Постовой (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 33

— Фархад, стой!

— Э?

— Привет Фархад, как здоровье, рука не болит?

— Эээ!

— Я тебя что спросить хотел…Видишь вон то здание?

— Вижу…

— Знаешь, что там?

— Слушай, мне это не интересно. Зачем меня не пускаешь!

— Ты не прав. Тебе будет интересно. Это здание НИИ метрологии. Там проверяют гири, весы и прочую лабудень. Я им написал, что у вас весы неправильные, а гири слишком легкие.

— Э, какой — легкий, что с весами?!

— Вот они завтра- послезавтра придут проверять, правильные у тебя весы и гири или неправильные.

— Зачем?

— Ну, если что-то неправильное, или столик неровно стоит, то заберут все и уничтожат. Я вот еще хотел уточнить, остальные ваши точки, где стоят? Улица Пролетарского писателя дом один — правильный адрес?

— Не знаю — Фархад отскочил от меня и побежал, насколько позволял бежать тяжелый ящик, поминутно оглядываясь на меня. И опять в его глазах полыхала чистая ненависть, усмешечка cо смуглого лица куда-то исчезла.

— Дима, сегодня нас будут брать на взятке, так что приготовься.

— Почему?

— Фархад смотрел так, как будто мы с ним больше не увидимся. Тут либо он нас заказал, либо будут взятку совать. Так что будь готов.

— Угу, понял.

— Я сейчас подойду.

Я нырнул во двор. Довольный дворник Витя разбирал ящики от овощей, складывая их аккуратной стопкой. Увидав меня, он заулыбался, и стал отряхивать руки. Я, пристально глядя ему в глаза, незаметно мотнул головой.

— Здравствуйте!

— Здорово командир, тут мне…

— Витя — я понизил голос- новую почтальоншу знаешь?

Мужик задумался, затем его лицо просветлело:

— А, рыженькая такая, шустрая…

— Ты ей мои деньги отдавать будешь, только незаметно, хорошо?

— Да как скажешь, командир….

— Вот давай, я тебя, типа, только за чистоту дрючу, пунктик у меня такой, так что, ты всем жалуйся на меня, можешь матерно…

— Так это я всегда готов….

— Ладно, давай Витя, и насчет бухалова помни…

Матерился мне вслед Витя вполголоса, но вполне искренне…

Я дотронулся рукой до Диминого локтя:

— Внимание.

На составленных рядом двух скамейках перед памятником Первому большевику у Института капитанов, как на картине Пиросмани, сидело три «мимино», с поднятыми складными стаканчиками в руках, и пили они из них отнюдь не лимонад. Две бутылки вина и какие-то лепешки с зеленью, большие кепки и горячие глаза, провожающие пробегающих мимо абитуриенток. И порадоваться бы за мужиков, очень вкусно они сидели, но деланно равнодушный взгляд, брошенный на неотвратимо приближающихся нас, одним из них и натужное шевеление губ под густыми черными усами, как будто он что-то шептал, сильно меня насторожило. Хоть «дети гор», но об антиалкогольных указах они знать должны, а так равнодушно бухать при ментах…. Это неправильные пчелы.

— Здравствуйте, Дорожный РОВД, милиционер роты ППС Громов. Нарушаем, граждане.

— Какой-такой нарушаем, командир! Сидим, никого не трогаем, разговариваем.

— Распитие алкогольных напитков в общественном месте является нарушением.

— Командир, каким нарушением…

Двое сидят, как держали стаканы, так и держат, и смотрят, чуть ли не сквозь меня, а один, искренне и обаятельно улыбаясь, как могут улыбаться только на Кавказе, поставил стакан и пошел ко мне

— Дима..

— Понял….

Представитель мандариновой республики уже возле меня, обнимает за плечо, и, пытаясь засунуть мне в нагрудный карман "красненькую", переходит на интимный шепот:

— Мы же ничего не нарушаем, сейчас посидим и пойдем, правда, командир?

— Товарищи — мой вопль накрывает половину парка: — обратите внимание. Гражданин пытается дать мне взятку!

Я, с трудом, удерживаю задранной высоко вверх кисть мужчины, с зажатой десятирублевой купюрой, которую он не догадался выбросить.

