За тысячи лет до армагеддона (СИ) - Сопов Валерий - Страница 21

Еще и часа не прошло, как я самодовольно утверждал, что наше племя — самое большое племя в округе, ну во всяком случае на территории местной Ойкумены. Ага. А наши слоны самые мясистые. Аж целых сто двадцать три особи, из которых часть индивидов точно можно отнести к числу разумных. В том числе и два десятка зрелых профессиональных охотников. По совместительству, при необходимости, воинов.

И что мы имеем на текущий момент. Племя атакует туева хуча индейцев-папуасов, предположительно каннибалов, судя по ожерельям из ушей и скальпам, служащим дополнительным декором в одежде отдельных агрессоров.

Интересно, откуда они нарисовались. Ну не из-за океана же приплыли, на самом-то деле. Должен признаться, что разведка, отвечающая за исследование прилежащих территорий проявила себя с самой худшей стороны. Когда закончится эта заварушка, надо будет назначить ответственного за это направление и сурово его вздрючить за допущенный прокол. А так и душу не на ком отвести. Не себя же, любимого, ругать за упущение.

Блин, вооруженный отряд захватчиков численностью без малого тридцать человек. Это же надо такое прошляпить.

А у нас все воины-охотники в данный момент находятся в служебных командировках, на охоте, и в наличии всего-то три половозрелых мужчины. Да и стойбище я до сих пор и не удосужился частоколом обнести. Хотя в данном случае это бы не сыграло никакой роли. Поскольку защитники представлены всего-то мною, Абдулой и дедом Мазаем. Так я для себя называл мутного калеку преклонного возраста, прихрамывающего на обе ноги. Мазай специализировался на изготовлении орудий из камня. Как то: наконечников для копий, эрзацев ножей и самых разнообразных скребков, в непомерном количестве расходуемых женщинами в бытовых целях.

Все остальные — женщины и дети.

Хоть времени и прошло всего ничего, но двое из трех защитников уже готовы встречать нападающих во всеоружии. Абдула наконец-то принял вертикальное положение и начал угрожающе размахивать дубиной, а Мазай вооружился этакой доисторической глефой. Раньше ничего подобного не видел. К метровой деревянной рукояти крепилось метровое же каменное обсидиановое лезвие. Достаточно широкое, с ярко выраженным зазубренным краем. Наверняка необычайно хрупкое, исключительно тяжелое и смертельно опасное. Что называется оружие последнего шанса. Поскольку гарантированно развалится на составные части после первого же удара. При всей твердости вулканического стекла, его хрупкость ничуть не меньше, чем у стекла обыкновенного, к тому же каленого. Правда этот недостаток совершенно не помешает гарантированно прикончит жертву с этого самого первого удара.

Надо бы и мне чем-нибудь вооружится. А то неудобно как-то получается. Надо сказать что я попервах не слишком-то серьезно отнесся к угрозе со стороны пришлых. Слишком уж полагался на эффект аномальной энтропии. Понимая, что серьезного ущерба папуасы мне нанести не могут.

В таком благодушном состоянии я прибывал целую минуту, ровно до того момента, когда захватчики сходу выскочили на берег и начали хватать разбегающихся во все стороны женщин.

Дети, руководствуясь командой Абдулы, к этому времени скопом скрылись в лесу. Все-таки не напрасно я внедрял принцип безусловного выполнения команд. Да и сержант Петренко проявил себя с лучшей стороны и возглавил оборону, сконцентрировав все наличные силы в лице самого себя и деда Мазая вокруг меня.

А вот я продолжаю тупить. Не очень понимая, что же в этой ситуации надо делать. И хотя самому мне ничего не угрожало, но лишится главного достояния племени, его людей, значит быть отброшенным на многие десятилетий назад. Это стало бы настоящей катастрофой. Опять же как я товарищам, доверившим мне племя, стану в глаза смотреть.

