Саван для соловья (Тайна «Найтингейла») - Джеймс Филлис Дороти - Страница 23
- Предыдущая
- 23/77
- Следующая
— Вы знаете, на этот счет существует правило, — сказал он.
— Ох уж эти правила! Знаю я их. Но я уверена, что вы слишком опытны и слишком умны, чтобы позволить им помешать вам. Я только напоминаю вам, что эти девушки не так умны и в подобных делах далеко не столь опытны.
Подавляя раздражение, Делглиш официальным тоном ответил:
— Могу только сказать, что существуют определенные правила и в наших же интересах соблюдать их. Вы можете себе представить, какой подарок для защиты представляет собой любое нарушение закона с нашей стороны? Молодая неопытная девушка, студентка школы медсестер, которую запугивает старший офицер полиции, имеющий за плечами много лет работы по выстраиванию ловушек для беззащитных свидетельниц! В этой стране и так предостаточно препятствий в работе полицейского, мы не хотим, чтобы их стало больше.
Она покраснела, и он с интересом заметил розовую волну, залившую ее гладкое бледно-золотистое лицо, как будто по ее жилам пробежал огонь. Но это мгновенно прошло. Изменение было таким быстрым, что он едва верил, что видел эту сказочную метаморфозу. Она сдержанно сказала:
—У каждого из нас свои обязанности. Будем надеяться, они не войдут в конфликт. В то же время вы должны понимать, что меня так же беспокоит выполнение моего долга, как вас — вашего. И это подводит меня к тому, что я должна сообщить вам некую информацию. Она касается Кристины Дейкерс, студентки, которая обнаружила мертвую Джозефину Фоллон.
Коротко и сдержанно она описала свой визит в частную палату. Делглиш с интересом отметил, что она никак не комментировала эту историю, не высказывала своего мнения и не пыталась оправдать девушку. Он не спросил ее, верит ли она ее рассказу. Она была чрезвычайно умной женщиной и должна была понимать, что дает ему первый мотив убийства. Он поинтересовался, когда ему будет позволено допросить Кристину Дейкерс.
—Сейчас она спит. Доктор Снеллинг, который отвечает за здоровье сестер, навестит ее чуть позже. Затем он сообщит мне о ее состоянии. Если он разрешит, вы сможете поговорить с ней сегодня днем. А сейчас я пошлю за Мадлен Гудейл. То есть если больше я ничего не могу вам сказать.
—Мне крайне необходимо получить информацию о возрасте ваших людей, их прошлом и о времени, которое они провели в больнице. Эти данные могут содержаться в их личных делах? Если бы я мог их получить, это здорово помогло бы нам.
Матрона задумалась. Делглиш заметил, что при этом у нее стало абсолютно спокойное лицо. Через минуту она сказала:
—Разумеется, у нас есть личные досье на каждого члена персонала. Официально они считаются собственностью комитета управления больницей. Председатель его вернется из Израиля только завтра вечером, но я посоветуюсь с заместителем. Я думаю, он попросит меня просмотреть дела и, если они не содержат ничего личного, что не относится к вашему расследованию, передать их вам.
Делглиш счел благоразумным не настаивать в данный момент на вопросе, кто должен решать, что именно имеет отношение к его работе.
Он сказал:
— Естественно, у меня есть личные вопросы, которые я должен буду задавать. Но будет гораздо более удобно и экономно по времени, если я смогу получить обычную информацию из персональных дел.
Странно, каким дружелюбным и в то же время упрямым мог быть ее голос.
— Я понимаю, что это было бы гораздо проще; это помогло бы вам проверить то, что вам говорят. Но записи будут вам переданы только на тех условиях, о которых я только что сказала.
Значит, она была совершенно уверена в том, что заместитель председателя примет и поддержит ее точку зрения на то, что правильно. И он, несомненно, ее поддержит. Это была замечательная женщина. Оказавшись перед сложной проблемой, она обдумала ее, приняла решение и сообщила его со всей твердостью, без всяких извинений и колебаний. Потрясающая женщина! Конечно, с ней легко иметь дело, если только ее решения такие же приемлемые, как это.
Он спросил разрешения воспользоваться телефоном; оторвал сержанта Мастерсона от его наблюдения за переоборудованием гостиной для посетителей в кабинет и приготовился к утомительному допросу обитателей госпиталя.
