Колдовской камень - Джеймс Лэйна Дин - Страница 49

• Предыдущая
• 49/87
• Следующая

Взяв ее за руку, Люсьен подвел девушку к дверце, скрытой за занавесками. Это был потайной ход, при помощи которого леди ночами пробиралась в его покои. Некоторое время он молча смотрел, как Марсел неслышно спускалась по ступенькам, потом закрыл дверь и запер на задвижку.

Некоторое время молодой король беспокойно прохаживался перед камином. Он был раздражен, но не мог понять — почему. Королевская опочивальня была погружена в мягкий полумрак — ни свечи, ни лампы не горели, и только пламя очага освещало небольшое пространство на полу прямо перед камином. Некогда Люсьен страстно желал леди Марсел, но теперь, когда она принадлежала ему, он внезапно остыл. Дело было в том, что она предназначалась Дэрину, и это обстоятельство делало ее крайне привлекательной в глазах Люсьена. Теперь она только раздражала его. Его раздражало буквально все, и все успело ему наскучить. Он побыл королем всего три месяца, а ему уже все приелось.

Задержавшись возле окна, Люсьен выглянул наружу. За окном был заснеженный сад Каслкипа, и на расчищенной дорожке стояла в окружении сугробов миниатюрная фигурка в теплом плаще, смутно виднеющаяся в свете звезд. На мгновение ему показалось, что это Марсел, однако стоявший внизу человек был слишком мал ростом. Это могла быть только Джессмин. Люсьен сразу почувствовал гнев. Почему принцесса стоит на морозе, ночью, одна? Он даже пошел к двери, чтобы спуститься вниз и выбранить ее хорошенько, но передумал. Люсьен достаточно хорошо знал, почему она бродит в саду в одиночестве.

Каждый день Люсьен посылал маленькой принцессе прекрасные ожерелья и шелковые платья. Он приносил сладости и кормил ее своими собственными руками, но с каждым днем девочка худела и становилась все бледнее. Люсьен чувствовал, что она оплакивает свои потери, но ничем не мог ей помочь, ничем не мог облегчить ее страданий. Вот и сейчас при мысли об этом Люсьен почувствовал в груди щемящую боль. Это удивило его. Забота и сострадание были для него совершенно новым ощущением.

Люсьен даже поделился своими тревогами по поводу Джессмин с дядей, что случалось крайне редко. Фейдир посоветовал ему обратиться к Гиркану. Гиркан! Жирный, самодовольный глупец! Люсьен не доверил бы ему любимую лошадь, не говоря уже о здоровье принцессы.

Почему же Джессмин продолжает тосковать и не верит в смерть Гэйлона? Король знал, что его дядя все еще разыскивает Дэрина Госни, знал, что он назначил огромное вознаграждение за любую информацию о герцоге. «Старик ищет его от отчаяния, надеясь выудить из герцога хоть какие-то сведения о Кингслэйере», — решил Люсьен. Однако он был уверен, что легендарный меч никогда не попадет в руки Фейдира. Рейс, Дэрин и Гэйлон давно мертвы. И все же пусть старый дурак продолжает свою охоту. Это займет его, и он не станет лезть в дела молодого короля.

Люсьен задернул тяжелые шторы, не в силах больше смотреть на Джессмин, одиноко бредущую по тропе наедине со своей печалью. Потом он зажег лампы и встал перед высоким зеркалом трельяжа. Прекрасный юноша, отразившийся в зеркале, за последние три месяца набрал лишний вес. Люсьен увидел у себя наметившийся второй подбородок, располневшую талию. Критически рассматривая руки, Люсьен обнаружил, что мозоли от каждодневных упражнений с мечом сошли и мягкие ладони и длинные пальцы, начисто отмытые, буквально светились. Он не брал меча в руки с того самого дня, когда Дэрин сломал его Галимар.

В приступе раздражения Люсьен выдернул из-за пояса кинжал и безжалостно обкорнал свои длинные, ухоженные ногти. Выхватив из шкатулки надушенный носовой платок, он принялся яростно тереть лицо, удаляя румяна со щек и тени с век. Хватит! Слишком долго он разыгрывал из себя красавца-щеголя. Целых пять лет он вращался в изысканной компании придворных аристократов-южан, но теперь они не были его придворными. Король должен сам насаждать моду, а не следовать ей.