К тому же выработке правильного решения препятствовали и не слишком понятные для меня действия захватчиков. Уж больно аккуратно они обходились со своими жертвами. Так, в худшем случае легонько по башке стукнут древком копья или дубиной, после чего сомлевших потерпевших группа заготовителей оттаскивала к пироги, где и грузила тела навалом. И уж ни в какие ворота не лезло поведение самих женщин. Вместо того, чтобы оказывать нападающим яростное сопротивление или на худой конец вслед за детьми скрыться в лесу, жертвы похоже сами подставлялись под удары. Одна особенно настойчивая леди далеко не первой молодости, и если мне не изменяет память отличающаяся удивительно скверным характером, по имени Ко Бо — похоже Бо это на местном диалекте признак всего не слишком приятного, типа Fack в английском — трижды пыталась попасть под удар дубины, а когда это у нее не получилось выхватила палицу из рук обалдевшего от такой наглости захватчика и сама себя стукнула по голове. После чего аккуратно свалилась к его ногам не выпуская дубину из рук.

К числу третьего фактора, превращающего все происходящее вокруг в картину полного абсурда, помимо странного поведения агрессоров и не менее странной реакции женщин, можно было отнести и реакцию моих товарищей по оружию.

Мазай, усевшись на один из семи булыжников, расположенных в ряд ровно напротив моего трона и служащих этаким аналогом Круглого Стола — именно здесь я время от времени проводил совещания с племенной элитой — с любопытством наблюдал за разыгрывающейся драмой, демонстрируя всем своим поведением абсолютное миролюбие. Даже свою каменную глефу ногой отодвинул куда подальше. Компанию ему составил Абдула, водрузивший свой зад на соседний булыжник и пытающийся заново раскурить свою трубку, предусмотрительно захваченную на битву. По ходу дела защитники племени устроили этакий спор на предмет — прихватят ли агрессоры с собой в пирогу Ко Бо или эта склочная баба самостоятельно и нелегально попытается проникнуть на транспортное средство захватчиков. Надо сказать что это спокойствие выглядело вполне оправданным, поскольку индейцы-папуасы старательно и демонстративно обходили то место, где располагалась наша троица племенных охранителей и примкнувшей к ним Любавы. Вторым поводом для спора между Мазаем и Абдулой стали рассуждения о том, ограничатся ли агрессоры двадцатью телами, либо смогут погрузить на свои пироги все пятьдесят.

Надо сказать, что в этом споре меня поразили два факта. Во-первых то, с какой легкостью первобытные люди оперировали числами. Это при том, что элементы арифметического образования мы предполагали вводить где-то лет через сто. Не раньше. Не удивлюсь, если вот прямо сейчас Мазай в доказательство своей правоты станет производные считать. Ну и второе. Ограничения на число тел спорщики оценивали с точки зрения грузоподъемности и водоизмещения пирог, при этом демонстрируя такие знания в кораблестроении, которыми вполне мог бы гордится и генеральный конструктор, проектирующий яхту для Абрамовича.

На самом деле все происходящее было не более чем цветочками в сравнении с теми ягодками, размером в тыкву рекордсмен, представленную на ежегодной ярмарке фермеров Канзаса, которые появились после того, как один из пробегающих мимо нас папуасов попытался огреть Любаву дубиной по голове, с тем, чтобы прихватить рыжеволосую красавицу с собой.

Глава двенадцатая. Не все женщины — зло….

В которой главный герой обнаруживает, что сбываются его самые страшные прогнозы, при этом хвалит себя за то, что не наделал еще более страшных прогнозов, которые тоже могли бы сбыться.

Признаться, увидев это непотребство, я взбеленился. Всякие попытки понять, что же за цирк с конями тут на самом деле происходит пошли лесом. Агрессоры покусились на святое. Тронув Любаву, они поставили меня перед выбором — прожить долгую жизнь, сохраняя в качестве доминирующих черт характера пацифизм, миролюбие и любовь к ближнему своему, присущие скорее более просвещенным временам, тем в которых рулили светочи духа типа Махатма Ганди или матери Терезы, либо лишиться своей заслуженной утренней чашки чая, которую так чудесно готовила для меня Любава. Это не говоря о всевозможных ночных радостях жизни, даруемых рыжеволосой красавицей. А то что у нее ноги небритые, так ночью не особенно и видно.