Грех Захарова (СИ) - Голд Лена - Страница 38

Кхм… Не нравится мне это. Что, Захаров, решил играть по моим правилам? Однако мне это совсем не по душе.

Он открывает дверь и смотрит назад.

– Не ворчи, Афанасьев. Потом разберемся. За мой счет, естественно, – сказав, захлопывает дверь. – Поехали, Мирослава. Жми на газ.

Сжимаю руль до побелевших костяшек, мысленно матерясь в адрес Тимура. Что-то идет не так. Кажется, сегодня не мой день. Но он только начался. Еще есть время…

– Эмиль сказал завтра в девять быть у него, – говорит, откидываясь на спинку сиденья. – Никогда не сидел на переднем пассажирском. А это, оказывается, настоящий кайф.

Черт! Специально меня дразнит, провоцирует сукин сын! Но я решаю игнорировать его последние слова.

– Отлично. Надеюсь, не будешь везде сопровождать меня?

– Смотря где.

– Нигде, Захаров, – останавливаюсь у светофора, поворачиваюсь к нему лицом, замечая на себе пронизывающий насквозь взгляд мужчины. – Нигде. Не будешь. Или ты меня снова в клетке запереть решил? – злобно усмехаюсь. – Куда дальше ехать? Я дорогу не помню.

– Не собираюсь я тебя в клетке держать, Мирослава. Выбрось эту ерунду из головы. Все отлично будет. Начиная с сегодняшнего дня.

Оказавшись у совсем незнакомого дома, Тимур просит остановиться именно тут. Мы выходим, поднимаемся в лифте. Ничего не спрашиваю. Знаю лишь, что я сдержу свое слово. Ни слова он от меня не услышит, когда я зайду в квартиру.

– Здесь мы будем и бесить, и любить друг друга, Мирослава, – открывает дверь и приглашает внутрь. – Заново любить. Совсем иначе.

Я закатываю глаза. Разуваюсь. Эта берлога намного крупнее той, где держал меня Захаров около месяца. Намного лучше и комфортнее, что ли. Нет ничего отталкивающего. Светлые обои смотрятся очень даже красиво, привлекают внимание.

– Твоя комната, – указывает он рукой на первую. Заходит, а следом я. Только сейчас замечаю свою сумку, которую Захаров ставит на пол возле двери. – К тебе лезть тоже не собираюсь, – говорит с насмешкой в голосе.

Я не могу сдержать улыбку. Пожимаю плечами, плюхаюсь на кровать пятой точкой. Мягкая какая…

Смотрю на него, вопросительно выгнув бровь. Ну конечно, Захаров, ты не будешь ко мне лезть. А у тебя что, были другие планы? Размечтался…

– Ребенок, – качает он головой. – Маленькая упрямая девочка. Ладно, молчи сколько хочешь. Завтра я немного буду занят, ты тоже. Но послезавтра нам надо ехать в больницу, Мира. И это не обсуждается. Договорились?

Нет. Не договорились. Будет так, как захочу я, Захаров. И вот это действительно не обсуждается.

Злой голос Захарова заставляет открыть глаза и оглянуться. Я все еще здесь. В его доме. Ничего нового тут нет. Могу продолжить спать, конечно, но… Надо спешить на работу. Иначе точно такой же злой голос услышу в трубке, но уже Эмиля.

Тимур на балконе, разговаривает по телефону. И, судя по тому, как он матерится, дела у него обстоят куда хуже, чем я предполагала вчера, когда он всю ночь сидел за документами.

Захожу в ванную, принимаю прохладный душ. Теплый меня не отрезвляет, потому что я дико устаю. Но это однозначно мне на пользу, иначе мы с Захаровым, как кошка с мышкой, весь день будем ругаться. А так пару язвительных предложений по дороге домой, и все. В квартире гробовая тишина, если не считать телефонных разговоров оперативника. Ну а еще… Мои специальные вредничества.

Тимур снова сидит в кухне за столом. Перед ним компьютер и стопка бумаг. Он поднимает на меня усталый взгляд, тяжело вздыхает. Решаю выпить чая перед уходом и пару печенек проглотить, иначе Захаров сам заставит это сделать. У него новое правило: голодной из дома выходить нельзя. Ну и ладно. Вроде бы тоже мне на пользу.

Он откладывает все в сторону, направляется в сторону ванной. Но выходит оттуда быстро, буквально через пять минут. Надевает белую рубашку и черные брюки.

