Янтарный свет. Трилогия (СИ) - Вишневский Сергей Викторович - Страница 30

— Ты что-то нашел?

— Да. Помнишь, позавчера ты просил меня обойти трущобы с теми ошейниками?

— Помню, — кивнул Снек. — Это артефакты для определения силы.

— Я проверял всех подряд и ошейники не дали результата, — вздохнул паладин. — Никакого намека на одаренного.

— Значит, наше везение не настолько сильное, — вздохнул клирик. — У меня была надежда, что в этом аду мы сможем найти еще одного одаренного.

— Я тоже так думал, — хмыкнул Гош. — Но то, что я обнаружил — оказалось… очень необычным.

— Ты всё-таки кого-то нашел?

— Да, но сокровище, которое мы с тобой искали, всё время было с нами.

— О чем ты? — повернулся к паладину напарник.

— Руди.

Снек раздумывал несколько секунд, после чего произнёс:

— Что ты нашел?

— В первый день он исчез, почти на час ночью, потом еще несколько раз уходил. Один раз я за ним проследил. Он забирал с собой свою пайку и уходил. Он бродил по городу, пару раз кормил умирающих.

— Это хороший знак, — кивнул Снек. — В нём появилось что-то, помимо жажды жизни и алчности.

— Согласен, но вчера я… Вчера я додумался проверить рабов, что нам отдали, — продолжил Гош. — Артефакты молчали, но, когда вернулся Руди, один из них мигнул.

— Какая руна? — нахмурился Снек и приподнялся.

— Жизни. Я проверил. Это была не случайность. Артефакт на него реагирует.

— Ты проверил объем?

— Как я по-твоему это должен сделать? — фыркнул Гош. — Я понятия не имею, как вы клирики этим занимаетесь.

— А что сам Руди?

— Руди… мрачный он, — вздохнул паладин. — Я боюсь, как бы он не сломался. А тут еще… Я видел тех, кто смог встать после черной язвы. На их телах страшные раны. У многих руки и ноги едва шевелятся. Среди стражи осталось еще три десятка здоровых мужчин, но вижу в их глазах отчаяние.

— Кто-то из знати выжил?

— Нет. Стража рассказывает, что как только все началось, благородный квартал закрыли. За ним закрылись торговцы, выставив охрану на складах. Только ни тех, ни других это не спасло.

— То есть карантинные меры они все же приняли, — задумчиво произнес клирик.

— Не знаю, о чем ты, но суть в том, что через какое-то время они перестали отвечать, и голодные жители ворвались на склады, а потом и в их дома. Там были только трупы.

— Это очень странно, — произнёс Снек и, взяв мочалку, принялся тереть тело. — Эта зараза не переносится через стены. Да, по воздуху может, но только рядом. Недалеко от больного. Я читал выводы из «Наблюдения эпидемий» Таркара. Обычной деревянной стены хватает для того, чтобы огородить очаг.

— Может, они больны уже были?

— Может и так, но я думаю, они бы сказали, что у них тоже очаг болезни, — ответил клирик. — А со знатью вообще очень странно. Обычно они не имеют большого круга общения. Как они могли заразиться?

— Перед черной язвой все равны, — покачал головой Гош.

— Да, но тогда…

Снек поднялся из чана и, шлепая босиком, подошел к чистой мантии.

— Пойдем. Нам надо кое-что проверить, — произнес он, одеваясь. — Сначала надо разобраться с нашими братьями в церкви.

— Их уже давно похоронили.

— Тела — да, но в церкви было много артефактов света.

— Тут не было боевых и серьезных артефактов.

— Да, но нам и не надо. Нам будет достаточно алтаря и знака единого.

— И зачем они тебе?

— Они помогут определить тёмную магию, если она была, — начал пояснять клирик. — Помнишь, что рассказывали стражники? Сначала никто не знал, откуда появилась болезнь. Не было бедняков или моряков, покрытых язвами. Сначала закрылись служители церкви, а тем же вечером знать и торгаши. А потом повалило.

— Ты думаешь, что это проклятье или магия?

— Нет. Я уверен, что это настоящая черная язва, но как она попала в город и так быстро распространилась?

Гош нахмурился и поднялся, направившись за клириком.