Народ реагирует мгновенно, со всех сторон бегут студенты, доценты и пенсионеры с внуками. Пропустить такой скандал, ну, никак не возможно. Усатый, что-то бормоча, что его не так поняли, безуспешно рвет из моего захвата руку с пламенеющей как красный флажок бумажкой с профилем Ленина. Ударить меня второй рукой в живот он не решается. Два его товарища так и застыли на лавках, но уже в полной растерянности, былого спокойствия у них не осталось и следа. Увидав, что нашу скульптурную композицию «честный постовой, и взяточник» увидели достаточно много людей, я отпускаю «чудесного грузина» и требую предъявить документы всех троих. Местный участковый, лейтенант милиции Аслямов появился только минут через десять. Наверное, сначала «протупил», соображая, как поступить в нештатной ситуации — чушканы — постовые не взяли целых десять рублей, немыслимо, куда катится мир.

— Что здесь происходит? — офицер был прекрасен, начиная от огромной тульи фуражки, как у генерала Пиночета, и заканчивая красными носками.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант, протокол на граждан составляем, за распитие в общественном месте.

— Давайте протокола сюда, я с ними сам разберусь — голос восточного правителя давал лишь один вариант действий- с поклоном положить документы в подрагивающую от нетерпения руку.

— Вы товарищ лейтенант что-то попутали….

— Ты как разговариваешь со старшим по званию, тут я участковый, я на тебя рапорт напишу….

— Каргат, ответь двести двадцать шестому! Каргат, тут какой-то лейтенант странный, хочет у нас задержанных и протоколы забрать. Как фамилия? Сейчас. Каргат, он ушел почему-то… Отбой.

Составив протокола, заверенные подписями возбужденных свидетелей, и письменно обязав гостей города явкой в отдел для разбора и уплаты штрафа, я, к огорчению погрустневших мужчин, приложил к документам и их паспорта, что бы люди не забыли о своих обязательствах. Почему-то, когда паспорт лежит рядом с протоколом, квитанция об уплате штрафа появляется очень быстро.

Следующий день начался для меня очень рано. В девять часов утра я сидел у широкого окна чебуречной и смотрел на крыльцо родного РОВД. В девять часов пятнадцать минут началась погрузка лиц, привлекаемых к административной ответственности, в салон дежурного УАЗика, деятельное участие в которой принимал лейтенант Аслямов. По удивительному совпадению, три мужчины в кепках-аэродромах в автомобиль не влезли, выслушав эмоциональную речь участкового, помощник дежурного равнодушно кивнул, вытащил из кипы документов несколько бланков, вложенных в паспорта, и отбыл в сторону Райисполкома, на заседание административной комиссии. Лейтенант Аслямов построил доставшихся ему задержанных, сделал им строгое внушение, очевидно, предупредив об открытии огня в случае побега, и повел их вокруг огромной привокзальной площади. Наверное, не хотел переходить Пристанскую магистраль по нерегулируемому перекрестку. Доконвоировав граждан до касс электричек, участковый, почему-то, отдал мужчинам паспорта, и коротко, по-мужски обнявшись с каждым, распрощался. Ненужные очевидно протоколы он, решительно разорвав на две половины, сунул в переполненную урну и двинулся по своим делам. Через минуту я, морщась от брезгливости, стараясь не смотреть в удивленные глаза кучкующихся рядом БОМЖей, достал плоды своего творчества и, аккуратно, завернул в газетку.

Звонок на опорный пункт оторвал лейтенанта Аслямова от составления коварного плана по уничтожению зарвавшихся пепеэсников. Такого хамства, какое было вчера, спускать, офицер Аслямов, был не намерен. Анзор скосил глаза на две звездочки, блестящие на его погоне. Эти звезды, неуловимо крупнее и гранение, чем сотни лежавших на прилавке Военеторга, были предметом гордости участкового и обошлись ему в две бутылки коньяка. Случайно встреченные два похмельных офицера согласились за эту цену отдать комплект звезд вооруженных сил кубинской армии, загоревшемуся как пламя, молодому милиционеру. Полюбовавшись на блеск желтого металла, Анзор вернулся к грустным мыслям: надо будет дать завтра рублей тридцать и подобрать каких ни будь русских алкашей. Тогда точно возьмут. Десять рублей им мало показалось, сволочам, совсем зажрались, взяточники.