Последний реанорец. Том V (СИ) - Павлов Вел - Страница 40
- Предыдущая
- 40/58
- Следующая
Хорошо. Очень хорошо. Просто замечательно. Видимо, кому-то показалось мало крови, и некто изволил «пошутить». Я тоже умею «шутить». Смертельно. А подыхают после моих «шуток» очень долго.
— Ваше высочество, прошу лишь единственной милости, ‒ дрогнувшим голосом вдруг продолжил мужик. ‒ Позвольте мне разобраться с этим делом, а затем наказывайте.
— Достаточно, брат, ‒ негромко проговорила Виктория, с трудом отводя взгляд от мешка, что находился в моих руках, а вот у Алины и Прасковьи это получилось с трудом. ‒ Андрей Андреевич сопровождал меня и девочек на тренировочной площадке. Он и его люди ни в чём не виноваты. Такое невозможно предугадать. Да, это просчет. Да, это оскорбление, либо акт устрашения от наших врагов. И этим есть кому заняться. Думаю, на будущее служащий род Голицыных будет иметь это ввиду. Если хочешь наказывать их, то придётся наказывать и Марину. Она тоже Голицына.
При одном упоминание о регацце парень приоткрыл рот, но почти сразу его захлопнул и тяжело выдохнул.
— Доложите обо всём Потёмкину, ‒ сухо скомандовал цесаревич, но его голос после слов сестры заметно смягчился, а следом юноша глазами указал на мешок. ‒ А эту дрянь заберите отсюда и тщательно проверьте! Дед, либо отец сами решат, что с вами делать.
Могильные шакалы! Давно я не ощущал этой мерзкой, липкой и предательской дрожи внутри. Очень давно. С момента убийства родных и падения Реанора. Но я тоже хорош. Расслабился на вражеской территории. Отныне каждый ублюдок за это поплатится! Даю слово! Вы не видели еще всей реанорской жестокости в деле. Только какая тварь посмела это сделать? Жаль, что вариантов сейчас очень много. Амеры? Нассау? Западники? Насолил я уже многим. Могут как одни, так и другие. Хотя они и подставить друг друга могут для обострения и накала страстей с Российской Империей. Ох, Бездна, где же моя Высшая Речь? Будь она при мне, я бы уже прямо сейчас мчался пытать каждую возможную причастную аристократическую шваль к этому. И этим же вечером уже бы казнил всех причастных прилюдно и с особой жестокостью прямо на главной площади Вены. Вот только теперь так не поступишь. Это не Мерраввин. Нужно действовать иначе.
— Уже доложили, ваше высочество, ‒ вкрадчиво ответил Голицын. ‒ Мой отец, их величество, светлый князь и его сиятельство Трубецкой уже направляются сюда.
Однако секунду спустя чувствительный реанорский слух зацепился за нечто интересное и очередной подчиненный Голицына, вновь что-то зашептал тому уже на другое ухо. И на полуслове тот практически сразу скосил на меня свой взгляд.
— Захар Александрович, мне докладывают, что к вам посетитель, ‒ и взоры всех присутствующих моментально скрестились на мне. ‒ Точнее посетительница. Всеми правдами и неправдами просит вашей аудиенции. Думаю, Разумовская Софья Сергеевна вам знакома? Что нам ей ответить?
Вот как? Моя якобы мамаша объявилась в столько занятный час. Это интригует. Чем ближе к финалу столповой, тем интересней становятся события. Действия мелких прощелыг устрашающего характера. Подводные камни. Истязание Романова. Странно построенная сетка на турнире. Эти головы. А теперь еще и моя мать. Все же вынужден признать, что кто-то умеет выводить разумных из себя.
Имеется лишь один вопрос. На кого работает Разумовская? Хотя, предчувствую, что все западники так или иначе связаны. Похоже, у меня имеются мысли как это узнать поскорее.
— Где она? ‒ осведомился я, передавая одному из Голицыных мешок, и вытирая окровавленные пальцы о первую попавшуюся салфетку.
— У главных ворот. Прибыла на машине.
— Впускать её не нужно. Хватит на сегодня, ‒ спокойно изрёк я, продолжая очищать свежую кровь с рук, под испуганными взглядами Алины и Прасковьи. ‒ Сам наведаюсь. Передайте ей, пусть подождет.
— Захар Александрович, думаю, не стоит вам говорить, что это опасно. К тому же вы претендент на звание андабата. Всякое может случится. И сегодняшний случай…
— Поддерживаю, ‒ вклинилась в разговор Романова.
— Плевать. На то и расчёт, ‒ отмахнулся я, делая шаги к выходу.
