Двое с «Летучего голландца» - Джейкс Брайан - Страница 11

• Предыдущая
• 11/57
• Следующая

Луис попивал из своей чашки, любуясь, с каким наслаждением они поглощают напиток.

— Это чай, — стал объяснять он. — Его привозят с Востока. Он растет в далеком Китае. Несколько лет назад у нашего берега потерпело крушение торговое судно. И море — мой друг — поделилось со мной четырьмя бочонками чая. Это редкий напиток и дорогой. Тебе нравится, Нэб? Нэб втянул в себя тонкий аромат.

— Вкусно, — ответил он.

Трапеза закончилась. Луис наблюдал за гостями. Его серые глаза стали водянистыми из-за долгих лет, прожитых в плохом климате. Когда усталые гости начали клевать носом, он тихо проговорил:

— Вы странная пара, таких я еще не встречал на своем пути, но Огненная Земля научила меня не задавать вопросов. Если когда-нибудь захочешь рассказать мне о себе, мальчик, я послушаю. А пожелаешь хранить свою тайну, что ж, я всего лишь старый пастух, мне и хорошая, и плохая судьба — все едино. Жизнь — это только часть великой загадки Господа. Он послал меня на эту землю не для того, чтобы приставать к другим с расспросами. А теперь спать! Вы устали. Всем спать!

Мальчик и пес в последний раз в тот день обменялись мыслями: «Луис — хороший человек, Ден, мы здесь в безопасности». — «Гр-р-р. Нет больше голландца, гр-р-р!»

Наступил рассвет, угрюмый и серый, как скалы на мысе. Слабый свет прорезал грозно нависшую полосу облаков на горизонте. Нэб и Ден помогали Луису собирать его маленькое стадо. Зацепив молодую овечку изогнутым посохом, старый пастух старался оттащить ее от края утеса.

— Уходи-ка оттуда, малышка, — уговаривал он овцу. — А то не успеешь ни вырасти, ни стать матерью. Ну-ка, беги к своим родителям!

Луис помахал мальчику, стоявшему не так далеко:

— Эта — последняя, сынок. Загони их в загородку. Негоже овцам бродить где попало в такой день, как сегодня.

Приложив ладони ко рту, Нэб откликнулся:

— Да уж, зима нынче затянулась! Не задерживайся, Луис! Будем ждать тебя в хижине.

Сморщенное лицо пастуха расплылось в улыбке. Он стоял спиной к утесам, наблюдая, как ловко два друга гонят стадо, словно занимались этим с рождения.

Раньше стадом Луиса управлял только вожак — крупный баран с железным колокольчиком на шее, патриарх в стаде. Овцы всегда послушно следовали за вожаком и часто оказывались в опасных для жизни местах, что очень тревожило пастуха. Однако с появлением пса все изменилось. Луис поражался, как быстро Ден научился понимать команды; черный Лабрадор раз и навсегда показал прежнему вожаку, кто теперь главный. Именно Ден кружил вокруг стада, отдавал приказы, не позволял овцам разбегаться, заботился об их безопасности. За три года он стал здоровее, шерсть у него заблестела, как черный шелк. Он ничем не напоминал того полумертвого от голода тощего пса — кожа да кости, — которого Луис нашел на берегу. Старый пастух повернулся и устремил взгляд на неспокойный океан. Теперь он думал о мальчике.

Нэб! Странный мальчишка, так нежданно дарованный Луису беспощадной стихией. На первых порах он мог произнести лишь несколько слов и издавал какие-то непонятные звуки. Но вот прошло всего три года, и Нэб уже свободно говорит по-испански. Но он не испанец, Луис это понимал, потому что изредка слышал, как Нэб что-то напевает, какие-то матросские песни на разных языках, чаще всего на скандинавских, похоже, на датском.

Все эти годы мальчик оставался для Луиса загадкой, просто чудом каким-то. Нэб оказался необыкновенно проворным и ловким, стоило ему набраться сил. Пастух радовался — не зря он старался получше кормить своих гостей.

