Ненавижу. Скучаю. Люблю (СИ) - Сью Ники - Страница 5

По пути Антон скинул входящий от назойливой подружки, с которой было неплохо развлекаться. Зачем она звонила, правда, неясно, они не договаривались ни о чем. Да и не до нее, голову заняла Юлька. Откуда-то дурные мысли возникли, стальной привкус во рту. Так бывает, когда огонек тревоги вспыхивает в груди.

Возле дамской комнаты Антон замедлил шаг. А у самых дверей снова ускорился. Коснулся ручки, дернул и ошарашенно замер. В помещении никого не было. Леваков оглянулся, даже наклонился и просмотрел под дверцами кабинок. Никого. Ушла, выходит. Обиделась из-за шуток дурацких или реально проблемы серьезные…

С другой стороны, какая разница. Эта девчонка никаким боком не касается Антона. Она — надоедливый клубок, который постоянно катится возле его ног. Пора бы избавиться от него.

— Ой, это дамский, — произнесла студентка, неожиданно влетевшая в туалет.

— Ага, — буркнул Леваков, развернулся и пошел прочь. Почему-то настроение упало к самому плинтусу. Только почему — непонятно.

После университета Антон встретился с друзьями в баре, они выпили, покурили кальян и даже умудрились познакомиться с каким-то дамами старше их. Маринка видимо почуяла предстоящую измену, начала активно набирать, пришлось сдаться и взять трубку. Они поругались. Леваков ненавидел упреки со стороны девушек, ненавидел нотации и претензии. Дошло до оскорблений со стороны обоих.

Кострова первой бросила трубку, потом примчалась в бар и продолжила скандал там. Несмотря на ссору, Марина выглядела отменно: красное платье по фигурке с квадратным вырезом на груди, боевой макияж, укладка. Казалось, она ехала не выяснять отношения, а соблазнять местных парней. Леваков повелся на внешность, он, как и многие мужчины был падок на женскую красоту. Они помирились, заглянули к Костровой и устроили ночной марафон.

Домой Антон вернулся под утро, уставший и помятый. Плюхнулся на любимую подушку, закрыл глаза и провалился в сон. Думал, проспится, прогуляет первую пару, а может и все пары. Больно хорошо вчера посидели. Однако мать не дала. Подняла в девять, и давай заваливать вопросами: где был, почему не сказал, что вернешься поздно.

— Ма, я взрослый мужик, что ты ведешь себя, будто мне тринадцать, — отмахивался Антон. Ему жутко хотелось таблетку от головы, воды и спать. Мать же не отставала, их желания явно не сходились на единой ноте.

— Взрослый, ага! Все вы взрослые, а какой запах в комнате! Это же невозможно, — качала она головой, расхаживая важным генералом из угла в угол.

— Ты не с той ноги встала? — зевнул Леваков, поднимаясь с неохотой с кровати. Скинул ноги на пол, почесывая затылок.

— Что с Надей? — спросила неожиданно мама, останавливаясь напротив витражного окна с видом на красивый пейзаж — зеленую гору и лучезарное небо. Погодка была отличной, хоть сейчас на природу с винишком.

— Мам, ты комнату перепутала. Я — Антон, — еле волочил языком он.

— Почему вы подрались тогда с Максимом? Надя после этого какая-то сама не своя.

— Ты у меня это спрашиваешь?

— А что я с ним дралась? — удивилась мать. Леваков поднялся, схватил майку со стула, вытащил из ящика чистое белье и поплёлся в сторону ванны.

— Антон! — крикнула ему в спину женщина. Голос ее выдавал переживания, но любимый сын был немного не в том состоянии, чтобы улавливать настроения родительницы.

— Ма, я ничего не знаю. Отстань от меня, — отмахнулся он.

— Ясно, — поджала губы мать. Вздохнула отворачиваясь. Она всегда так делала, когда обижалась. В любой другой день, Антон бы подошел, и обнять маму, улыбнулся. Но голова раскалывалась, сухость во рту и желание облиться ледяной водой брали вверх.

— Если ясно, я в душ. Спасибо за шикарное утро, мамуль.

— Когда ты уже повзрослеешь, — с обидой произнесла мать. Она видимо ждала чего-то, но ничего не последовало, кроме хлопка дверью. Леваков не готов был к беседам, может позже, но не сейчас.

