Решала (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 42

- Так у немцев выяснил. На немецком я неплохо говорю, вот у одного спросил, у второго…

- И рассказали? - спросил здоровый боец с старшинской пилой в петлицах и ручным пулемётом «ДП» в руках.

- Я же казак, пощекотал ножичком до самой рукоятки, пели только в путь. Второй и сообщил про полковника. Я забрался к нему на квартиру, в Николаеве дело было, тоже пощекотал, он и сказал где архив. Вот в него сложно проникнуть было, но я смог, два дня там все списки просматривал. Отца не нашёл, а брата да. Вот, карту забрал, свежая, отмечены все лагеря военнопленных… Куда?! - дёрнулся я в сторону, когда мичман потянулся к ней. - Только из моих рук, а то знаю я таких, дашь посмотреть, потом фиг обратно вернёшь. Я добыл, моя.

- Ты что, отказываешься помочь своим?! - возмутился мичман.

- Свои в овраге последнюю лошадь доедают.

- Да обменяй ты ему на что, - посоветовал более опытный старшина.

В результате карта была обменяна на трёхцветный фонарик. Хорошо, что архив я сжёг, фамилию свою не называл, чужую. А мало ли что не так пойдёт. Выручу брата, там видно будет.

- И как ты собрался его вызволять?

- Я видел немцы и румыны наших используют на работах, дороги ремонтируют, мосты. За лагерем пригляжу, если команду куда брата включат куда поведут, постараюсь помочь. Ещё видел, как женщины подходят к лагерю, говорят там мой муж, и их отдают. Найду девку какаю и обманем немцев. Дальше к своим.

- Это как?

- От земли оттолкнулся и махая руками полетим домой, - отбрил я того, под смешки бойцов.

- Оружие есть?

- А вам что, своего не хватает?

Бойцы уже совсем ржали. Вот мичман приказал двум молодым меня обыскать. Бойцы, что наблюдали за этим, в истерике катались по траве, я стоял с обиженным видом, с поднятыми вверх руками, пока бойцы меня обыскивали, ничего не нашли, о чём и сообщили краснеющему лицом мичману. А я в поднятых руках штык-нож держал и «Наган». Тот подошёл, отвесил обоим затрещины и выдернул оружие у меня из-за ремня, куда я всё успел убрать. Дальше особо пообещаться не удалось, бойцы доставали сухпай, двое наверху наблюдали за окрестностями, у них тут похоже дело какое-то, меня тоже покормили, я незаметно вернул и штык-нож, и «Наган», поэтому вроде как отошёл в сторону отлить, меня боец сопровождал, и оставив его вырубленным, выбрался наверх и направился, не спеша к селу, рядом с которым и находился лагерь. Вот чувствовал неприятные взгляды в спину, но диверсанты стрелять не будут, им себя обнаруживать нельзя. Бежать тоже нельзя, ещё не выдержат нервы у разведчиков, подумают, что я их сдать хочу, вот так и дошёл, минут за сорок, до ограждения лагеря.

- Чего тебе? - с хмурым видом спросил немецкий солдат, пожилой, рядовой. Он у ворот стоял.

- Простите, герр солдат, у меня в лагере брат. Можно его забрать?

- Не наглей, тут военнопленные.

- Знаете, у нас по наследству передаётся золотой портсигар. Он будет ваш, если вы отпустите брата. И бумажку дадите, что тот отправлен на работу куда-нибудь, без сопровождения.

- Хитрец. Так я тебе и поверю.

- Так ведь сначала портсигар, потом брата. При мне его нет, я в траве спрятал недалеко от лагеря.

- Ладно. Как его фамилия?

- Красницкий. Георгий. Рядовой. Шофёром был в ВВС.

Тот бормоча про себя, похоже повторял фамилию и имя, чтобы не забыть, покинул ворота лагеря, и направился к зданию правления бывшей фермы. Наверное, узнает в канцелярии, а я жадно изучал небритых грязных красноармейцев, что находились в лагере. Некоторые подходили, жадно глядя на меня. Достав из кармана пару яблок, кинул через ограду. Часовой на вышке тут же рявкнул, чтобы прекратил. М-да, ужасное зрелище, за яблоки дрались, как бойцовские собаки, быстро же те человеческий облик потеряли. Некоторые просили ещё, я сообщил, что часовой не даёт, но сказал, что передам горбушку хлеба тому, кто скажет, где Красницкий Георгий, он шофёр из БАО, в этом лагере должен быть. Тут около двух тысяч пленных было, шепотки по рядам быстро начали распространятся, и вдруг я заметил, как водоворот, что сближался и действительно вскоре на виду показался брат. Узнал по фотокарточке, там был молодой улыбчивый паренёк, а тут скелет, с щетиной, правая рука перевязан грязным бинтом, в форме рваной, тоже грязная. Похоже в свинарнике живёт.

- Тошка.

- Да хватит меня называть этим кошачьим именем! - возмутился я. - Что за привычка? Я Терентий.

- Как ты тут?.. - было спросил он, но заткнулся, и уточнил. - Что с нашими?

- Батя пропал. Собственно, я его и искал, а вот нашёл тебя. С немцами договорюсь, у меня золотой портсигар есть, хочу выкупить тебя…

На этих словах толпа, что стояла и жадно ловила каждое наше слово, заволновалась, забормотала. Тут как раз и немец вышел, видимо понял, что нашёл кого нужно и направился ко мне, к воротам. Вообще лагерь окружён был столбики и на них ключаря проволока густо намотана была. Причём столбики пропитаны креозотом, видимо тут материал найти не смогли, ограбили какую станцию, где запас шпал был.

