Грех Захарова (СИ) - Голд Лена - Страница 46

А я почему-то уверена, что Тимур врет. И все остальные тоже!

– Арин, я просто хочу его увидеть. Не понимаю, в чем проблема. Разве это так сложно?

– А твой Тимурчик не хочет, чтобы ты его в том состоянии увидела, в котором он сейчас оказался. Понимаешь? – усмехается она. – Давай я тебе кое-что расскажу?

– О ваших отношениях с Эмилем? – выгибаю бровь. – Давно хотела узнать, почему вы, взрослые люди, себя так ведете. Как дети.

– Мира, – громко смеется девушка. Увидев на ее щеках ямочки, я опять вспоминаю Тимура, отчего тяжело становится в области груди. – Думаешь, вы от нас отличаетесь? Ни капли!

Арина замолкает и некоторое время не оборачивается в мою сторону. Уверенно ведет автомобиль, сконцентрировав все свое внимание на дороге. А потом тяжело вздыхает.

– Наши отношения с Эмилем как-то странно начались. Я его, можно сказать, ненавидела. Я тащилась от одного парня, от которого на самом деле нужно было держаться как можно дальше, Мира. Со временем все начало меняться. И я упорно делала вид, что Бестужев мне безразличен, хоть и с ума сходила от одного его взгляда. Он шутил, весело проводил время. Умел развлекать нашу компанию. Каждый раз я бесилась, когда подруги смотрели на него и облизывались. Но, несмотря на это, я не делала шаг к нему. В один прекрасный день я кое-что узнала о своем бывшем и решила ему отомстить, использовав при этом Эмиля. Да, у меня получилось. Но я долгое время мучилась от угрызений совести…

– Эмиль урок преподал, да? – спрашиваю, не сомневаясь даже в ответе. Знаю, что получу положительный ответ. И девушка действительно кивает. – Он это умеет.

– Он сказал мне, что… Прежде чем сделать необдуманный, глупый шаг, надо сто раз думать. И оказался прав. Я ему в глаза смотреть не могла просто. Потом мы как-то начали сближаться. Это было самое счастливое время в моей жизни.

– Но вы, я так понимаю, давно расстались. Верно?

– Угу. Несколько лет назад, – девушка оборачивается в мою сторону и грустно усмехается. Ее глаза блестят от слез, а губы начинают дрожать. – Я наврала ему. Какую-то чушь несла, а потом замуж вышла. И только бог знает, что я делала это не со зла. Да только… Кто ж мне поверит? Я хотела его защитить, а получилось так, что меня саму надо было защищать. Правда, все это осталось позади. Но осадок… Сложно вернуть доверие, которое сам же теряешь. Как твой Тимур, например. Ты же долго не могла снова верить его словам, верно? Вот Эмиль тоже.

– Верно, Арин. Но его поступки убедили меня, что все-таки стоит перешагнуть через прошлое. Думаю, и Эмиль сможет. Поступит именно так.

– Не поступит. Он мой самый большой секрет не знает. А когда узнает…

Девушка не договаривает и эту тему больше не затрагивает. Да и я не настаиваю, не задаю ей никаких вопросов.

– Ко мне не поднимешься? – спрашиваю, когда автомобиль тормозит у подъезда. – Я с удовольствием выпила бы с тобой чай со сладостями. Ты же тоже сладкоежка. Даже не отрицай! Я знаю! Эмиль говорил.

– Действительно? Когда он это сказал?

– Когда я целую пачку печенья с изюмом на завтраке сожрала, – не могу сдержать улыбку. – А еще он сказал, что мы жрем много, а потом жалуемся, что толстеем, – парирую, на что девушка громко смеется, откидываясь на спинку сиденья.

– Спасибо, Мир. Но мне действительно пора. Думаю, ты не будешь скучать сегодня, – говорит она.

Я хмурюсь, не понимая, что она имеет в виду. Я каждый день скучаю, а теперь вообще с ума сойду, потому что Захаров, будь он неладен, не хочет меня видеть!

Попрощавшись, выхожу из машины и поднимаюсь на свой этаж. Эта квартира меня начинает раздражать. Стены давят, поскольку я тут одна, без него.

Желания готовить еду нет. Когда Захаров был здесь, я иногда хоть чем-то, но занимала себя. Проводила время у плиты. Потому что Тимур неоднократно давал понять, что ненавидит ресторанную пищу. Правда, это было давно. Когда мы встречались как настоящая влюбленная пара. Однако я, несмотря на это, иногда готовила сама. Но для самой себя ничего делать не хочется.

