Ведомство. Свежая кровь (СИ) - Озерова Евгения - Страница 12

— Ладно, извини, не буду больше, — пробормотал аналитик. — Давай к теме вернемся. Тебе в целом полезно будет, как студентке.

Продолжение позавчерашнего внеочередного факультатива Настя решила послушать молча.

— Те, кто придумали воздействовать на сознание людей через «Сумерки», четко представляли себе целевую аудиторию. Это в первую очередь городские подростки и молодежь. Догадываешься почему?

Настя вздохнула — план не удался, у такого учителя не помолчишь.

— Потому что сейчас большинство вампиров мигрировало в города. В них удобнее и проще, чем в деревне. Самое крупное сообщество нежити в мегаполисах — именно мы, — ответила она.

Кот-Ученый кивнул:

— Верно. А еще дело в том, что ореол исключительности, который создали вокруг себя западные вампиры, очень привлекателен именно для горожан. В деревне любой страны мира слишком выделяющийся из толпы служит предметом насмешек, а в городе — это шанс!

Настя хотела было поспорить — ведь в деревне выделиться проще, но вспомнила, как относились односельчане к ее увлечению журналистикой, и прикусила язык.

— Ты же помнишь коучей из Цитадели на Съезде? Те, кто стоит за ними, полагали, что почва здесь подготовлена в достаточной мере и можно начать мягкий захват. Эти инструктора обработают и подчинят себе наших кровососов, а пропаганда гламурных книжек и фильмов сделает, если уже не сделала, все остальное — человеческое население обязательно подпадет под ваше природное обаяние. Причем заметь: в России имеется огромная диспропорция между населением городов и сельской местности. У нас, можно сказать, все решают именно горожане!

— Послушаешь тебя — так всюду теория заговора мерещится! — не выдержала Настя.

Аналитик развел лапами:

— А заговор и впрямь существует. Точнее, заговоры. Много заговоров одновременно. Только не в том виде, в котором его ожидает увидеть обыватель. Ты же сама спрашивала у Тхора про мировое правительство. Его-то как раз не существует ни в каком виде — ни рептилоидного, ни какого бы то ни было еще. Но существует борьба многих разных заговоров между собой. Постоянно. Цель… Ну, наверное, у кого-то — стать таким мировым правительством. У нас — просто остаться самими собой и жить так, как хотим мы сами. В этом Хватов оказался гениален…

— Погоди. Ты начал про мягкий захват…

За окном проплывали скучные подмосковные пейзажи поздней осени, иногда мелькали какие-то станции, на которых экспресс не останавливался, и пакгаузы вдоль железной дороги. Настя поняла, что по-настоящему увлеклась темой внеочередного факультатива, который ей устроил Кот-Ученый.

— Ну да, это все взаимосвязано. Смотри, они просчитались, сами же допустили ошибку — прислали коучей, ориентированных на девяностые. Тьфу, ты же еще не родилась тогда…

— Я понимаю, о чем ты. Бабушка рассказывала — даже к нам в райцентр приезжало человеческое чудо наподобие этой, как ее… — Она пощелкала пальцами, напрочь забыв имя колоритной афроамериканки, клявшейся с трибуны Съезда во внезапно вспыхнувшей подлинной любви к России. — Ну, ты понял, про кого я… Так вот, бабуля говорила, на стадион полрайона тогда, кажется, впихнулось! Речь шла о том, вроде, как бизнес свой основать, а по сути — несите ваши денежки мне.

— Вот! — воздел в небо пальчик с когтем аналитик. — Сейчас можно над этим смеяться, но свое дело те коучи в девяностые сделали. Несмотря на интерес поначалу, вызвали стойкое недоверие у большинства. В этом и крылся просчет вампиров из Цитадели — первый, но не главный. В те времена они как раз и не пытались Россией заинтересоваться, слишком далеко кризис Блэккастла был. А теперь их гордыня и погубила. Не учли опыт своих же людей из Цитадели — «мы же априори лучше, мудрее и даже красивее»! Ну и в целом они почему-то посчитали, что их пропаганда уже сработала, и им предстоит иметь дело с неким более-менее единым конгломератом городских вампиров и преданного им населения. И вот в этом — их просчет номер два, главный. Говорю же, Хватов — гений!