2
Вызванная по телефону Мадлен Гудейл появилась ровно через две минуты, выглядела она спокойной и собранной. Мисс Тейлор поняла, что этой молодой женщине с ее самообладанием не нужно ничего объяснять или успокаивать ее, поэтому она просто сказала:
— Присаживайтесь, дорогая. Старший инспектор Делглиш хочет поговорить с вами.
Затем она сняла со стула свой плащ, накинула его на плечи и вышла, не взглянув ни на одного из них. Сержант Мастерсон открыл свой блокнот. Мадлен Гудейл устроилась на стуле с прямой спинкой, придвинутом к столу, но, когда Делглиш предложил ей кресло у камина, она без возражений пересела. Она сидела на самом кончике кресла, выпрямив спину и скромно скрестив очень красивые ноги. Но сложенные на коленях руки были совершенно спокойны, и Делглиш встретил взгляд ее умных, нисколько не встревоженных глаз. Он сказал:
— Вероятно, вы были самым близким человеком для мисс Фоллон во всем госпитале. Расскажите мне о ней.
Она не выразила удивления по поводу формы его вопроса, но несколько секунд помолчала, как бы приводя в порядок свои мысли. Затем она сказала:
— Она мне нравилась. Она относилась ко мне с большей терпимостью, чем ко всем остальным студенткам, но не думаю, что она испытывала ко мне какие-либо глубокие чувства. Ведь ей был уже тридцать один год, так что все мы, наверное, выглядели в ее глазах слишком юными. К тому же она была довольно остра на язык, что тоже не помогало девушкам сблизиться с ней, скорее некоторые из них даже побаивались ее.
Она редко рассказывала мне о своем прошлом, по как-то сказала, что ее родители были убиты во время бомбежки Лондона в 1944 году. Ее воспитала тетка, а образование она получила в одной из школ-интернатов, которые принимают детей в раннем возрасте и держат их, пока они не вырастут. Разумеется, если при этом регулярно вносится плата за обучение и проживание, но у меня создалось впечатление, что в этом отношении у нее проблем не было. Она всегда хотела стать медсестрой, по после окончания школы заболела туберкулезом и вынуждена была два года провести в санатории. Не знаю, где именно. После этого в связи с ее заболеванием ей было отказано в приеме в двух больницах, поэтому она устраивалась на временную работу. Вскоре после того, как мы начали заниматься, она сказала мне, что когда-то была обручена, но из этого ничего не вышло.
— Вы никогда не спрашивали ее почему?
— Я вообще никогда и пи о чем ее не расспрашивала. Если она сама хотела мне что-то рассказать, она это делала.
— Она говорила вам, что беременна?
— Да. Она сказала мне об этом за два дня до того, как заболела гриппом. Вероятно, она уже что-то подозревала, но подтверждение получила только тем утром. Я спросила ее, что она намерена с этим делать, и она ответила, что избавится от ребенка.
— Вы не сказали ей, что это будет незаконно?
— Нет. Этот вопрос ее не волновал. Я сказала ей, что она совершит ошибку.
— Но она все равно намеревалась сделать аборт?
— Она сказала, что знает доктора, который это сделает, и что она ничем не рискует. Я спросила, не понадобятся ли ей деньги, но она ответила, что в этом отношении у нее все в порядке и что деньги волнуют ее меньше всего. Она никогда не говорила мне, к кому собирается обратиться, а я не спрашивала.
— Но вы были готовы помочь ей деньгами даже при том, что не одобряли ее решения избавиться от ребенка?
— Мое неодобрение не имело значения. Важно было то, что сама эта мысль ошибочна. Но когда я поняла, что она решилась, мне пришлось самой определиться, помогать ли ей. Я боялась, что она пойдет к какому-нибудь подпольному неквалифицированному доктору и подвергнет огромному риску свою жизнь и здоровье. Я знаю, что закон претерпел изменения, что теперь гораздо проще получить медицинский совет, но не думаю, что она собиралась им воспользоваться. Мне нужно было принять нравственное решение. Уж если вы предполагаете совершить грех, то во всяком случае это должно быть сделано с умом. В противном случае вы оскорбляете Бога и отвергаете Его, не так ли?
- Предыдущая
- 23/77
- Следующая