Забираю со стола чашку с чаем, желая покинуть кухню, потому что если он начнет говорить, то продлится это как минимум полчаса. Звонит телефон Захарова. Взяв смартфон с тумбочки, он отвечает. Говорит, что будет через десять минут. Но случается несчастье…

Мы сталкивается, можно сказать, лоб в лоб. Чай вроде бы не горячий, но лицо Захарова сразу меняется, потому что на белоснежной рубашке образовывается огромное пятно.

Нет я, конечно, обожаю его злить и выводить из себя. Это настоящее наслаждение. Но только бог знает и видит, что я сделала это не специально. Захаров спешит. В такие времена я стараюсь не быть язвительной.

– Мира! – рявкает так, что я вздрагиваю.

За несколько дней, которые мы живем вместе, я сделала все, чтобы увидеть его вот эту реакцию. Но добиться этого у меня не получалось. А сейчас… На мгновение становится обидно. Не знаю, почему меня так задевает этот прожигающий насквозь яростный взгляд. Поднимаю глаза, тяжело вздыхая. Но точно так же сразу опускаю.

– Мирослава, – чуть мягче продолжает Захаров, будто почувствовав мое напряжение. – Я спешу. Хотя бы сегодня можешь оставить свои детские поступки?

«Я не специально!» – хочется ответить, но я прикусываю свой язык. Не сдамся. Не так быстро.

Обхожу Захарова, покидаю кухню. Поспешно натягиваю на себя платье, выхожу из комнаты. Без макияжа. Волосы высушат на работе. Убираю их в пучок. Пусть Захаров сам подвозит меня. И желательно сейчас. С водителем я не поеду. И да! Мне плевать, что он опаздывает. Ненавижу несправедливость, хоть умом и понимаю, что оснований у Тимура не верить в то, что сделала я это не специально, нет. Я почти каждый день его нарочно раздражаю.

Обувшись, он выходит. А я следом. Ну вот теперь можно язвить.

– Я с тобой поеду, – говорю и опускаю взгляд на его рубашку. Сменил, конечно же.

– Меня ждут, Мира. Важное совещание. Поверь, я бы предпочел выслушивать от тебя всякую ерунду, играть в игры, чем по совещаниям таскаться. Но не сегодня.

– Важное, говоришь?

Заходим в лифт. Я цепляюсь с Захаровым взглядом в отражении зеркала. Тимур качает головой, встает напротив.

– Очень, Мира. И хотя бы сегодня я надеюсь на твое понимание.

Я улыбаюсь. Никакого понимания, дорогой. Как же я люблю, когда он ведет себя так, будто зависит от меня.

– Нет, – цокаю языком. – Я хочу поехать с тобой. Или совещание важнее меня? – еще и бровь вопросительно приподнимаю.

Скрестив руки на груди, смотрю на него в упор. Стоп. А почему я телефон не взяла? Черт! Придется как-нибудь без него обойтись.

Теперь Захаров улыбается. Уголки его губ приподнимаются, и я вижу небольшие морщинки. Упершись рукой в стену за моей спиной, Тимур заглядывает в мои глаза. Я смотрю на него снизу, в зрачки, которые будто становятся еще больше.

– В принципе я могу послать всех нах… – моя щека начинает гореть от его мата. – Могу остаться с тобой. Нет, совещание во втором плане. Первое место принадлежит тебе, естественно. Но… Мира, от этого совещания многое зависит. Наше будущее, например. Будущее наших детей. Однако если ты говоришь, что все равно хочешь поехать со мной, – нажимает на кнопку, и до меня только сейчас доходит, что лифт вовсе не двигался, а сейчас Тимур выключил свет. – Проведу сегодняшний день с тобой. Но ты тоже на работу не отправишься, Мирослава, – наклоняясь, шепчет прямо в губы.

Чувствую горячее дыхание на коже шеи, а потом на плече… Нет, он меня не касается. Даже пальцем не дотрагивается. Но ощущение такое, будто он каждую частичку моего тела лапает. Терпкий аромат мужского парфюма кажется таким приятным, а тепло, исходящее от сильного тела, успокаивающим. Но я забываю, что имею дело с дьяволом.

– Ч-что ты делаешь? – от его близости язык заплетается. Слова удается выговаривать с трудом. – Отойди от меня.

Слышу тихий хрипловатый смешок, который вибрацией проходит по коже, действует на нервы. Тимур отстраняется и нажимает на пуск. Поправляет на себе одежду, смотрит на наручные часы, хмурится.

Прежде чем завести двигатель, Захаров снова бросает на меня взгляд. Задумчиво так. Будто что-то прокручивает в своей прекрасной голове или планирует…