Где восходят звезды (ЛП) - Коллектив авторов - Страница 39

— Ах, — вдруг сказал офицер, улыбка с болью пробилась на его лицо в шрамах. — Я поступил с ним жестоко. Я не проявил к нему должное уважение, как к сыну. А пошло это с тех пор, как меня побили в поместье. Помнишь это?

Адвокат кивнул.

— Когда наследник поместья и его друзья пытались поймать тебя и твоих братьев.

— Двенадцать против нас троих. Они загнали нас в угол в развалинах старого административного здания, и мы должны были терпеть побои.

— Но ты отбивался. Разбил нос наследника, заставил его убежать домой в слезах. Мы все слышали об этом.

Офицер рассмеялся.

— А потом управляющие поместья и его головорезы пришли в наш дом. Мой отец опустился на колени и просил прощения. Он пресмыкался всю дорогу до поместья, пока меня вели, чтобы отхлестать плетью. Меня нужно было публично наказать, как пример, за то, что осмелился ранить наследника. Никто не сказал о том, что я защищал себя и своих братьев от неоправданного нападения. И отец так сожалел о дерзости своего сына. Сильно сожалел. С тех пор я не считал его мужчиной, тем более, отцом. После того, как я оправился от порки, я вернулся к своим обязанностям и подчинялся его приказам. Но он понимал, что я испытывал к нему только презрение. И он знал, что когда я стану достаточно взрослым, чтобы уйти, я уйду и никогда не вернусь

— Но ты здесь, — отметил адвокат.

Офицер пожал плечами.

— Почему я раньше не подумал, что он ничего не мог сделать? Если бы он попытался защитить меня, они побили бы и его. Все те годы я винил его в том, чем он не мог управлять.

— Тебе нужно винить кого-то, — сказал адвокат, — за то, что жизнь несправедлива.

Прошел еще долгий миг тишины.

— Итак, — сказал офицер, — хозяйка поместья хочет построить тут сад.

Адвокат кивнул.

— Эта земля завершит большой круг, который она придумала. К сожалению, твой отец не обновлял документы в административном центре. Уже много лет.

— Не хватило ума нанять писаря.

— Хозяйка поместья вполне могла отхватить его. Ей придется обратиться в суд, но в наши дни имперские магистраты — приверженцы бумажной волокиты. Ее адвокаты могли завалить их документами, а единственное, что у тебя есть, — это устаревший акт, который никогда не был переаттестован в новом царствовании.

— Так ситуация безнадежна?

— Скажем так, очень сложная.

Офицер задумался на миг.

— Думаешь, она предложит мне вообще не обращаться в суд?

— Возможно. Но вы имеете право бороться за свою землю. Твой статус заслуженного ветерана войны поможет с судьями. Даже хозяйка поместья не сможет отрезать вас от источника вашего наследственного состояния.

— Источник наследства, — глухо повторил офицер, глядя задумчиво на небо. — Я в это не верю.

— Нет?

— Война научила меня, что я живу не в волшебном мире. В бою я видел, как молитвы богам остаются без ответа, амулеты не работают. Люди умирали, сжимая талисманы, которые должны были защитить их. Источник моего наследства. Это не помогло отцу. И его отцу. Я хочу создавать свое состояние. Так что плевать на источник наследственного состояния. Спроси у той старухи, что она даст мне, чтобы не было шума. Пусть выкопает трусливые кости моего отца и выбросит куда-то, чтобы она могла посадить свои милые цветы. Она сможет нюхать их, пока ее продажное тело начнет вонять от старости. Плевать на нее, плевать на землю, на всю деревню.

Адвоката не удивили горькие слова офицера, но он обдумывал их какое-то время.

— Сколько ты готов принять? — спросил адвокат.

— Не знаю. Пять серебряников? Это реальная сумма?

— Примерно столько она предложит.

— Я хотя бы смогу попировать мясом и хорошим вином перед возвращением на базу. Отпраздную свое последнее отбытие из этого вонючего места!