- Нашёл брата? - спросил тот.

- Да, вот тот с правой рукой перевязанной.

- Угу, так где портсигар?

- В траве спрятан. Давайте так, выводите брата, справку, и мы идём по дороге в сторону низины, не доходя до неё сто метров и спрятан портсигар. Я ногой покажу его и мы идём дальше, а вы подберёте. Надеюсь выстрела в спину от вас ждать не стоит?

- Я честный бюргер, - возмутил тот.

- Ох, сколько я видел честных людей, но вам я верю.

О чём-то поговорив с фельдфебелем, тот вывел братца, пришлось его придерживать, Георгий едва мог идти. Он только недавно на ноги встал после тяжёлой контузии. Так и шли, немец метрах в пяти позади. Дальше полевая дорога ныряла в низину, тут нас с вышек вполне видели. Я отошёл на обочине присел и сунул под траву портсигар, отойдя, наблюдал как немец подобрал его, с довольным видом осмотрел, открыв, явно старинная вещь, кивнул нам, и закинув карабин за спину направился обратно, а я, подхватив Георгия за локоть, повёл дальше.

- Тоша, там парни в лагере, из нашего БАО, они меня контуженого вынесли, не дали добить. Я очень прошу, понимаю, что это не в твоих силах, но надо помочь, очень надо. Плохо там.

- Да скажешь тоже, нашёл сложность. Как два пальца обоссать. У меня тут наш танк припрятан, у немцев угнал, они его уже по-своему перекрасили, заправил, снаряды есть, атакую, повалю ограду, буду гонять немцев. Ты сам как? У меня тут вещмешок припрятан, еды и воды завались, даже термос с чаем есть.

- Кормили нас на убой. Тухлыми овощами, и похлёбкой на них, от которой быстрее сдохнешь.

- Хорошо, сейчас покормлю.

Мы присели у дороги, я отбежал к кустарнику в стороне, сделал вид что копаюсь, и вернулся с вещмешком в одной руке, и котелком в другой. Уверен, что наши разведчики за нами наблюдают, но выйти не смогут, немцы на вышках нас видят. И их рассмотрят, так что достал из вещмешка полкаравая хлеба, котелок поставил, аккуратно, внутри горячий куриный бульон, сам с ложечки кормил и хлеб щипал, подавая. Девять ложек и пять щепоток хлеба.

- Хватит пока, а то живот подведёт, через час ещё покормлю, а сейчас чай.

Напоив чаем, он с половинкой пирожка был, тот с картошкой, и брата разморило. Подхватив вещмешок и котелок, я убежал за те же кусты, и дальше в овраг, тут уже ни немцы, ни наши не видели, брат попросил помочь, я сделаю. Так что достал танк, устроился на месте командира, и запустив движок, сразу рванул с места. Выскочил я из оврага на скорости тридцать километров в час, проехав мимо Георгия, но тот не очнулся от рёва и близкой тряски почвы, не перекормил ли я его? Скорее всего стресс от освобождения и кормёжка сказалась, просто обессилил и сознание потерял. А руку вот не посмотрел, чуть позже гляну. Разогнавшись по дороге до пятидесяти километров в час, я сходу выстрелил. Осколочный снаряд влетел точно в палатки, там немцы жили, канцелярия в здании правления фермы находилась. Немцы как тараканы повылазили, я по ним и бил из пушки, а из пулемёта по вышкам, быстро выбив там часовых, повалив ограду отъехал подальше, где остановил танк, и стал с двухсот метров нести точный и прицельный огонь. Причём, пушка так быстро заряжалась, телекинез вещь, что выстрелы звучали каждую секунду, немыслимая скорость даже для опытных танкистов. Причём, обернувшись, это я про смотровые приборы, увидел цепочку бойцов, тех самых разведчиков, что бежали в атаку на лагерь. Пушка уже не била, бойцы прорвались и просто завалили телами немцев. Убедившись, что тут сами справились, я дал газа и рванул к селу, где виднелись на окраине немецкие и румынские солдаты. Поработаю с ними, дав нашим шанс уйти. Вот так и носился по селу, давил технику, расстрелял три броневика и пехоту. Хорошо прошёлся, горело в селе немало что. Противника тут было не меньше чем тысяча солдат и офицеров, думал меньше будет, но танку им противопоставить было нечего, я сразу выбил всё противотанковое, первым делом. Были попытки некоторых солдат, отмечу что немецких, румыны так не рисковали, закинуть на корму канистры с бензином и факелами, но я не давал. Телекинезом подбивал ноги и уезжал. Мне удалось выгнать противника в чистое поле, засесть в домах не получалось, я их расстреливал, и там в поле уже из пулемётов, причём обоих. После этого пополнив боезапас, покатил обратно. А там никто не ушёл, часть даже в селе были, поддерживали меня и зачищали здания, собирая оружие для тех кому не хватило. Да и в передовых рядах безоружных изрядно хватало, те и подбирали. Вот так подъехав к лагерю, я остановил и заглушил танк. Выбравшись, снял шлемофон, на миг обнял башню, как боевого друга, и махнув рукой, оставив шлемофон лежать на башне, спрыгнул. Этот танк освобождённым куда нужнее. А тут меня подхватили и стали обнимать и хлопать по спине, пока мичман их не разогнал. Я только опрашивал у пленных, кто вынес и спас контуженого брата, попросил подойти ко мне. Тех позвали. Подошли восемь, двоих несли на руках, обессилили, тоже тощие, как раз когда мичман до меня добрался. Да, забыл сказать, один боец подошёл, потребовал обещанное, горбушку за то, что брата позвал. Он не он, не знаю, но выдал. А как же?