Голубой Ютон (СИ) - Номен Квинтус - Страница 23

И когда все уже почти собрались рассаживаться за столами, природа решила наконец, сжалиться над учительницами и раскрыть великую тайну…

Для детей поставили отдельный стол, собранный из двух старых школьных парт, и на него Лида с гордостью водрузила миску с земляникой. Ягод было не очень много: земляника росла только на небольшой полянке вдоль "старой" лесополосы, и младшие дети с нетерпением ожидали, когда Марина или Лиза скомандуют "к столу!". Но даже дети уже привыкли, что "теперь все иначе", и надо делать то, что говорят взрослые – так что все пока просто ждали.

До обеда оставалось еще с четверть часа, когда Владимир Михайлович вдруг засуетился, убежал к себе в дом, а затем – выскочив из него с пачкой разноцветных дискет, стал, как показалось поначалу Марине, "изображать клоуна": приложил к носу две дискеты и уставился в небо.

– Эй, дети! Идите сюда, посмотрите что тут творится! Быстрее идите, такое не каждый год увидишь! Это называется солнечное затмение! Так, вот аккуратно пальчиком эту крышечку придерживай… да, сразу на двух придерживай и через эту дырочку одним глазом смотри на солнце… другой глаз я тебе специально ладошкой закрываю, так надо, а то ослепнуть можно… Видишь у него краешек как будто вырезан?

Марина подошла к Михалычу:

– У тебя сколько дискет? Дай и мне глянуть… и другим тоже, мы хоть по очереди поглядим, – добавила она, увидев подтягивающихся женщин.

– Гляди, я сейчас еще принесу, у меня дискет две коробки на всякий случай запасены…

– И зачем ты их хранишь? У тебя же их вставлять некуда!

– А вот затем, чтобы на затмение смотреть! И есть у меня куда их вставлять… ладно, сейчас принесу.

Затмение – затмением, а обед – по расписанию. Так что, немного посмотрев сквозь две дискеты на солнце, народ припадал к тарелкам – благо Михалыч сколотил большой стол, за который могло разом усесться человек тридцать. Да и из-за стола, стоящего на улице, можно было время от времени глянуть на "явление природы". Разве что мальчишки решили, что "поесть всегда успеем" – поскольку детям отказа в еде не было даже и "вне расписания", за чем особо Лиза следила. И Нина Дмитриевна что-то не очень спешила заполнить желудок, постоянно поглядывая в небо и что-то рисуя в блокнотике…

Солнце "гасло на глазах" и, когда почти все уже успели закончить "прием пищи", оно вообще "пропало". Не совсем, вокруг темной луны сияло узенькое, но все еще слишком яркое для невооруженного глаза кольцо… то есть сначала "перстень", потом уже кольцо, затем снова "перстень", превратившийся в серп…

– И что это было? – высказала вслух свое удивление Марина. – Я думала что затмение – это когда луна солнце полностью закрывает, а тут…

– Это кольцевое затмение, – ответила на ее вопрос подошедшая к столу Нина. – Луна-то вокруг Земли вертится по эллипсу, и в момент затмения может оказаться дальше или ближе, то есть полностью закрыть солнечный диск или вот так, колечко вокруг оставить, – и она уткнулась в свой телефон. Что тоже было странно, ведь все телефоны давно уже хранились на кухне у Михалыча, где специально назначенный дежурный следил чтобы они были заряжены. А таскать их с собой – зачем? Сломать телефон нетрудно, а звонить всё равно особо некому…

– И что нам даёт это сокровенное знание? – с некоторым ехидством поинтересовалась Лера. Как «главный экскаватор» небольшого коллектива, она не испытывала особой приязни к физически слабой Нине, и периодически это у нее прорывалось наружу.

– Почти ничего, наверное, – несколько рассеянно ответила та, – разве что подтверждает, что с датой я не сильно напутала. Значит так, по уточненным данным мы сюда прибыли девятого мая, причем в то же место, где и раньше были. А сегодня, стало быть, четырнадцатое июня. Двести тридцать четвертого года.

– Провалились на восемьсот лет? В татаромонгольское иго угодили? Только этого не хватало… – взглянув на вертящихся вокруг детей очень вежливо выругалась Лера.

