Где восходят звезды (ЛП) - Коллектив авторов - Страница 30

Роза покачала головой.

— Я уже не хочу руку. Наличные за мои глаза.

Доктор Траск нахмурился.

— Зачем вы это делаете?

Роза вручила доктору Траску уведомление о выселении.

— Потому что иначе мы будем завтра на улице.

Доктор Траск прочел записку и повернулся к Розе.

— Вы готовы на такое ради своего отца?

Роза кивнула.

Через два часа Роза лежала на одном из операционных столов доктора Траска, ей ввели анестезию. Она решила, что последним увидит своими глазами свет над операционным столом.

Сначала Роза услышала тихий гул настольного вентилятора, ноги шаркали по скрипучему деревянному полу. Далекие голоса шептались, словно она слушала через картонную коробку. В воздухе был металлический привкус. Кровь.

Пятна света пульсировали перед глазами. Она приподнялась на локтях. Острая боль пронзила правую руку, раздался звон металла об металл рядом с ней. Роза посмотрела в сторону. Новая механическая рука была присоединена к ее обрубку ниже локтя.

Она поднесла ладонь к лицу, растопырила пальцы как веер. Крошечные латунные кривошипы и поршни выплевывали клубы пара из шипящих клапанов в ее предплечье. Она улыбнулась. Ее рука не была толстой или неудобной, как у доктора Траска. Она была женственной, с плавными изгибами.

Но у нее не должно быть новой руки. Она отдала глаза.

Роза коснулась левой брови и охнула. Она ожидала, что там будут медные глаза-очки, как у Манга. Но их там не было. Она взяла зеркало со столика с инструментами, поднесла к своему лицу. Она посмотрела в зеркало. На нее глядели ее глаза. Настоящие.

Доктор Траск не забрал их. Почему? Рука была дорогой. Он все-таки дал ей руку?

— Вы проснулись.

Медсестра доктора Траска вошла в комнату с металлическим подносом со стаканом воды и баночкой таблеток в руках.

— Примите это, чтобы боль ослабла.

Роза послушно проглотила две белые таблетки, запила их холодной водой.

Медсестра включила яркий верхний свет, озарила им руку Розы. Медсестра сжала ее локоть. Роза напряглась и отпрянула.

— Не ерзайте, — медсестра сжала ее механическую руку и повернула, осмотрела ее. — Вы в порядке. Можете идти.

Но папа говорил, что хакуджин ничего не делал бесплатно.

— Когда доктор Траск попросит меня прийти? Чтобы забрать мои глаза?

— Nein, — сказала медсестра. — Уже оплачено.

— Но кем? Кто заплатил за них?

Медсестра хмуро посмотрела на нее.

— Спросите у своего отца.

Папа сидел на пристани, где они с мамой провели много часов. Горы на Северном берегу отражали теплое розовое сияние уходящего солнца, соленая прохлада гавани Ванкувера окутала ее. Роза плотнее укуталась в пальто.

Она села рядом с отцом и свесила ноги над водой. А потом повернулась к нему и напряглась. Роза охнула. Голова закружилась, тошнота подступила, словно в ее груди бушевали волны. Она уперлась левой рукой в доски, чтобы не упасть в воду, цена ее руки глядела на нее.

Ее отец смотрел на нее медными глазами-очками.

Роза покачала головой и открыла рот, чтобы заговорить. Она слышала только, как волны бились об деревянные столбики.

— Доктор Траск пришел ко мне в тюрьме, — сказал папа. — Показал мне уведомление о выселении и рассказал, о чем ты его попросила. Я предложил свои глаза.

Роза посмотрела на новые глаза отца. Медь ярко сверкала в свете угасающего солнца.

— Почему, папа?

Он посмотрел на урну между своих ног.

— У тебя глаза мамы, — сказал он. — Я не мог потерять их. Не снова.

Роза притянула отца к себе новой рукой, опустила левую ладонь на его колено, а голову — на его плечо.

— Прости, папа, — теплые слезы катились по ее щекам.

Папа сжал ее ладонь.

