Царство (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 32

Молодой ландмейстер совершенно не имел полководческого опыта, он никогда не водил в бой более сотни воинов разом. Однако теперь он отчетливо понял, что ударить нужно было не по центру, а по одному из крыльев вражеской рати, тараня его всей кавалерией! Одновременно с тем связав большой полк атакой чуди и направив против второго конного отряда противника всех арбалетчиков под прикрытием кнехтов с длинными копьями… Тогда, возможно, исход битвы мог быть иным. Но Дитрих начал сражение привычно для германского рыцарства, рассчитывая, что легко опрокинув большой полк и заставив схизматиков бежать, орден сумеет успешно атаковать и фланги.

Как же он заблуждался…

В отчаянии фон Грюнинген обернулся назад – но на валу, обороняемому кнехтами фон Вельвена, он увидел лишь множество стягов схизматиков с вытканными на них ликами Иисуса и Девы Марии… Да еще успел разглядеть, как падают вниз последние знамена крестоносцев! И при очередном взгляде на такое далекое, но показавшееся вдруг таким близким изображение Спасителя, сердце ландмейстера дрогнуло, а мужество ему окончательно изменило. Уже не думая о все еще сражающихся, обреченных на гибель соратниках, он горько воскликнул:

- Уходим! Уходим отсюда!!!

Никто из конвоя не посмел сказать что-то против – ибо никто из уцелевших сержантов (как и последний оруженосец) не желал разделить участи братьев и полубратьев… И все они поскакали прочь, стараясь бежать от пронзительных очей Господа, все также грозно взирающего на них со стягов русичей!

… - А вот и наш Дитрих! Надо же, бежит голубчик!

Микула безмолвно усмехнулся в ответ, одновременно с тем с нежностью поглаживая холку затрофеинного жеребца, на удивление покладисто повинующегося порубежнику. Я только хмыкнул, взирая на подобные телячьи нежности, после чего, не удержавшись, спросил:

- Ты уж ему и имя ведь наверняка дал?

Северянин серьезно кивнул в ответ:

- Как же боевому другу, да без имени? Дал конечно – Бурушкой буду звать.

И вновь я хмыкнул, вспомнив про жеребца Ильи Муромца – но спросил уже совершенно о другом:

- Ну, так что скажешь на счет ландмейстера? Попробуем добыть его для базилевса – или не станем столь глупо собой рисковать? Все же семь против двух…

К моему вящему разочарованию, соратник не колебался ни секунды:

- Конечно мы его добудем!

На этих словах дружинник ткнул шпоры в бока жеребца, посылая его с места в тяжелый галоп, наперерез конвою улепетывающего ландмейтера. И мне не осталось ничего иного, как резво поскакать вслед за соратником на коне второго гонца! Посыльного, следующего от Пскова, мы перехватили на пути и «спешили» уже отработанным приемом – с отвлечением криком и последующим внезапным нападением северянина…

Пара минут разгоряченной скачки, при которой от бьющего в глаза ветра глаза начинают слезиться и в ушах свистит, а трава под ногами сливается в единый зеленый ковер – и мы практически поравнялись с бодро рысящими ливонцами! Последние, впрочем, поначалу не обратили на нас особого внимания, приняв за своих – и лишь когда мы приблизились метров на двадцать, самый глазастый из крестоносцев признал жеребца так и не вернувшегося гонца…

- Alarm!!!

Крик ливонца обратил на нас внимание всей группы – в том числе и Дитриха. И, видимо признав «новгородских посланников», последний что-то яростно прокричал – после чего к нам развернулись четверо сержантов и поскакали навстречу!

- Ну, с Богом…

Противники атакуют не стеной, а разреженной группой, парами, следуя друг за другом – и мы с Микулой разделились, полетев навстречу врагу… Первый «ход» сделал порубежник: приподнявшись на стременах, он поднял над головой трофейную секиру – и резко метнул ее с десяти шагов! Бросок вышел смазанным – топор врезался в правое плечо сержанта обухом. Вот только из обуха его торчит короткий граненый клюв… И первый из напавших на нас ворогов, сжимающий в подмышке копье, с криком боли полетел вниз!