Принимаю душ. Высушив волосы, сажусь на диван, включаю телевизор. Последнее время он стал для меня настоящим другом. С его помощью время хотя бы ползет.

Слышу щелчок замка, съеживаюсь. Сначала мне кажется, что послышалось. Но нет. Там кто-то есть.

Перед глазами сразу всплывает картина последней ночи, которую мы провели вместе с Тимуром. День рождения Эмиля, а потом нападение, выстрел. Становится страшно. А вдруг пришли за мной?

Но ведь майор сказал, что проблема решена…

Боже…

Я на ватных ногах иду к двери. Чувствую железную хватку на руке, а потом оказываюсь зажатой между стеной и мощным телом человека. Даже вскрикиваю. Страх уходит только тогда, когда в нос ударяет безумно любимый аромат.

ТИМУР

Прежде чем свалить из больницы, надо было обязательно заняться некоторыми вопросами, которые я решил за сутки. Еще неделю назад с точностью понял, что все эти сцены смахивают на детские игры. Мира уходит, я ее чуть ли не силой возвращаю. А потом я ее отталкиваю, но в этот раз она не уходит.

Правда, я хотел сделать лучше для нее. Чтобы она ушла и не думала обо мне, поскольку врач нас почти убедил, что никаких шансов нормально ходить у меня нет. Что всю жизнь буду хромать. А я, честно говоря, сомневался, что Мирослава захочет меня такого. Да она ни на шаг к себе не подпускала добровольно, когда в порядке я был…

Друзья сделали все необходимое, чтобы поднять меня и дать второй шанс.

Почти рванулся в дом, когда узнал, что Мира в моей квартире. Что она никуда не ушла и почти месяц ждет меня в моей же берлоге. Приходит в палату и тайком смотрит на меня, чего я не хотел от слова совсем. Но Эмиль, будь он проклят, все знал, только делал вид, что не в курсе. Наоборот, он помогал Мире все это время, когда я упорно отказывался пускать ее в палату.

Жму на газ как обезумевший, желая скорее доехать. А Эмиль звонит ежеминутно, напоминая, что нужно принять какие-то там гребаные таблетки и вообще зря я сел за руль. Но и без Миры больше не могу. Вроде бы должны сесть и как взрослые люди поговорить, наконец решить наши проблемы. Перешагнуть и больше не думать о прошлом. Лишь будущее.

В квартиру захожу молча. Мира появляется сразу же, медленно шагает к двери. Прижимаю ее к стене и нависаю над ней. Хрен знает, сколько времени будет продолжаться эта дичь и сколько мы еще будем жить вместе, но при этом вести себя как чужие друг для друга люди. Однако мы давно не чужие.

– Меня ждала? – довольно усмехаюсь, наклоняясь настолько близко, что чувствую сладковатый аромат, исходящий от нее.

Девчонка дрожит. Молчит, не говорит ни слова. Я же просто теряюсь в бездне ее глаз, которые пристально смотрят на мое лицо.

– Ты что, испугалась? Извини, не хотел пугать, – говорю и сразу же вспоминаю, что она в этом доме не разговаривает. Гордая моя. – Опять молчишь? Мое наказание еще не закончилось? – тишина в ответ. – Ладно. Главное, что пожизненное не съел. Остальное исправлю, – чуть ли не рычу. Но не от злости, а скорее от того, что эта девчонка упертостью заводит меня.

Наклоняюсь еще ниже, глубоко вздыхаю воздух у ее макушки.

– Я не молчу! – восклицает, впиваясь еще сильнее в мои плечи и задевает рану. Шиплю от тупой боли, от чего Мира ахает. – Черт, прости! Больно? Где? Дай посмотреть.

Дрожащими пальцами расстегивает пуговицы рубашки. Одну, потом вторую.

– Мир, – смеюсь, обхватив ее руки своими. – Все отлично. До свадьбы заживет, не волнуйся ты так. Главное, что ты не молчишь как статуя. И реакцию твою на мою близость я отчетливо вижу, – шепчу прямо в губы. – Снова будешь отрицать, что ни черта не чувствуешь ко мне?

МИРОСЛАВА

– Ничего я не стану отрицать! – цежу сквозь зубы, не в силах отвести взгляда от губ Захарова.

Твердые и четко очерченные. Притягательные. Огромный, обладающий невероятной силой мужчина. Мой первый и, конечно же, последний.