Безвинная - Кэрригер Гейл - Страница 42

Алексия смотрела на камердинера, раскрыв рот. Он что, совсем с ума сошел? Зачем бить хорошую глиняную посуду?

— Флут, что вы делаете? Чем вам эта посуда не угодила?

Бывший дворецкий вздохнул.

— Вы — проклятие тамплиеров, мадам.

Мадам Лефу понимающе кивнула:

— Это как неприкасаемые в Индии?

— Очень похоже, мадам. Все, из чего ела или пила запредельная, должно быть уничтожено или ритуально очищено.

— О, ради бога! Тогда зачем было тащить меня сюда? — нахмурилась Алексия. — И ведь кто-то из них, должно быть, нес меня на руках через Альпийский перевал, а потом укладывал в постель.

— Специальный носильщик, — коротко ответил Флут, будто это что-то объясняло.

Мадам Лефу очень внимательно посмотрела на Флута.

— И сколько же времени Алессандро Таработти работал на тамплиеров?

— Достаточно долго.

Алексия тоже устремила на камердинера суровый взгляд:

— А вы?

Лицо Флута сделалось совершенно непроницаемым. Алексии было знакомо это выражение: оно означало, что тот намерен молчать и с особенным упорством увиливать от ответов. Ей смутно припомнился давний кошмар: когда ее держали в плену в клубе «Гипокрас», какой-то ученый упоминал, что тамплиеры использовали бездушных в качестве тайных агентов. Неужели ее отец опустился до такого? Работать на тех, кто его даже за человека не считает? Нет! Неужели он мог?..

Однако Алексии не дали возможности даже попытаться расколоть твердую, неподатливую скорлупу Флута: кто-то вышел во двор и деловито направился прямо к ним. Тамплиер — однако, в отличие от прочих, этот, кажется, нисколько не боялся смотреть запредельной прямо в лицо.

На мужчине был практичный недорогой твидовый костюм, имевший, при всем при том, совершенно абсурдный вид, так как его дополняла белая накидка без рукавов с вышитым на груди красным крестом. Эту абсурдность несколько смягчал зловещий, необычайно длинный меч. Алексия и мадам Лефу поднялись со скамейки навстречу незнакомцу. Оборки ночной рубашки раздражающе цеплялись за грубое дерево. Алексия рывком отцепила их и запахнула поплотнее халат.

Взглянув на свою одежду, а затем снова на приближающегося мужчину, она усмехнулась. «Мы тут все одеты так, что хоть сейчас в постель».

Ко всему прочему на голове у тамплиера была шляпа — столь безобразная, что могла бы соперничать с любимыми приобретениями Айви. Белая, остроконечная, тоже с вышитым впереди красным крестом, а по краю отделана золотой парчой.

Флут стоял рядом с Алексией. Наклонившись ближе, он прошептал ей на ухо:

— Что бы ни случилось, мадам, пожалуйста, не говорите ему о ребенке.

После этого он выпрямился, приняв самую чопорную позу самого типичного дворецкого.

Подойдя к ним, мужчина отвесил легкий поклон и оскалил зубы. «Это же не улыбка, правда?» Зубы у незнакомца оказались очень ровные, белые, и их было много.

— Добро пожаловать в Италию, дочь рода Таработти.

— Вы со мной разговариваете? — глуповато спросила Алексия.

— Я настоятель храма здесь, во Флоренции. Вы не представляете большой опасности для моей бессмертной души. Конечно, после того как мы с вами расстанемся, мне предстоит пять дней очищения, а затем исповедь, но пока да, я могу с вами говорить.

Его английский был просто невероятно хорош.

— Вы ведь не итальянец?

— Я тамплиер.

Алексия совершенно не представляла, что делать дальше, и решила положиться на правила этикета. Стараясь, чтобы пушистые тапочки не выглянули из-под оборчатого подола ночной рубашки, она сделала реверанс.

— Как вы поживаете? Позвольте представить вам моих друзей: мадам Лефу и мистера Флута.

Настоятель еще раз поклонился:

— Мадам Лефу, я, разумеется, знаком с вашими работами. Я нашел вашу недавнюю статью об аэродинамических поправках с учетом воздействия эфирных потоков весьма увлекательным чтением.

Изобретательница не выглядела польщенной и не проявляла желания продолжать светскую беседу.

— Так вы служитель Бога или ученый?