Навстречу мне также вылетел копейщик – вот только провернуть фокус северянина с броском топора из седла (!) я не рискнул. Вместо этого оголил меч, снятый мной со второго гонца, и стал заходить слева… Но уже практически перед самой сшибкой рванул поводья вправо, уворачиваясь от укола копья! Узкое стальное жало сверкнуло на солнце, пролетев в вершке от левого плеча... В то время как сам я развернул клинок параллельно земле – и секундой спустя рубанул наотмашь! Лезвие меча перетянуло лоб слишком поздно попытавшегося пригнуться противника…

Следующий сержант, выскочив навстречу, от души встретил меня тяжелым ударом булавы, коий я едва успел принять на защиту. Но тряхнуло знатно! Сам я попытался уколоть вытянутым вперед каметингом, словно копьем – но и противник умело принял мою атаку на треугольный щит-тарже… Развернув лошадей, мы вновь рванули навстречу друг другу – и в этот раз я постарался зайти не с левого, защищенного бока, с правого, решив рискнуть! И рискнул – перехватив клинок за лезвие ближе к рукояти, я метнул его с трех метров, наклонив меч острием к животу крестоносцу! И ведь клинок реально впился в его живот, заставив полубрата дернуться от толчка и пронзившей его тело боли… Но все одно враг сумел размашисто ударить навстречу! Я чудом успел подтянуть трофейный щит к лицу – и, теме не менее, едва удержался в седле после столкновения с шестопером ливонца…

Микула меж тем, успел принять на плоскость рыцарского меча древко вражеской секиры – силы удержать блок над головой ему хватило с лихвой – после чего рубанул своего крестоносца в ответ, проскакав чуть вперед. И капетинг порубежника пробороздил спину полубрата, заставив того вскрикнуть от боли и завалиться спиной на круп своего скакуна – а северянин уже яростно проревел, заставив даже моего коня прижать уши:

- Ди-и-и-три-и-и-их!!!

Подобный вызов бежавший ландмейстер проигнорировать просто не смог. Очевидно, личный поединок с Микулой стал для него возможностью отомстить хотя бы одному русичу за поражение его войска – и смыть с себя позор бегства кровью врага, пролитой в честной схватке! А может, все дело в том, что Дитрих все понял про нашу ложь – и решил во что бы то ни стало отомстить… Так или иначе, крестоносец остановил коня, сдернул с плеча ременную петлю копья, одновременно с тем освободив носок правой ноги из малой петельки. После чего крепко сжал длинное деревянное древко в подмышке и пришпорил жеребца, послав его навстречу порубежнику…

Я также вогнал шпоры в бока трофейного коня, не жалея животного в надежде успеть помочь другу – ведь вслед за ландмейстером развернули лошадей оставшиеся крестоносцы…

Но все случилось слишком быстро. Так быстро, что я никак не успел вмешаться…

Микула стал забирать слева от противника – под ударную руку, но при этом и открытую половину его корпуса. К слову, сами рыцари при встречной сшибке (или во время турнира) заходят, как правило, с защищенного бока, принимая вражеские удары на щит – им хватает длины копий склонить их наискосок, навстречу противнику! Порубежник же, как я понял, вознамерился ударом клинка парировать направленный в его корпус укол, отведя древко вражеской пики в сторону перед столкновением. И рубануть мечом навстречу обратным движением – возможно плашмя, чтобы не ранить, а только выбить Дитриха из седла…

Вот только ветеран-меченосец оказался куда более искушенным поединщиком, чем полководцем. И, видимо, угадав намерение северянина, он в последний миг склонил копье в грудь Бурушки…

В следующий миг мою спину обдало волной холода – столь страшным показался мне крик смертельно раненого жеребца! На разгоне наконечник копья ландмейстера вонзился в грудь животного по самую втулку, после чего древко его оглушительно лопнуло… А конь с разбега упал вместе с дико взвывшим Микулой.

Неужели порубежник покалечился при падении?!

- Тварь!!!

Я не успел помочь другу справиться с Дитрихом – но бешено пришпорив коня, пролетел оставшееся расстояние до врага за считанные мгновения, надеясь успеть спасти порубежника от добивания! Мой крик достиг цели, он отвлек внимание фон Грюнингена – но в тоже время предупредил. Крестоносец молниеносно выхватил меч из ножен, едва ли не в последний миг успев размашисто ударить по нацеленному в грудь капетингу, отклонив смертельный укол в сторону!