В универ Антон поехал без настроения. Он зевал, а в висках продолжала пульсировать тупая ноющая боль. Она доставляла не только дискомфорт, но раздражала. Еще, как назло, дома не оказалось таблеток. Вообще Леваков не любил химию, все ему казалось, организм должен бороться самостоятельно. Если слишком много глотать пилюль, станет хуже.

На парковке опять не было место, пришлось слезать и заталкивать байк руками в узкое пространство. Когда уже расширят стоянку? Раздражало. Антон ловил себя на мысли, что его слишком много чего раздражает. Птички пели, действовали на нервы. Парни какие-то смеялись рядом, хотелось заклеить им рты. Плохой сон — плохое настроение.

Единственное, на чем заострил внимание Леваков, так это на Снегиревой, которая сидела возле фонтана. Как обычно читала, и не надоедает же ей читать.

— Привет, книжная маньячка, — впервые он поздоровался первым. Юлька едва книжку не выронила из рук, кажется, тоже удивилась. Во всей этой громкой толпе и разноиграющих голосах, только Снегирева не вызывала раздражение. Странно, и в то же время непонятно.

— Выглядишь не очень, — озадачилась девчонка, закидывая художественное чтиво в сумку. На ней была короткая белая майка и высокая джинсовая юбка, которая от бедер расширялась. Волосы, как обычно, затянуты в тугой хвост, а из макияжа только блеск на губах. Хотя они и без этого выглядели неплохо. Естественные.

— Голова болит, — пожаловался Леваков. Надо было идти, но он почему-то ждал ее будничного пожелания. Словно это ритуал, который нельзя прерывать, иначе лови беду.

— Ой, хочешь я таблетку дам? — девчонка спохватилась и полезла в сумочку за волшебной пилюлей.

— Ну… если она реально поможет, я не особо фанат аптек, — пожал он плечами.

— Поможет, главное верить. Ты слышал об эффекте плацебо? — Снегирева порылась, и буквально через секунду вытащила маленькую коробочку с красными капсулами. Антон взял без оглядки таблетку с водой от Юльки, выпил, и принялся ждать. Ну, когда же девчонка скажет. Солнце припекало плечи, хотелось в тень, а лучше под кондиционер. А может, во всем виновата пульсация в висках.

— Пойду я, — намекнул Леваков. Снегирева тут же подскочила, улыбнулась и, наконец, отчеканила.

— Хорошего дня, Антон!

Мысленно Леваков выдохнул. Вроде глупость банальная, но без нее как-то и уходить не получалось. Попрощавшись, Юля двинулась в сторону другого корпуса, а он к себе на факультет.

На первой паре к Антону прицепился преподаватель. Задавал очевидные вопросы, которые были еще в прошлом году, да только разве вспомнишь материал прошлых лет. Сессию сдал и благополучно забыл. Многие студенты живут от зачета до зачета. Пожалуй, Леваков не был исключением.

После еще навязчивая Маринка закидала стикерами и отец позвонил, отчитывал за штраф, который пришел им на почту. Антон неделей ранее проехался на красный, превысил скорость, и получил привет от местных органов. И вроде ерунда какая, пару тысяч, заплати и живи дальше. Но нет же, отец решил заняться нравоучениями.

Пиком стал Сашка Фомин, который несся на всех порах со стаканом айс-латте. Они с парнями только зашли в столовую, все уселись, а Антон отодвигал стул. Фомин вывернул и влетел в друга. Холодный напиток в момент оказался на белоснежной майке.

— Твою налево… — буркнул раздраженно Леваков, разглядывая озорной узор на груди. Он уже хотел выругаться, как откуда-то взялась Снегирева. В руках у нее тоже был стакан, и, судя по испаринам на нем, содержимое внутри имело низкий градус.

— Это тебе, — протянула она с улыбкой, не замечая грязной майки. Антон стоял полубоком, и со стороны Юли, действительно, ничего не было видно. Однако настроение настолько накалилось, что сдерживаться уже не было сил. Он схватил пластмассовый стакан и со всей дури кинул его в ближайшую мусорную урну, благо та стояла возле соседнего столика у белой колонны. Снегирева от неожиданности подпрыгнула на месте, глаза ее расширились, ресницы взмахивали.