— Эпидемия… — пробормотал он, выскочив из здания. — Эпидемия могла быть вызвана не случайно.

— И что это значит? — спросил Руди, глядя на следы на стене.

Гош и Снек занимались полночи подготовкой одного из инквизиторских приемов, основанный на магии света, результат которого был изображен на стене.

— Это значит, что произошедшее в Картаре не случайность, — мрачно ответил Снек и взглянул на Гоша. — Магии тьмы тут не было. Зеленый — цвет магии жизни. Синий — воды. Вот эти голубые росчерки — это магия ветра.

— Я в этом ничего не понимаю, — буркнул паладин, встревожено смотря на стену. — Можешь нормально объяснить?

— Заразу доставили в город и с помощью магии распространили по нему так, чтобы заразить как можно больше людей. Сила жизни помогла усилить заразу, дала ей силу. Магия воды помогла ей не высохнуть под местным солнцем. Магия ветра разнесла по округе.

— Зараза это же не камень. Должен быть кто-то, кто принёс ее в город?

— Не обязательно, чтобы это был человек, — покачал головой клирик. — Это могло быть животное.

— Птицы, — подал голос Руди. — Я видел очень много мёртвых птиц.

Клирик и паладин переглянулись.

— Вот и ответ, — вздохнул Гош.

Руди взглянул на выход.

— Мне нужно…

— Нам нужно поговорить, Руди, — обратился к нему Снек.

Воришка внимательно взглянул на клирика и твердо ответил:

— Я сам решу, куда мне девать мою пайку.

— Дело не в пайке, — покачал головой клирик. — Я рад, что ты нашел в своем сердце что-то, помимо алчности. Действительно рад. Но ты можешь сделать большее.

— Что?

— Я вчера одевал тебе артефакт на шею, — произнес Гош. — Помнишь?

— Помню.

— В тебе есть сила жизни, — не стал тянуть клирик. — Ты можешь помочь нам спасти тех… Кого мы уже не надеялись спасти.

— Я мертв. Откуда во мне может быть сила жизни? — без особого энтузиазма произнес Руди. — Это какая-то ошибка и…

— Именно благодаря этому дару ты мог остаться в живых. Именно благодаря ему, твое тело не гниёт, как у всех мертвецов, и ты прекрасно чувствуешь вкус еды. Я еще в этом не разбирался, но я считаю, что всё дело именно в нём.

Руди недоверчиво перевел взгляд на паладина.

— Другого варианта, почему ты всё еще до конца не умер, у нас нет, — пожал плечами Снек.

— Что от меня требуется? — спросил послушник.

— То, что ты никогда не делал, — ответил клирик. — Заставлять жить других.

В этот момент скрипнула дверь и на пороге появился покачивающийся Ари.

— Я готов, — произнёс он.

Молодой парень лет двадцати сидел на мостовой и молча смотрел на свою сестру. Его лицо было замотано тряпками, как и руки. На повязках были видны засохшие пятна от сукровицы, что выделялась после лечения.

С момента, как он смог ходить, он приходил к оставшимся живым и молча смотрел, изредка поднося воду ребенку. Прошло уже два дня, и среди больше сотни стариков и детей осталось не больше двух десятков.

— Воды… — едва слышно прошептала губами девчонка.

Парень тут же нагнулся и взял небольшую пиалку из глины, тут же прислонив к губам сестры. Маленький глоток, и девочка едва заметно вздрогнула.

В голове парня уже давно исчез страх, появившийся с первыми пятнами на теле родного человека. Давно пропало отчаяние, пытавшееся укорениться после смерти родителей. Даже чувство полной безысходности после следов черной язвы на своем теле исчезло. Внутри поселилась пустота.

— Кого следующим? — послышался голос.

Парень поднял голову и обнаружил на пороге того самого церковника, который вынес приговор для его сестры, и поставил ей и ему на лбу отметки печатями.

Он обвёл взглядом зал и остановил его на сестре.

— Я думаю, начнем с той, — произнёс он.

В зал вошли рабы и подошли к девочке.

— Что?.. — хотел было спросить парень, но церковник его перебил.

— Мы нашли способ, как ее исцелить. Есть риск, что она не переживет, но пока у нас всё выходило, — пояснил стоявший рядом с ним широкоплечий паладин.