Нэб был очень умен, а пасти скот для него оказалось совершенно просто, словно всю свою жизнь он ничего другого не делал. Вместе с Деном они составляли прекрасную пару, стоило им переглянуться — и все трудности со стадом сразу разрешались. Мальчик никогда не заговаривал о своей прошлой жизни, казалось, он живет лишь в настоящем. Иногда поздним вечером Луис, сидя у огня, вглядывался в лицо спящего Нэба и старался разгадать загадку этого появившегося из моря мальчишки. В таких случаях Нэб сразу открывал глаза, и на его лице появлялась обезоруживающая улыбка. Сам он задавал старику множество вопросов. Как лучше всего стричь овец? Какими травами и какими растениями лечить их разнообразные болезни? Какое растение овцам лучше не есть? И Луис забывал свои прежние мысли о неизвестном прошлом Нэба и разговаривал с ним как с сыном, которого у него никогда не было.

И все-таки каждый вечер Луис снова и снова пытался разобраться в таинственной истории своего юного друга. Кто его родители? Как он оказался здесь, в местах, которые называют «кончиком Земли»? Каким образом ему и Дену удается понимать друг друга? И самое главное — почему за три года ни Нэб, ни Ден нисколько не выросли и с виду ни на день не повзрослели? Конечно, оба они окрепли, поздоровели, но старше не стали. Но в одном старый пастух был твердо убежден — они в своей жизни испытали много горя и много страдали и телом, и душой. Он настроит Нэба против себя, если станет донимать его расспросами. Уж коли парнишка молчит, не рассказывает о своей прежней жизни, что ж, так тому и быть.

А как-то раз ночью старый пастух взглянул на море, и у него перехватило дыхание, словно губы заледенели. Не дальше чем в полумиле от берега Луис увидел корабль, залитый призрачным зеленым светом, словно на нем горели огни святого Эльма. Даже с такого расстояния Луис разглядел клочья парусов, мачты и снасти, покрытые коркой льда. Кильватерной струи за кораблем не было, ни одна птица не летела за ним. Корабль не плыл по волнам, он парил над ними. Сердце у Луиса сжалось от страха. Он почуял близость злых сил, и его охватило отчаяние при мысли о душах на борту этого призрачного корабля. Луис поспешно осенил себя крестным знамением, прикоснулся губами к ногтю большого пальца и торопливо спустился со скалы. За годы, прожитые на берегу мыса Горн, Луис повидал многое. Но никогда не видел ничего похожего на корабль Вандердеккена, на корабль-призрак!

Наконец зима уступила место весне. Поздним вечером Ден заводил стадо в загон, накрапывал дождь и следовало поторопиться. Прислонившись к открытым воротам, Нэб наблюдал за работой помощника. С тех пор как между Нэбом и Деном установилась телепатическая связь, Нэб быстро понял, что уму и чувству юмора пса может позавидовать любое разумное существо. Нэб громко хохотал, слушая ворчание Дена и его разглагольствования, обращенные к овцам: «Гр-р, пошевеливайтесь, вы, никчемные куски баранины, покрытые шерстью, пошевеливайтесь! Слушай, красавчик, гр-р, взбодр-ри-ка своих кор-ротышек, заведи их в загон. Да не туда, несчастный мешок с костями, а вон туда. Не видишь, что ли, что Нэб уже открыл ворота? Гр-р, дай тебе волю, и все стадо свалится со скалы в море». Вожак повернулся и возмущенно поглядел на Дена. «Бе-е-е!», проблеял он. Ден с интересом уставился на него и оскалил зубы: «Сами вы Бе-е-е, сэр! А теперь веди их в загон, иначе я напрочь откушу тебе хвост!»

Наконец со стадом управились. Нэб закрыл ворота и для верности накинул на столбик веревочную петлю.

Ден подошел к нему, встал на задние лапы, передними подпер ворота. Нэб потрепал Лабрадора по голове и мысленно спросил: «Еще не научил этих овец разговаривать?»

Ден презрительно покачал головой: «Они только и умеют, что есть, спать и глупо пялиться. „Бе-е-е“! — вот единственное, что я могу из них выжать».

Дождь припустил по-настоящему. Нэб сгорбился под косыми струями и спрятал улыбку: «Помню, не так давно ты и сам мог сказать только „Фр-р-р“ да „Гр-р-р!“»

Ден не сводил глаз с овец, топтавшихся в загоне. «"Фр-р" и „Гр-р“ — очень важные слова для собак, а вот „Бе-е-е!“ и „Ме-е-е!“ — это одно баловство».

Нэб натянул на голову капюшон: «Благодари Господа, что он не дал овцам ума, а то так бы они тебя и послушались. Знай я, что кто-то держит меня ради мяса и шерсти, я бы пулей отсюда удрал!»

• Предыдущая
• 11/57
• Следующая