Я тебе изменяю - Амелия Борн - Страница 9

***

Я стояла и вертела головой по сторонам. Хотелось сбежать. Сорваться с места и исчезнуть, потому что казалось, что поступаю отвратительно по отношению к Глебу. Тому человеку, который «меня бросил и правильно сделал». Эта мысль отрезвила. Я не делала ничего из того, чего не могла бы себе позволить свободная женщина, которая стала таковой вовсе не по собственной воле.

А именно – я пришла на свидание.

Конечно, не прибудь ко мне Ланской в подпитии и не наговори всех тех отвратительных слов, я бы и думать не думала об ужине с другим мужчиной, да еще и в таком шикарном ресторане, в который он меня пригласил. Однако согласилась на Катькино предложение познакомить меня с Дмитрием, и вот теперь приехала за двадцать минут до условленного времени и готова была сорваться и сбежать, будто была школьницей, поцеловавшей преподавателя и уличенной на месте преступления.

Мне сейчас хотелось лишь одного – отвлечься от всего того ужаса, в который меня погрузил самый близкий человек, мой муж. Вновь почувствовать себя той, с которой хочется просто провести время. Той, от которой не будут шарахаться только потому, что вес превысил стандартные рамки. Я просто хотела переключиться.

– Ольга? – окликнул меня приятный мужской баритон.

Бежать стало поздно. Передо мной стоял высокий темноволосый мужчина, тот самый знакомый Кати по имени Дмитрий.

– Доб-брый вечер, – чуть запнувшись, ответила я и улыбнулась. – Да, я Ольга.

Ощущала себя при этом дискомфортно. В первую очередь потому, что слова Ланского уже дали свои всходы в виде комплексов, которые он во мне насадил. Казалось, что рядом с высоким и поджарым Дмитрием я смотрюсь чужеродно и нелепо.

Впрочем, это чувство исчезло в тот момент, когда Дима открыто улыбнулся и, подав мне руку, сказал:

– Идем, наш столик нас ждет.

Я просматривала меню ничего не видящим взглядом. Лишь только цеплялась подсознанием за тот факт, что выбираю еду, исходя из желания не показаться обжорой.

Ресторан, в котором мы оказались, был фешенебельным. Мы с Глебом были в таком лишь единожды, когда только начинали встречаться. Впоследствии же предпочитали уютные небольшие кафешки или бары, куда можно было забежать выпить бокал пива после работы.

– Сибас, – наконец, сказал Дима после того, как долгое время изучал меню, поглядывая поверх него на меня.

Под этими взглядами мне было не слишком комфортно, потому приходилось делать вид, что я тоже увлечена блюдами.

– Что, прости? – не поняла сразу.

– Здесь готовят роскошного сибаса. Понимаю, не бог весть какая рыба, но… Будет вкусно, обещаю.

Он отложил меню и, вновь мне улыбнувшись, спросил:

– Или хочешь что-то другое?

Я пожала плечами и, убрав на первый взгляд скромную, но явно дорогую книжицу, в которой был перечислен список предлагаемых блюд, кивнула:

– Сибас, значит, сибас.

Дмитрий выгнул темную бровь и вдруг выдал то, чего я услышать никак не ожидала:

– Ты во всем такая сговорчивая?

Пока же сидела, переваривая услышанное и пытаясь понять, действительно ли Дима имел в виду то, что мне послышалось в его вопросе, рядом со мной внезапно отодвинулся стул.

Я охнула, поняв, что возле нашего столика нарисовался Глеб собственной персоной. А рядом с ним – изящная девушка, которая показалась невесомой.

– Садись, милая, – велел ей Ланской и когда та посмотрела на него озадаченно, пояснил: – Сегодня компанию нам составят моя жена и ее любовник.

Показалось, что кто-то ударил меня в грудь: сильно, жестко, выбивая из легких весь воздух.

Захотелось открыть рот, жадно вдохнуть, ощутить, что еще способна дышать…

Но я представила, как жалко это выглядело бы. Какое довольство испытал бы Глеб при виде моей растерянности.

Он сидел рядом: самоуверенный, злой, полный неясного мне презрения. Он обвинял меня, хотя сам заявился в это дорогущее заведение с другой женщиной…

С той, кого, видимо, не стыдно было водить по таким местам.