Настя вздохнула. Факультатив явно затягивался. Не стесняясь больше, она снова потянулась к пакету и достала бутерброд — шаурма действительно больше не прельщала ее.

— Он частично уговорил, частично нагнал посулами и даже угрозами на Съезд вампиров из регионов — наших родных посконных упырей, которые до сих пор в косоворотках ходят и ни о каких «Сумерках» слыхом не слыхали! — продолжал Кот-Ученый. — Наш вампир, как известно, трудолюбив и незлобив… Цитата, если что. Как думаешь, почему трудолюбив и незлобив, Насть?

— Потому что боится общины и крестьянского «мира»! — решила пошутить она, повторив позавчерашние слова аналитика. — А для этой самой общины вампир — по-прежнему страшный упырь! И кладбище близко… Вообще, конечно, грустная картинка получается — все друг друга боятся.

Но Кот-Ученый ответил серьезно:

— Не совсем так, Настя. Помнят былой страх — и с той, и с другой стороны — это да. Но вампиров всегда было несравнимо меньше, чем людей, они изначально находились в заведомо проигрышном положении. Как результат — на Западе они сделали ставку на исключительность и власть, а у нас приняли условия, что могут выжить, лишь соблюдая правила общежития. По умолчанию заключили со своей стороны некий общественный договор. Скажи, тебе разве плохо жилось там, в деревне? У тебя было несчастливое детство?

Настя задумалась, потом пожала плечами:

— Да нет, все как у всех. Я имею в виду человеческих подружек. Лес, речка, игры, шашлыки… А гематоген и крем от загара они принимали за бабушкины чудачества. С учетом того, что я росла без родителей, ее беспокойство за меня считали вполне объяснимым. Да, в общем, и от коллег на ТВ не слышала ничего прямо такого… О дискриминации, например… Настоящей дискриминации, я имею в виду: все-таки многие проблемы на нашем канале просто высасывались из пальца. Или придумывались, исходя из того же представления о вампирской исключительности.

— Вот! — Аналитик снова поднял острый коготь. — В основе любого удачного общественного договора, что бы там ни трепали философы, лежит вовсе не добрая воля, а пережитый когда-то страх. Страх чего — не принципиально, может быть, лишения благ, может, и полного уничтожения. И исторический опыт показывает, что при взаимном соблюдении прав все способны жить в мире, причем довольно устойчивом. И здесь надо напомнить еще кое-что. В нашем обществе кроме страха есть еще один фактор: пресловутые просторы наши, да, они самые! Знаешь, что из этого вытекает? Практически полное отсутствие необходимости обязательно строить четкую социальную иерархию в деревне, жестко отвоевывая себе жизненное пространство: у нас всем есть куда уйти в случае чего и чем там заняться. Понимаешь? Единственный случай, когда это делать пришлось абсолютно всем в стране — девяностые! Потому что не займешь свое место — вымрешь!

Аналитик помолчал, глядя на Настю так, будто проверял, дошло ли до нее в полной мере, потом продолжил:

— И вот та посконная наша деревенщина, собранная Хватовым на Съезд, извини за человеческую идиому, в гробу видала это десятилетие, когда не то что деревни вымирали — в аптечных пунктах гематогенки найти днем с огнем нельзя было, а если можно, то купить не на что. А многие из них еще и сороковые годы помнят — ваша жизнь долгая. И вот они быстро поняли, чем дело пахнет.

Настя кивнула, вспомнив один из эпизодов Съезда. Когда один из коучей предложил обучать молодежь в Цитадели свободы и демократии на грант какого-то фонда фон Заубера, в ответ в зале поднялся возмущенный шум. И над шумом взлетел тонкий стариковский голос: «Заубера?! Да я его!.. В сорок третьем!.. Под Смоленском!..» Тогда Кот-Ученый, сидевший рядом с ней, едко прокомментировал: «А не замай историческую память народа!»

Вот оно в чем дело было, оказывается…

— Если ты помнишь, на Съезд собрались вампиры самых разных политических предпочтений, с самыми разными взглядами на будущее и вопросы взаимодействия с человечеством. Но личные счеты, Насть, они такие личные, что в определенных условиях становится не важно, за ежедневную гематогенку ты, за приписку к донорским пунктам или считаешь право на кровь неотъемлемым вампирским. Приходит пора объединяться — и все! — Кот-Ученый улыбнулся и вздохнул.