегеран, район Шемиран

Никогда в жизни Масуд Раджави не испытывал большего подъема, даже так – счастья! Годы борьбы и неволи, гибель товарищей, ненависть и отчаяние – всё долой, всё в прошлом! Вот с этих самых истекающих секунд начинается блистательное будущее.

Шах трусливо бежал, исламская революция победила!

Масуд никогда не признавался в собственном атеизме – зачем отталкивать миллионы глубоко верующих людей? Главное – революция! А прилагательное «исламская» можно и в кавычки взять…

И к победе он пришел не под красным пролетарским знаменем, а под зеленым стягом пророка. Еще посмотрим, кто скорее выстроит великолепный Мир Справедливости – КПСС или Моджахедин-э Хальк!

Согнав с лица блуждавшую улыбку, Раджави оглядел запруженную народом площадь, и вскинул кулак.

- Аллаху акба-ар!

Акустические системы, достойные знаменитых рок-групп, разнесли его клич-такбир, умножая до небесного грома. Эхо загуляло по окрестным улицам, и людские толпы восторженно взревели.

- Правоверные, мы свергли шаха! – загремел Масуд, надсаживаясь. – Мы добились свободы! Больше никого не бросят в застенки за слово правды! Чего хочу я? Да того же, что нужно всем! Мира! Счастья! Благополучия! Против чего я боролся всю жизнь? Против нищеты и бесправия! В нашей великой стране не будет бездомных и голодных! Наши рабочие получат достойную зарплату и полный соцпакет, а заводчики и фабриканты будут исправно платить налоги! Наши крестьяне выкупят землю за считанные риалы, но только чтобы не продавали наделы и не отдавали в залог никому, кроме государства. А уж революционное правительство обеспечит пахарей всем, что нужно - дешевыми кредитами, отборными семенами, удобрениями, горючим для тракторов и самими тракторами! – оглядев волнующееся море голов и рук, он грянул: - Да здравствует Социалистическая Исламская Республика Иран!

Человеческое море всколыхнулось могучим приливом, зашумело, как в буйный шторм, а затем, словно крик буревестника, пробился одинокий голос, высокий и протяжный:

- Аллаху Акба-ар! Раджави рахбар![1]

- Раджави рахба-ар! – глас народа сотряс воздух и, чудилось, даже реденькие облачка дрогнули в вышине.

Масуд прерывисто вздохнул. Работы невпроворот, врагов – легион, третьи сутки на сон остается два-три часа, но ради таких вот мгновений стоит растрачивать жизнь!

Четверг, 18 августа. Позднее утро

Москва, Кремль

Знаменитый Красный зал, где Ленин когда-то продавливал единогласное «за» у несговорчивого Совнаркома, давно уж сменил свой дизайн, остепенился как бы, но былой дух витал по-прежнему.

Президент незаметно усмехнулся – Ильич давил авторитетом, и наркомы порой подмахивали декреты откровенно негодные, напитанные преходящим политическим моментом. Вольно же им было кричать о мировой революции! А вот решать сложные государственные задачи тяму не хватало.