Пересекающий время - Крапп Раиса - Страница 6

Обходя скалу, Андрей услышал скрип и, подняв голову, рассмотрел, как раскачивается на ветру дверь избушки. Опустело жилье. Возможно, женщина укрылась в джайве, которую она хорошо знала, или в одном из племен. А возможно, ее уже и живой нет.

Скоро запахло водой, потянуло свежестью, Андрей вышел на берег реки. Крепость смутно чернела на фоне звездного неба, а город, что привольно раскинулся вокруг нее, тонул в молоке предутреннего тумана. Сквозь мутную пелену желтыми колеблющимися пятнами проступали сторожевые костры на другом берегу и вокруг крепостного холма. Цепь костров вдоль реки казалась почти непрерывной - так тесно они располагались. Гуцу опасался вольных племен из джайвы. По ночам сюда назначалось еще и конное патрулирование.

Андрей разделся, спрятал одежду в расселине приметного дерева и вошел в воду.

Бесшумно, по-змеиному, проскользнул он между кострами. У огня лениво переговаривались ратники, голоса звучали чуть ли ни над головой Андрея.

- Экая мокредь наползла!

- Должно, уж скоро подмена придет.

- Спать охота, мочи никакой нет, - длинный зевок прервал фразу. Намедни всюё ночь у Нуга шары катали, все спустил подчистую, что за напасть такая? Там в баклаге осталось?

Через некоторое время тот же голос, крякнув, проговорил:

- Ну и пойло у этого мерзавца Арка! Надо бы сговориться, да тряхнуть его как следует.

- Вот-вот, спробуй, - буркнул кто-то сварливо.

- А чего, лялькать его за такое пойло? За это жидкое дерьмо я денежки-то всамделишние плачу, ты как думаешь?

- Ишь, храбрец! В подвалах таким ли будешь?

- Уж ни за эту ли жирную свинью ты мне подвалы сулишь?

- Проныра хорошая, этот шалманщик, вот что я вам скажу. Похаживает он в один хитрый домик и сдается мне - он Мастеру Эри...

- Обпился ты, я погляжу! Мелешь-то чего! - резко оборвал его кто-то.

Это отрезвило говоруна, он осекся, потом торопливо пробормотал:

- Нечистый на грех наводит...Спьяну чего не померещится, - и сердито умолк.

- Не чесали бы вы языками, - донеслось вслед Андрею. - Не ровён час...

Голоса вязли в тумане, пламя костра расплылось пятном. Андрей привстал из мокрой травы, бесшумно пошел к городской окраине. Он уже думал, что миновал все дозоры, когда впереди, всего в нескольких шагах от него фыркнула лошадь и зашуршала трава. Андрей отпрыгнул в сторону и, спружинив руками, ничком упал в траву. Почти тотчас из тумана проступили силуэты двух всадников. Они проехали там, где только что был Андрей. Лошадь одного, очевидно, почуяла его, прянула в сторону.

- А, волчья несыть! - сейчас же раздался раздраженный голос, и свистнула плеть.

Лошадь рванулась вперед, через минуту все смолкло.

* * *

Небо едва начало светлеть, когда Андрей вышел на окраину.

Дома привольно раскинулись вокруг крепости. Сама она стояла на возвышенности, а мастеровой люд, ремесленники, торговцы, застроили всю долину у подножия холма. Теперь часть жителей - те, кто сумел убежать от стремительной лавины наемников, укрылись в крепости. После того, как город пал, три ночи и три дня победители бесчинствовали, измывались над горожанами, попавшими им в руки. Город был залит кровью, подвалы ратуши забиты арестованными, остальных повыгнали из домов и согнали всех в самый бедный район города, оцепили его. Люди здесь не знали покоя ни днем, ни ночью - пьяные ратники вламывались в любое время, творили все, что взбредет в голову. Расплаты не боялись - от каждой семьи был взят заложник.

Крепость им захватить не удалось - защитники оборонялись отчаянно, и герцог Гуцу выбрал тактику долгой осады, передышка войску была кстати. Гуцу знал, что людей в крепости укрылось много больше количества, на которое были рассчитаны припасы. Крепость взяли в жесточайшую блокаду, и началось терпеливое ожидание. От безделья и безнаказанности войско безбожно пило и предавалось жестоким развлечениям.

Андрей пробирался к центру. На окраинах в этот час было безлюдно. Только дважды он заметил патруль, благополучно с ним разминувшись. Наконец, Андрею повезло - навстречу двигалось то, что он искал.

Посередине улицы, уронив голову, тащился здоровенный громила. Ноги его выписывали невероятные вензеля, и было непостижимо, как при такой "походке" он умудряется совершать поступательное движение. В ладони он сжимал рукоять меча, острие которого царапало пыль сзади. За ним плелся оседланный конь.

Некоторое время Андрей наблюдал за пьяным, присматривался к нему. Пару раз тот останавливался, оборачивался к коню и, сосредоточившись насколько возможно, пытался вдеть ногу в стремя. В очередной раз убедившись, что это занятие ему не по силам, офицер что-то невнятно выговаривал коню, пьяно махал рукой и продолжал пешее движение.

Андрей вышел из тени, но доблестный завоеватель обнаружил преграду на своем пути лишь ткнувшись в нее носом. Он молодцевато вскинул голову, отчего его мотнуло назад, и упер в Андрея бессмысленный взгляд. Воину потребовалось некоторое время, чтобы сфокусировать глаза на объекте внимания и после этого значительного усилия он задумчиво спросил:

- Ты кто? - икнул и неожиданно густо рявкнул: - Кто таков!? Пощ-щ-щему голый!?

Андрей сделал рукой неуловимое движение, офицер томно прикрыл глаза и начал садиться в пыль. Андрей подхватил его под мышки, оттащил к стене дома. Стараясь не дышать, он раздел сладко посапывающего гуляку. Теперь Андрей мог свободно ходить по городу, слушать, смотреть.

До полудня он этим и занимался - прошел по всему городу, рассмотрел крепость и густую цепь дозоров вокруг холма, видел силуэты осажденных на крепостных стенах.

К полудню небо совсем нахмурилось, похолодало. На одном из домов Андрей увидел вывеску - на доске была намалевана пивная кружка с кокетливой шапкой пены. Из распахнутых дверей тянуло подгорелым луком, слышался неясный гомон. Это было заведение того самого "мерзавца Арка", о котором Андрей слышал ночью. Он свернул к гостеприимно распахнутым дверям.

* * *

Неторопливо потягивая пиво, Андрей скользил по залу взглядом изнывающего от скуки бездельника. За мокрой, облепленной мухами стойкой, волчком вертелся трактирщик в грязном фартуке неопределенного цвета и в платке, повязанном на пиратский манер, над ухом. Трактирщик был толст, но это не мешало ему делать одновременно добрый десяток дел: он поминутно заглядывал на кухню, проверял готовность заказанных блюд, проворно разливал вино в глиняные кружки, то и дело вытягивал из-под фартука необъятных размеров платок и вытирал красную, бурно потеющую физиономию, при этом постоянно держал в поле зрения весь зал, каждую компанию, чтобы вовремя угадать назревающий пьяный скандал и принять меры. Вместе с тем трактирщик с чуткостью сейсмографа вслушивался в пьяную разноголосицу, выуживая такие разговоры, которые легко превращались в монеты.