Люсьен сбросил с ног мягкие бальные туфли, скинул парадный голубой камзол с золотым шитьем. Дорогая одежда небрежной кучей упала на пол, а Люсьен оделся в другое платье и снова вернулся к зеркалу. Теперь он был одет в короткие бриджи для верховой езды, высокие черные башмаки, простую полотняную рубашку белого цвета и с просторными рукавами, поверх которой он набросил легкий кожаный камзол. Королю показалось, что его соломенного цвета волосы чересчур отросли, но он решил заняться этим завтра. Пока же он завязал их сзади кожаным ремешком и достал меч, присланный ему в подарок королем Роффо.

Милый кузен Роффо! Он только назывался королем, а правили в Ксенаре могучие торговые династии. Они сосредоточили в своих руках всю власть, которую только может дать богатство. Люсьен ни за что бы не прислушался к тому, что говорил этот старый человек. Роффо прислал ему меч и свои благословения. Ему очень нравилось, что теперь его дочь Джессмин выйдет замуж за Люсьена, как того хотел Фейдир. Но ветер носит, а собака лает? не так ли, старина Роффо? Люсьен даже фыркнул от негодования. Прежде чем они смогут пожениться, должно пройти лет десять. Мысль о свадьбе с Джессмин никак не укладывалась у него в голове. Девочка все еще казалась ему хорошенькой фарфоровой куколкой.

С восхищением взвесив в руке превосходный клинок, Люсьен встал перед зеркалом в стойку, любуясь собой. Наконец он пристегнул к поясу ножны и убрал в них меч. Когда он вышел из дверей своих покоев, двое стражников у дверей неуклюже вытянулись перед ним по стойке «смирно». Очевидно, король застал их врасплох. Их легкие кирасы и шлемы тихонько звякнули, когда солдаты салютовали Люсьену. Король посмотрел на солдата помоложе, и парень улыбнулся ему. Его манера поведения, отличающаяся недостатком почтительности, была хорошо знакома Люсьену.

— Ты, — резко сказал Люсьен. — Ступай за мной в оружейную комнату. Я хочу немного попрактиковаться в фехтовании сегодня ночью.

Молодой солдат ухмыльнулся, покосившись на своего товарища, и Люсьен зашагал прочь по коридору. «Пусть себе ухмыляется», — подумал Люсьен, слыша, как солдат лениво тащится следом. Сегодня ночью он намеревался пронзить наемника своим новым мечом и окрестить меч его кровью.

Сезран пропадал целых три дня. Он вернулся с еще более таинственным и сдержанным видом, чем обычно. Его спутанные волосы были подпалены, нос испачкан сажей, а настроение у него было премерзкое. Завидев такое, Гэйлон почел за благо вести себя потише и отложить на потом вопросы, которые у него накопились за время чтения «Книги Камней». Прошло еще два дня, и маг то загадочно исчезал, то снова появлялся в самые неподходящие моменты. По ночам Гэйлон часто слышал лязг и грохот, доносившейся из глубины замка.

С разрешения Сезрана Гэйлон принес «Книгу Камней» в комнату Дэрина и читал ее за столом у очага. Впервые за сравнительно долгий промежуток времени мальчик чувствовал себя почти счастливым. Да и Дэрин перестал постоянно жаловаться и ворчать по пустякам. Он даже позволял Гэйлону разминать и разрабатывать неподвижные конечности, а его речь с каждым днем становилась все яснее и разборчивей, хотя он по-прежнему немного заикался, когда уставал или удивлялся чему-то. Герцог все так же был подвержен приступам черной меланхолии, но Гэйлон уже научился распознавать признаки надвигающейся депрессии. В эти моменты он хватал лютню и принимался распевать веселые песенки и куплеты, которым его когда-то научил герцог. Это никогда не подводило его, и всякий раз мальчику удавалось вызвать на губах герцога дурацкую улыбку.

В тот день Гэйлон, как всегда, сидел за столом и корпел над книгой, расшифровывая рунические письмена и занося перевод острым стилом на глиняную табличку. Сезран не позволял ему вести записи на бумаге или на пергаменте. Когда Гэйлон заучивал текст, он смачивал глину водой и стирал все написанное. Дэрин откинулся на подушку и уснул.

Его внимание привлекла какая-то возня. Он оторвался от чтения и приподнял голову. Тихий звук, напоминающий отдаленный раскат грома, повторился, затем еще раз, но ближе и громче. Дэрин вздрогнул и проснулся.

• Предыдущая
• 49/87
• Следующая