— И то и другое временами. А вы, мистер Флут, как поживаете? Ваше имя мне, если не ошибаюсь, тоже знакомо. Вы ведь числитесь в наших записях, верно? И по-прежнему храните нерушимую связь с родом Таработти. Прелюбопытный образец преданности, какую нечасто питают к запредельным.

Флут ничего не сказал.

— Не будете ли вы любезны следовать за мной?

Алексия оглянулась на своих спутников. Мадам Лефу пожала плечами. Флут держался лишь чуть более скованно, чем обычно, только глазами моргал опасливо. Что ж, ей оставалось только принять предложение.

— С удовольствием.

Настоятель повел их по храму, по пути продолжая беседовать с Алексией своим мягким бархатным голосом.

— Как вам понравилась Италия, моя бездушная?

Притяжательное местоимение настораживало, однако Алексия постаралась честно ответить на вопрос. Это было нелегко, поскольку повидать страну ей еще не удалось. И все же утренний вид из окна давал некоторую пищу для размышлений.

— Апельсиновая. Здесь жарко?

Настоятель негромко хмыкнул:

— Я и забыл, как безнадежно прозаичны бывают бездушные. Мы во Флоренции, в самом романтическом городе, какой только создал Господь, царице мира изящных искусств — а она находит его апельсиновым.

— Но он в самом деле апельсиновый, — Алексия бросила на тамплиера испытующий взгляд. Почему она одна должна оправдываться? — Я где-то читала, что тамплиеры проводят обряд инициации с дохлой кошкой и уткой, сделанной из каучукового дерева. Это правда?

— Мы не обсуждаем секреты братства с посторонними. А тем более с бездушными.

— Ну разумеется, вы предпочитаете хранить это в секрете.

Настоятель, похоже, смешался, однако на вызов не ответил. Очевидно, не мог. Чтобы опровергнуть ее нападки, ему пришлось бы раскрыть те самые секреты, которые он не хотел раскрывать. Алексия торжествовала маленькую победу.

Остальная часть храма оказалась столь же богато меблированной и украшенной религиозными изображениями, как и те, что Алексия уже видела. Одновременно в этом убранстве чувствовалась некоторая суровость, бросалось в глаза полное отсутствие личных вещей, и потому, при всей роскоши, от интерьеров веяло безошибочно узнаваемым монастырским духом. Атмосферу благочестия усиливала полная тишина.

— А где все остальные джентльмены? — спросила Алексия, удивленная тем, что им не встретился никто из множества мужчин, которых они видели во дворе за завтраком.

— Братья, разумеется, упражняются.

— Вот как? — Алексия не могла представить, что под этим подразумевается, а между тем настоятель, очевидно, полагал, что смысл его слов должен быть ей ясен. — Э-э-э… и в чем же?

— В боевых искусствах.

— Вот как.

После этого Алексия сменила тактику и стала расспрашивать о выставленных в монастыре экспонатах, надеясь попутно выведать что-нибудь относительно своего положения.

Настоятель в той же спокойной манере дал несколько пояснений.

— Взято из сокровищницы в Утремере, — сказал он о ничем не примечательном камне, торжественно возвышающемся на мраморной колонне. — Письмо настоятеля Террика Иерусалимского Генриху II, — о пожелтевшем от времени свитке папируса.

Мадам Лефу, как и подобало научной даме, всем этим живо заинтересовалась. Алексия же, хоть и увлекалась историей, была скорее озадачена: религиозные реликвии навевали на нее скуку, поскольку смысл их чаще всего от нее ускользал. Тщательный допрос так и не вынудил настоятеля раскрыть ни одного ценного секрета. Флут в стоическом молчании шагал позади всех, не обращая никакого внимания на экспонаты, о которых шла речь, и не сводя глаз с идущего впереди тамплиера.

Наконец экскурсия завершилась в огромной библиотеке, которая, как полагала Алексия, служила заодно и комнатой отдыха. Тамплиеры не походили на тех, кто способен завести салон карточной игры. Впрочем, Алексия не имела ничего против: она всегда предпочитала библиотеки всему остальному.

Настоятель позвонил в колокольчик — вроде тех, что болтаются на шеях коров, — и через несколько секунд явился лакей в ливрее. Алексия прищурила глаза и забарабанила пальцами по столу. После короткого разговора на итальянском, в котором говорил почти один настоятель, лакей вышел.