Ладно. Я люблю прыгать в омут расставленных интриг и ловушек с головой. Не знаю, кто это задумал, но эти хитрожопые скоты сами допрыгались. Впервые меня задели за живое за всё время моего присутствия на Земле. Если это западники, то всех их горячолюбимых венценосных внуков и детишек я медленно и по всем правилам состязания порежу на куски прямо на арене, а если амеры, то любой попавшийся мне изгой или их столп в стигме и пятне будет похоронен заживо среди останков тварей катаклизма. Бездной клянусь, они забудут в них путь. Дайте лишь чуток времени.
— Захар, может, не стоит этого делать? ‒ с потаённой тревогой заговорила Алина, а Потёмкина, наконец, оторвав взгляд от мешка, с бледным лицом лишь быстро и несколько раз кивнула. ‒ Разве ты не боишься? Наши… головы… предназначались тебе.
Что ж, если проняло даже меня, то их проймет и подавно. Странно это всё-таки. Одно дело увидеть отрезанную голову своего врага, а другое дело увидеть свою, либо родственную.
— На то и расчет, ваше сиятельство, ‒ усмехнулся тепло я. ‒ Нападут, либо ударят в спину, и я буду лишь рад подобному. Ведь проблемы в таком разе возникнут не у меня. Я здесь гость.
Правда, надеюсь я на обратное.
— Мои люди проследуют за вами, ‒ тотчас подал голос Голицын. ‒ Это не обсуждается.
— Как вам будет угодно, Андрей Андреевич, ‒ кивнул отрешенно я. ‒ Это ваша работа. Ни на чем не настаиваю.
— Захар, ‒ вдруг окликнул меня успокоившийся Ростислав, когда я находился у самых дверей. ‒ Мы с тобой еще не договорили. Так что реши все свои родственные дела и возвращайся скорее. Тебе сегодня еще мелкую язву Валуа ставить на место. Я просто обязан видеть это воочию.
— Всенепременно, ваше высочество, ‒ махнул я на прощание рукой ему и всем присутствующим, неспешно удаляясь из зимнего сада. ‒ Всенепременно…
***
У главных ворот я уже был минут десять спустя и шикарный спортивный черного цвета автомобиль Разумовской всего на двое персон находился совсем неподалёку. К тому же сама Софья прогуливалась рядом с ним в не менее презентабельном наряде.
— Что ж, похоже, моя якобы мать не бедствует, что уже говорит о многом, ‒ ухмыльнулся я себе под нос, минуя кованую решетку врат под взглядами службы безопасности и держа путь в нужную сторону.
Завидев меня издали та почти сразу показала на лице слабо скрытое изумление и нервозность. Словно, она сама была не рада тому, что я всё-таки согласился на эту встречу.
— Софья Сергеевна, моё почтение, ‒ с наигранным радушием поприветствовал я её подходя к машине.
— Здравствуй… те… ваше сиятельство, ‒ чуть поклонившись отозвалась женщина с натянутой улыбкой на губах. ‒ Спасибо вам, Захар Александрович, что согласились увидеться.
Бездна, что за цирк. Неужели всё будет настолько банально?
— Чем обязан такому визиту?
— Я хотела с тобой… поговорить. Ты не будешь против, если мы отъедим куда-нибудь в более удобное место? ‒ предложила немного погодя та.
— Отчего нет. Думаю, ресторан более подходит для любых бесед, ‒ согласился я, чуть поклонившись. ‒ Выбор оставлю за вами.
В глазах Разумовской вновь вспыхнула порция тщательно скрытого удивления и та быстро закивала головой.
Что ж, значит, она всё-таки в чем-то замешана. Тем проще. Не знаю, что они задумали, но мне немного интересно. Обожаю рушить чужие чаяния, надежды, планы и интриги, но больше люблю наблюдать после за происходящим крахом.
— Да. Я знаю одно хорошее место неподалёку.
— Вот и отлично, ‒ широко улыбнулся я, ловко запрыгивая в её машину на пассажирское сиденье. ‒ Показывайте дорогу. Я жутко проголодался. Скажем так… завтрак у меня выдался не ахти какой. Подали стейк, но повар его не дожарил и там было слишком много… крови.
***
«Грихенбайзель». Именно так назывался ресторан, в котором мы оказались спустя двадцать минут езды по широким и весьма живописным улицам Вены. Само собой поездка прошла в полной тишине. Хотя учащенное сердцебиение Разумовской лично мне могло рассказать об очень многом.
- Предыдущая
- 40/58
- Следующая