Я рассеянно обвела взглядом ресторан: глаза слепило от его блеска и великолепия. Стало вдруг стыдно и неловко за свой достаточно простой наряд, за каждый лишний килограмм, который, казалось, в свете хрустальных люстр был еще весомее, еще отвратительнее…

Но стыдно ведь должно было быть вовсе не мне! Не я предала брак, в который столько вложила. Не я нашла более подходящего человека на стороне. И не я судила того, с кем прожила много лет, так, словно это был злейший враг.

Гордо выпрямившись, я повернула голову к мужу и насмешливо поинтересовалась:

– Ты что, следишь за мной?

Он фыркнул: слишком громко и поспешно, словно торопился откреститься от одного лишь этого предположения.

– Не льсти себе, – процедил сквозь зубы.

Я улыбнулась.

– Это ты себе льстишь, Ланской, если думаешь, что мы останемся в вашей компании.

Я резко поднялась со своего места и едва не поморщилась от того, как заскрипел по натертому паркету стул. Да и плевать! Главное – оказаться подальше отсюда. От того, кто так цинично, так упорно выматывал мне нервы, бил по больному, искал все новые способы унизить и ужалить.

Я вспомнила о присутствии Димы только тогда, когда он поднялся за мной следом, ясно давая понять, что намерен меня сопроводить.

Но не успели мы сделать и пары шагов, как Глеб выскочил нам наперерез.

– Я тебя не отпускал, – выплюнул он угрожающе.

– А я у тебя не отпрашивалась. Иди, займись своей милой, а то ее, чего доброго, вентилятором сдует со стула, если оставить без присмотра.

Но Глеб словно и не слышал этих слов. Больно вцепился в мою руку, прорычал:

– Ты никуда не пойдешь!

Я уже хотела ответить, когда в наш разговор вмешались.

– Отпустите Олю, – отчеканил Дима тоном настолько спокойным, что стало даже жутко.

– А то что?

Ланской развернулся к нему с самым боевым видом, но руку мою все же выпустил.

Дима внимательно оглядел Глеба, все так же невозмутимо заметил:

– Вам, похоже, давно морду не били. Могу напомнить, как это бывает.

Я пришла в ужас. Перед глазами уже замелькали жуткие картинки драки, но, к моему удивлению, Ланской резко сдулся и отступил.

– Мы еще поговорим, я этого так не оставлю, – поспешно бросил он мне, прежде, чем развернуться и пойти к своей Дюймовочке.

Я тоже не стала медлить: не оглядываясь, направилась к выходу, даже не замечая, идет ли за мной Дима.

Но он шел.

Мы вышли на улицу, в молчании свернули к набережной. Только когда прохладный ветер с реки ударил мне в лицо, остужая разгоряченные мысли, я сумела выдохнуть:

– Ты реально набил бы ему морду?

– Почему бы нет?

Скосив взгляд, я заметила, как он сопроводил свой ответ легким пожатием плеч. На губах его при этом промелькнула едва заметная улыбка, словно он вспомнил вдруг что-то смешное и пытался это скрыть.

– Потому что это не твоя война.

Дима остановился, вперил в меня внимательный, умный взгляд.

– Конечно, моя. Ты ведь была со мной.

Этот ответ меня удивил. И смутил одновременно.

Отвернувшись к воде, я склонилась к приятно-прохладному парапету и, опершись на него, коротко поинтересовалась:

– И ты даже ничего не спросишь?

Он оказался рядом, прислонился к камню боком…

– Спрошу, конечно. Хочешь, поедем куда-нибудь в другое место? Я знаю один уютный ресторанчик – попроще этого, конечно, но готовят там прекрасно.

Я не удержалась, взглянула на него с удивлением.

– Хочешь продолжить вечер после всего, что случилось?

– Хочу накормить тебя ужином, как и обещал.

Я коротко мотнула головой.

– Извини, я уже… не голодна. Мне очень жаль, что так вышло…

– Не надо. Ты в этом не виновата.

Мы помолчали несколько секунд: он – ничего не добавил, я – не знала, как закончить это свидание, скатившееся в полную катастрофу.

– Спасибо, – вытолкнула наконец из себя единственное слово.