Упавшее небо II (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 18

Спецсостав сцепили из низкобортных платформ, установив на каждой по пулемету. Лишь в середине находился самоходный кран со специальной кабинкой, уже прикрепленной к крюку — наш лифт прямо с моста на корабль. У гермоворот мы простояли целый час, прежде, чем получили отмашку. И вооруженный поезд, недовольно рыча дизелями, набирая скорость, все быстрее двинулся к поверхности. Почти сразу же застучали головные пулеметы, выбивая забредших внутрь тоннеля октов. Минута — и серый хмурый день заставил всех тереть глаза, привыкшие к подземной полутьме.

— Матерь божья…

Не знаю, кто это сказал. А вот пальцы Терентия Михайловича — он устроился на платформе крана рядом со мной, когда мы садились — мне пришлось силой разгибать: он до боли вцепился в мое предплечье. И даже не заметил этого. Пулеметы молчали — разогнанный состав сметал киборгов, оказавшихся на путях, даже легче чем шар для боулинга роняет кегли. Но заместо выбывших юнитов из-за строений технопарка, из ворот торгового центра-гиганта, из-за еще недавно жилых кварталов изливался целый поток тварей, сбивающихся в единую волну!

Это прибой едва не захлестнул нас — но тут состав, наконец, выскочил на мост… и начал тормозить. Пулеметные точки ожили, разражаясь сначала короткими, а потом все более и более длинными очередями. Сквозь них сериями начали пробиваться громкие хлопки. Минометы! Скорее всего с крыш многоэтажек — там относительно безопасно. И ведь смогли протащить не только сами установки, но и тонные боеприпасов к ним!

— В темпе, в темпе! — кран уже поворачивался, не дожидаясь полной остановки состава. — Жаров первый, с ним еще трое!

Спускаться с высоты метров в тридцать в раскачивающейся на ветру сваренной на скорую руку из толстой арматуры “кабинке” на палубу корабля — тот еще аттракцион. Особенно когда крановщику не особо чего видно из-за края моста, а над ухом у него надрывается целый “оркестр” из пулеметов. Не удивительно, что нас макнули так, что клеть на пару секунд с резким ударом ушла в реку целиком, накрыв нас водой с головой. Выдернули — и сразу же второй смачный удар, о предусмотрительно вывешенные на борту корабля кранцы.

Матросы не сплоховали, ловко поймав с первого раза и прижав конструкцию клети к борту баграми, а я буквально выкинул им на руки Попова и двух других научников прежде, чем вывернуться из прутьев самому. Похоже, всех, кроме меня, малость контузило. Или не малость?

— Давай вверх! — вряд ли меня услышали, скорее наблюдатель сверху увидел, что кабинка пуста и дал отмашку оператору у рычагов. Трос пошел сматываться, вздымая почти невесомый для крана груз вверх — но вдруг мотнулся, потому что стрела двинулась над кромкой моста. Несколько мгновений — клеть рухнула в воду у набережной, увлекая за собой обрубок троса.

— Внутрь, быстро!!! — если меня матросы просто затолкнули в люк, то остальных вообще забросили, как кули. Хлопок створки совпал с началом нарастающей дрожи корпуса — судовые агрегаты с места выходили на полные обороты. Знакомый коридор, кстати. Да, это та же ФСБшная посудина, с которой я высадился в составе десанта, а не однотипный систершип.

— Этих срочно в медотсек, пока никто не захлебнулся! — я подхватил “своего” профессора за подмышки и поволок по слегка накренившийся палубе прущего “самым полным” борта, благо, знал куда. Похоже, у занявших метро военных были особые инструкции: меня выгрузить им было обязательно, а вот остальных — только если хватить снаряженных лент к пулеметам с учетом возвращения в тоннель. Разумно. Наверняка Синицина-старшего план — чувствуется то же изящество, что и с уничтожением октов в бизнес-центре. Интересно, спецгруппа еще на борту или их с добытым из-под Москвы единицами хранения уже выса…

— Кого я вижу! Батенька! Сюда, сюда этого болезного кладите!

Ясно.

— Таки, батенька, может, все-таки расскажете, как вам удалось восстать из мертвых после того, как мы вас дружно мысленно похоронили, оплакали и помянули? И, что характерно, без хирургических швов, шрамов и желания сожрать наши мозги!

Долго ж они ждали.

