За тысячи лет до армагеддона (СИ) - Сопов Валерий - Страница 24

Проникшись подобными соображениями, я все же придумал для себя соответствующее занятие. Я решил превратить свой тронный валун, свой электрический стул, в самый настоящий каменный престол, украсив его всевозможной резьбой, орнаментами и финтифлюшками. Вот и занимаюсь теперь ежедневно, проклиная все на свете, резьбой по камню. Черной завистью завидуя тем будущим скульпторам, которые будут ваять свои шедевры в мягком мраморе, а не в ударопрочном граните, совершенно неприспособленном к подобному использованию.

Побочным эффектом от моего творчества стало значительное укрепление дисциплины в племени. Поскольку я не в коем случае не желал допустить снижения, а тем паче утраты, моим валуном способности к генерации электрических разрядов. Поэтому вынужден был постоянно проверять силу разряда на соплеменниках. Поскольку добровольцев для этой процедуры так найти и не удалось, все-таки мазохизм это продукт более просвещенных эпох, приходится задействовать провинившихся.

Конечно, существовало опасение, что при нарушении целостности гранитной глыбы, она может утратить свои магические свойства. Но как говорится, кто не рискует, тот не пьет. Опять же, я понимал, что рано или поздно племени придется перебираться в другое место. И тогда со всей остротой встанет проблема — кто и как будет транспортировать на новое место этот многотонный булыжник. Ну не оставлять же такой ценный инструмент идеологического воспитания масс без надзора. А моя деятельность позволит, как я надеюсь, раза в два уменьшить вес глыбы.

К настоящему времени мне удалось выдолбить в валуне нечто, отдаленно напоминающее сиденье. После чего работа намертво встала, поскольку потребовала более продвинутого инструментального обеспечения, нежели каменное долото и пародию на молоток. Опять же каменный. Перебирая в голове незавидные итоги трехмесячной деятельности, я с ностальгией вспоминал о дрели с победитовым сверлом, болгарке с алмазным диском и шлифовальном круге из прежней жизни. От инструментов прикладного назначения мысли плавно перескочили к бытовым аксессуарам. Как то: фену, ванной с горячей водой, расческе, ножницам и машинке для стрижки волос. Потом к парикмахерше Наташе, которая виртуозно владела как этой самой машинкой, так и своими умелыми пальчиками, розовым язычком и сладкими губами. Плюс грудь третьего размера и никаких проблем с эпиляцией ног и зоной бикини.

Похоже я таки задремал. Привидится же такая глупость.

Настроение, как и всегда в последнее время было, что называется «не в дугу».

Казалось бы, к описанию душевного настроя больше всего подходит Филатовское:

Утром мажу бутерброд — Сразу мысль: а как народ?

И икра не лезет в горло, И компот не льется в рот!

Тем паче, что наметились подвижки в производстве хлебобулочных изделий. Нечто плоское, в виде пресной лепешки, поджаренной на раскаленном камне, из грубо перетертых вручную зерен дикого ячменя, собранного женщинами по моему настоянию, с определенным допущения можно было признать таковым — один из немногих экспериментов из области внедрения в быт прогрессивных технологий, который однозначно можно признать удачным. А с икрой и подавно нет никаких проблем. И хотя нерест давно закончился, но весенняя пути обеспечила племя осетровой икрой минимум на год вперед. И все благодаря тому, что я научил своих соплеменников хранить этот ценный продукт в глиняных горшках.

Вот только отчего-то в голове вертелось совершенно другое:

Осень настала, холодно стало

Птички на юг собрались летать…

Ну а дальше матерное про половые органы и эмоциональную оценку погоды.

Это при том, что погода в конце августа была великолепной, да и дела в племени шли совсем неплохо.

Надо сказать, что та самая эпичная битва Любавы против папуасов пошла на пользу всем ее участникам. Да и, как в последствии выяснилось, битвой это мероприятие можно было назвать весьма условно. Ежели бы не вмешательство рыжей, так и вообще все остались бы при своих. Вернее при своих остались бы папуасы, а племя бы своих лишилось. Ну так все в рамках эволюционного прогресса и борьбы с близкородственным скрещиванием. Оказывается, на нас никто не нападал. А я был свидетелем обряда первобытного сватовства с последующим коллективным бракосочетанием. Это позже, через тысячи лет, ритуал венчания будет дополнен многочисленными и совершенно ненужными элементами. А в наше нынешнее первобытное время вся процедура осуществляется по упрощенной схеме. Дал бабе дубиной по голове и тащи ее к себе.