Роза вспомнила их ранний разговор и выпрямилась, глядя на новые глаза папы.

— Они не будут работать вечно, — сказала она.

Папа кивнул.

— Ничто не вечно, — он посмотрел на урну. — Прошу, внеси обувь мамы в дом этой ночью.

— Хорошо, — сказала она.

Они вместе смотрели, как красное солнце медленно опускалось за кедры парка Стэнли.

Регина Канью Ванг (перевод на англ. Шаоян Ху) «Вернуться в Мьян»

Летательный аппарат заглушил двигатель в тридцати метрах надо льдом, мягко описал дугу от объединенных сил инерции и притяжения, затормозил в последний миг в метре над поверхностью. Шасси выдвинулись из нижней части аппарата, закрепляя уверенное приземление на замерзшую воду.

Кая выпрыгнула из кабины пилота и проверила брюхо «Летучей рыбы». Три шасси в форме дисков плотно прилепились к поверхности льда. Она легонько похлопала корабль, ее губы изогнулись в улыбке. Она подготовила эти шасси для этого путешествия. Кая сделала все надежным.

«Я вернулась, Мьян», — подумала она.

Кая училась в главном колледже Союза. Хоть Союз снял плату за обучение для межпланетных беженцев и предлагал медицинскую страховку с заманчивыми скидками, расходы на жизнь и обслуживание никогда не были низкими. Но в прошлом году Кая смогла выплатить ссуды под низкие проценты и получить лицензию на работы в космосе, рубеже расширения Союза, месте для будущих колонистов. Работа там была трудной, но выгодной. Кае нужны были деньги, но она не только поэтому подала свое резюме в комитет «Проекта Сайон».

Она хотела вернуться и увидеть Мьян. Одиннадцать планет двигались на орбите Сайона, и одна из них дала жизнь разумным существам. Сайон, иначе говоря, был солнечной системой, и только на ее родной планете, Мьян, были разумные обитатели.

Мьян был покрыт льдом. Кая закрепила ремешки лезвий на обуви, оттолкнулась правой ногой и поехала.

Два лезвия на ее обуви рассекали лед один за другим, пока Кая наслаждалась скоростью. Она двигалась сквозь ветер, он жалил ее лицо, но это было не важно. Она ускорилась.

Ледяная поверхность Мьяна была гладкой, как зеркало, не было даже кочек. Притяжение, восемьдесят пять процентов от Союза, и низкий коэффициент трения дали ей чувство свободы и ловкости, которых ей давно не хватало. Она была пока королевой на льду. Каждый дюйм открытой кожи ощущал течение воздуха. Она легко коснулась льда кончиком правого лезвия, оттолкнулась левой ногой. Сделав два поворота в воздухе, она приземлилась и поехала дальше.

Когда Кая стала тренироваться катанию, она уже была взрослой. Она пропустила лучший возраст для обучения, и потому была на катке с молодежью. Падения и раны были для нее знакомы, но было больно видеть, как юные овладевали навыками быстрее, чем она. Когда остальные засыпали, она шла на каток одна, тренировалась посреди ночи. Она прыгала и кружилась, прыгала и кружилась, повторяя движения снова и снова в поисках идеала. Тогда она не была уверена, что получит шанс ступить на ледяную корку Мьяна.

Кая едва помнила время до того, как покинула Мьян, ведь была маленькой. Она помнила о родной планете только воду. Ее народ когда-то жил и вырастал в море, которое покрывало весь мир. Они радостно плавали, ни о чем не переживая, пока пылающий язык Сайон не пронесся слишком близко. Температура воды возросла. Те, кто выжил, направили рыбу глубже в море на другой стороне от солнца. Но они не могли сбежать от обжигающего жара сверху. Союз заметил аномалию Сайона и нашел признаки разумной жизни на Мьяне случайно, когда планету передвинули на перигелий. Они послали спасательный флот с ближайшей точки. Но было поздно. Когда они прибыли, только трое из каждой тысячи жителей Мьяна были еще живы. Родители Каи умерли в катастрофе.