— А почему ви таки интересуетесь? — я откинул одеяло и сел на койке, поджав ноги и постаравшись не сорваться в совсем уж карикатурную картавость.

Только лёг, между прочим. Нельзя было спросить в кают-компании, на малом корабле использующуюся еще и как столовая, во время ужина? Видно, наш военмед специально тянул, подгадывая момент, когда штатный “молчи-молчи” спецгруппы куда-то отлучится.

— А почему ви таки отвечаете вопросом на вопрос? — с энтузиазмом подхватил тон Зеленко. Я слишком плохо знал доброго доктора, чтобы утверждать однозначно, но по-моему повеселиться за мой (или еще чей-нибудь) счет ему было даже интереснее, чем получить ответ.

— Серьезно, Алекс, — не дал пожилому военврачу в звании, между прочим, аж подполковника, вдоволь покуражится Алмаз. — Последнее, что мы успели увидеть в щель между створками продолжающих закрываться ворот — твой рывок куда-то в сторону и толпу октов, надвигающихся со всех сторон!

Интересно, лишенные энергии юниты так и лежат в подвале, или какая-то слабенькая подзарядка с поверхности достает, и они уже опять в рабочем состоянии? И не проверишь, к сожалению…

— Решетки ливневой канализации в подвале, под ними слив, глубокий желоб, который уходит в бетонную трубу метрового сечения. А та открывается в магистральный коллектор водосброса, типа такого, в по которому мы от набережной поднимались, — военное руководство Московского Метрополитена и с меня взяло подписку о неразглашении как инцидента с заваленным тоннелем, так и эксперимента — но про самый первый раз мне никто не запрещал рассказывать. Формально. Вот только мне все равно не поверят, решат, что чокнулся. Или подумают, что от стресса, полученного в узкой, едва пролезть, трубе, сам себе ложные воспоминания придумал. А так и не соврал ни словом. Формально, ага.

— Жить захочешь — еще и не так раскорячишся, — глубокомысленно резюмировал цитатой паузу после моего ответа Семен, напарник Ахмедова. — А дальше что было?

— Нашел выход на поверхность, там нарвался на отбивающихся от тварей сталкеров, помог, меня за это подкинули до подземки, — пожал плечами я. — А как из метро к вам — вы и сами знаете.

— Знаем, знаем, — покивал со своей койки Батенька. — Простая и скучная история, с каждым из нас могло случится, правда, ребята?

— Зеленка, ты опять? — подозрительно переспросил Алмаз. — Выжил человек, выбрался, хотя все шансы против были. Радоваться надо!

— Так я и радуюсь! — совершенно фальшиво “согласился” доктор, переставший пародировать анекдотичный еврейский говорок. — Конечно, если б кто еще от группы отстал, за ним тоже вернули б наше корыто, хотя мы успели километров этак на двести вниз по течению уйти. И спецпоезд для перегрузки на борт составили б, кучу людей напрягли и еще большую кучу трудно восполнимых сейчас боеприпасов потратили!

— Кроме Жарова нам на корабль еще троих ученых передали, может, ради кого из них — напомнил Сёма и кивнул мне. — Саш, не в обиду.

— Да какие обиды, — отмахнулся я.

— Четверо ученых… — пробормотал Ахмедов себе под нос и встрепенулся. — Александр, ты ведь не просто так в этой четверке оказался, верно? Знаешь, что к чему?

— Знаю, — не стал отпираться я. Потянул паузу, и покачал головой: — Но дал подписку, так что — извини.

— Тайный эксперимент в области фундаментальной физики, проведенный в блокированном иномирянами Московском метро, — аж просмаковал собственные слова врач. — Последний шанс, чтобы выиграть войну с октами!

Если б он эту фразу сказал бы без всякой прелюдии, наверное, я выдал бы себя лицом. А так вполне справился с самоконтролем.

— Зеленка, прекрати! — практически простонал Ахмедов. — Пархоменко, скажи ему!

— Иван Иваныч, ну правда, это уже перебор, — попенял полковнику от медицины второй копейщик. — Такими вещами не шутят.

— А кто сказал, что я шучу, батенька? — военврачу все было с гуся вода. — Смотри: мы со своим “срочным” грузом едва тащились на экономичном ходу, а что сейчас? Прем на полном, как будто соляру научились делать из воздуха!