Как оказалось, это была общепризнанная практика. И наши мужчины время от времени отправлялись в соседние стойбища за невестами. Правда в последние годы именно в нашем племени сложился отчетливый дисбаланс по гендерному признаку. На одного половозрелого мужика, считай по кругу, приходится три-четыре девы. Вот в последние годы никто к соседям за невестами и не наведывался. Наверное поэтому Жека перед отбытием, обращая мое внимание на ключевые моменты племенной жизни, и упустил это обстоятельство.

К тому же существовал этакое негласное соглашение. Женщины тем или иным способом давали захватчикам понять, что не возражают против своего пленения с последующим переселением. Кто просто подмигивал, а кто, как Ко Бо, и вообще настойчиво предлагался.

Я когда об этом узнал, просто взбеленился. Ну спрашивается, чем им в нашем племени не живется. Предательницы. Ведь сыты, одеты, обуты и работой не слишком обременены. Так нет же, при малейшей возможности так и норовят куда-то налево слинять. Если бы речь шла о мужиках, я бы еще как-то понять мог. Их от природы всегда налево тянет. Так ведь женщины!

Причем все знают, что у папуасов жизнь далеко не мед. С материальной точки зрения. Зато секса хоть отбавляй, вынужден был признаться сам себе. Поскольку там на каждых трех папуасов приходилась только одна женщина. Вот и думай после этого, что первично — материальное или духовное. При условии, что секс попадает в разряд духовного.

Такой дисбаланс с женщинами у папуасов сложился в силу того, что сами они годом ранее подверглись массовому изъятию представительниц прекрасного пола силами племени, проживающего ниже по течению. И вы будите смеяться, но те самые захватчики наших захватчиков, тоже, двумя годами ранее, лишились по аналогичной схеме своих женщин. В голове у меня возникла картинка дорожки из падающих костяшек домино. Вот только процесс цепного массового похищения невест должен был кто-то инициировать. И у этого кого-то должен был бы возникнуть переизбыток слабого пола. Судя по информации, подобной особенностью в ойкумене отличалось только наше племя. Но мы вроде бы как и не при чем.

Так что в рамках традиционной логики никакого посягательства на права и свободы нашего племени со стороны папуасов не случилось.

Единственное, что выступало за рамки обыденного, это неуемный аппетит захватчиков. Обычно дело ограничивалось тремя-четырьмя женщинами, а тут пришлые попытались уволочь чуть ли не половину женского коллектива.

Ну и с Любавой папуас погорячился. Нечего было бить дубиной по голове девушку, которая не демонстрировала по отношению к захватчику ни малейших признаков симпатии.

Все-таки не напрасно я однажды процитировал Любаве Пушкина: «Но я другому отдана и буду век ему верна».

Концепция моногамии буквально потрясла девушку. Она долго не могла понять как это может быть, чтобы заниматmся сексом с одним единственным мужчиной. Вернее она сначала вообще ничего не поняла. Что такое: отдана, верна, век и так далее по тексту. Так что мне дня два пришлось ей на пальцах все эти категории растолковывать. И ведь не отставала все это время, пока в деталях во всем не разобралась. — Я с тех пор для себя решил никогда и никому больше стихи не читать. Во всяком случае до той поры пока не будет изобретен двигатель внутреннего сгорания. — Зато потом Любава прониклась.

И вот вам результат. Магия в ее худшем классическом проявлении — метание фаерболов. Я грешным делом надеялся, что со временем, через пару дней все рассосется. И Любава утратит свои магические навыки. А вот хрен вам с редькой. И через день и через неделю и по прошествии трех месяцев, как говорится «только свистни». Хорошо хоть девушка не слишком злоупотребляла своими возможностями. Так не чаще двух трех раз в день кого-нибудь подожжет.