Адвокат прибыл в большое поместье на рассвете, как ему и было велено, но большую часть утра он прождал в центральном дворе поместья, прежде чем его, наконец, вызвали в приемную хозяйки. Широкое пространство с высокими потолками было заполнено роскошной мебелью, драгоценными вазами и тарелками, а также красочными картинами с идиллическими пейзажами природы, которые женщина недавно приобрела в Северной столице после смерти своего скупого мужа. Вдова была бывшей куртизанкой, которая стала наложницей покойного хозяина поместья, а затем его официальной женой после того, как первая жена была изгнана из дома. Ходили слухи, что она спровоцировала падение первой жены, распространив клевету о том, что у нее был роман с двоюродным братом хозяина, государственным инспектором, который некоторое время оставался в особняке. Опозоренная женщина заявила о своей невиновности и в конце концов утопилась в озере.

Все еще красивая и изящная в позднем среднем возрасте, хозяйка поместья сидела на большом троноподобном кресле с толстыми подушками, покрытыми сияющей зеленой и синей тканью. На ней было развевающееся белое одеяние, цвет смерти, поскольку она все еще была в трауре. Но платье было сшито из тончайшей сияющей ткани с едва заметными розовыми полосами, поблескивающими на мерцающей поверхности. Надлежащая траурная одежда была из грубого материала, но в поместье не осталось никого, кто имел бы право читать ей лекции о приличиях.

Ее безупречно накрашенное лицо выражало утомленное безразличие, когда адвокат подошел к ней, с уважением склонив голову, опустился на колени и коснулся головой пола, а потом встал и продолжил приветствие.

— Ты — сын нашего бывшего писаря? — сказала она со снисхождением, которое превратило вопрос в презрительное обвинение.

— Да, госпожа, — ответил адвокат. — Для моего отца было честью служить так великому поместью.

— Но он отослал тебя учиться в Зал Великого учения.

— Да, госпожа.

— Как чудесно нынче жить таким, как ты. Сын писаря отправился в столицу, чтобы стать адвокатом. В мое время люди знали свои места. У них были амбиции, которые сочетались с их положением в жизни, и они давали тем, чья кровь была хорошей, занимать высокие места в обществе. Но, похоже, теперь мы живем во время выскочек. Время наглости, так сказать.

С тех пор, как она стала хозяйкой поместья, она старалась стереть свой низкий статус куртизанки, которая тоже питала амбиции выше своего положения. Она подкупила местных чиновников, чтобы подделать документы, чтобы она стала из уважаемой семьи. И, чтобы укрепить свое положение в обществе, она вела себя как самая отчужденная и высокомерная из аристократов.

— Только в такое время, — продолжила она, — мне приходится страдать от наглости сына кожевника, пославшего сына писаря спросить со мной из-за участка земли.

— Госпожа, он — уважаемый ветеран Войны тридцати лиг кровавых бандитов, благородный офицер имперской армии, — сказал адвокат, склонив голову ниже, чтобы смягчить вызов в его словах.

— Полагаю, во времена наглости это дает ему право оскорблять своих командиров, — парировала она.

— Никак нет, госпожа, — адвокат сохранял покорную позу.

Хозяйка поместья сидела и молчала, намеренно растягивала напряженный момент. Адвокат узнал ее угрозу.

— Хорошо, — сказала она. — Учитывая его службу империи, я готова даровать ему награду в десять серебряников. Он получит ее, когда подпишет документ, подготовленный моим адвокатом. Это не даст ему дальше хитрить с тем участком земли.

— Я сообщу ему о вашей щедрости, госпожа.

— И я больше не потерплю от тебя наглости, сын писаря.

— Не тревожьтесь, госпожа. Я вернулся сюда, только чтобы закончить дела, а потом переберусь окончательно в Северную столицу. Как только дело моего друга будет решено, я не буду дальше оскорблять вас своим недостойным присутствием в вашем великом доме.

Покинув хозяйку поместья, адвокат прошел по центральному коридору особняка и через открытую дверь попал в кабинет писаря. Его отец проработал там большую часть своей жизни, любопытство заставило его остановиться и осторожно выглянуть из-за двери. За широким столом, заваленным аккуратными стопками бумаг, сидела худощавая фигура с румяным лицом, нынешний писарь, недовольный человек, которого отец адвоката учил как помощника и, в конечном итоге, замену. Адвокат понимал, что сам мог оказаться на всю свою жизнь в этом офисе, если бы история не вмешалась и не отправила его по совершенно иному курсу.