– Нет. Иго – поправь меня, если я ошибаюсь – это тысяча двести какой-то там год. А здесь пока просто двести тридцать четвертый, без тысячи. Нам до ига еще жить да жить… Лера, теперь твоя очередь: расскажи нам как историк, чего нам нужно опасаться и чего полезного мы можем здесь получить, а то у меня с историей даже в школе неважно было, – ответила Нина.

– Ой… Ну что, по крайней мере теперь мы можем не бояться, что людей на планете нет. Они есть, и их довольно много… так что выбор способа сохранения цивилизации не ограничивается путем, которым повела нас Нина… хотя сами выбирайте что вам подойдет. Что творилось… что творится здесь, в Тульской области, история раскрыть пока не в состоянии, зато нам точно известно, что уже есть довольно развитые древние греки и одноименные римляне. Если приспичит, то мы, думаю, сможем до них добраться без особых потерь: ружья, пистолеты, даже два автомата – есть чем защититься в дороге. Однако надеюсь, что люди есть и поближе.

– Мы пока вроде никаких следов людей не видели, по крайней мере зверьё тут непуганое, – возразил кто-то.

– Насколько я помню, Дьяково городище, которое вообще на территории Москвы, сейчас точно заселено, а до него добираться куда как ближе чем до греков. И вроде в районе Старой Рязани что-то подобное должно быть, но это не точно…

– Ну давайте всё бросим и пойдем куда-то добираться, – высказала своё мнение Лиза. – Урожай пусть другие собирают, а мы перебьемся, зачем он нам? Мы же все эти поля со скуки пахали-сеяли?

– Ага, и электричество для телефонов ваших трением палочки о тряпочку добудем, – поддержал её Михалыч. – Девочки, давайте сначала здесь приличную жизнь себе наладим, и уж потом подумаем как с местным населением общаться.

– Лучше, конечно, общаться мирно, – добавила Лера, – а мирное общение – это торговля. Причем торговать нужно тем, что сейчас очень дорого, а кроме нас никто этого на рынок предложить не может.

– Картошкой торговать будем?

– Можно и картошкой. Но у нас есть то, чего здесь вообще ни у кого нет и за что очень многие готовы будут очень дорого платить. У нас есть сталь.

– Страус: сколько? – процитировал опять кто-то. – Даже если забор снять и двери железные, тонн десять-то наберется?

– Одних труб в КамАЗе тонн тридцать, а сколько всего… Не знаю, но это вообще неважно. Лариса тогда сказала действительно самую важную для нас вещь, просто, мне кажется, ее не все правильно поняли. Мы знаем что сталь существует, а этого сейчас никто не знает. И мы знаем как эту сталь сделать. Знаем, просто у нас пока ее некому делать. Но обучить детей, чтобы они уже ее делали, мы не просто можем, мы обязаны. И вот когда эта часть плана будет сделана… Кстати, и за погоду, за урожай можно не беспокоиться. Сейчас римский климатический оптимум на дворе, в Крыму финики растут, а здесь весна начинается уже в феврале. И осень заканчивается в декабре. Лимоны, конечно, с мандаринами вряд ли на огороде вырастут, а виноград с персиками – за милую душу. И продлится это счастье аж до пятьсот тридцать пятого года, а потом… Ладно, что знала – сказала, может еще чего потом вспомню. Главное – природа за нас, справимся. Ну что, отдохнули, повеселились? Пошли лес рубить!

Жил на свете простой советский слесарь Владимир Святославович с простой советской фамилией Мудрый. И обладал этот слесарь простым советским чувством юмора, а потому сына своего он назвал простым именем Ярослав. Ярослав Владимирович Мудрый имени своего тоже не посрамил – и на свет появилась белокурая голубоглазая девочка Анна Ярославовна. Девочка эта росла-росла, да и выросла, до того выросла, что даже замуж вышла. И взяла фамилию мужа, как это принято на Руси. Правда с мужем она прожила недолго – развелась. Но фамилию новую оставила. И даже снова замуж выйдя, фамилию эту менять не стала…

Окончив институт, пошла Анна Ярославовна работать по специальности, которую в институте и получила. Учительницей в школе. Причем учительницей русского языка и литературы. Ревнительницей русского языка и русской грамматики – но при этом она никогда не использовала букву "ё". Не везде не использовала, а только при написании своей фамилии – потому как даже еще в том, самом первом ее свидетельстве о браке, работники ЗАГСа эту букву в её фамилии не проставили. В фамилии мужа – проставили, а в её – нет.