Власть книжного червя. Том 2 (ЛП) - Kazuki Miya - Страница 41

Она опустила взгляд и её охватила дрожь.

Гилу десять лет, а это значит, что церемонию он проходил три года назад. Получается, три года назад, в детском доме дела обстояли лучше. Делии же только восемь и к моменту когда она проходила церемонию, общежитие пребывало в ужасном состоянии. Судя по её словам, уже полтора года назад, детям стали приносить всё меньше и меньше еды, обрекая их на мучительный голод.

— В день перед церемонией, ко мне пришла жрица в серой робе. Она сказала, что появления перед синими робами в моём виде — слишком непристойно. Она мыла меня до тех пор, пока я не стала полностью чистой, затем сказала, что когда вырасту — буду очень красивой. Сразу после церемонии, она отвела меня к главе храма. Помимо меня было ещё три девушки. Мне полагалось стать учеником помощника, но остальные девушки не стали помощниками, а были отправлены обратно в детский дом.

Теперь, когда я понимаю причину её зацикленности на внешнем виде, а также причину её отказа возвращаться в детский дом, я чувствую себя просто отвратительно.

— Сестра Мэйн, — обратился Гил, — пожалуйста, помоги этим детям, умоляю.

— Молчи, Гил. — строго произнёс Фран. — Сестра, вы не должны вмешиваться в это.

Одни только воспоминания об увиденном, повергает меня в ужас, однако, я не могу понять, почему Фран, выросший в детском доме, хочет чтобы я не вмешивалась.

— Что?! Почему?! — начал возражать Гил.

— Это слишком опасно. — ответил Фран. — У сестры Мэйн есть тенденция, особо рьяно защищать вещи, которые ей важны. В качестве примера, можно привести случай, когда она обратила свою силу против главы храма, чтобы защитить свою семью. Если у неё возникнут глубокие чувства к детскому дому, и он станет для неё важным, то есть вероятность, что она выступит против духовенства с целью защиты детского дома. Думаю, что избегание ситуаций, провоцирующих конфликты — крайне разумно.

Гил просит помочь, а Фран выступает против этого. По какой-то причине, я решила спросить Делию о её мнении.

— …Если думаешь, что можешь им помочь — помоги. Я же не хочу иметь с этим ничего общего. Мне не хочется вспоминать.

Она многозначительно отвернулась в сторону.

Гил, не услышав поддержки своего предложения, сгримасничал, будто его сильно ранили. Стиснув зубы, он посмотрел на меня, затем медленно опустился на колено. Он скрестил руки на груди и опустил глаза.

— Сестра Мэйн, молю, помоги этим детям.

От его мольбы, я прикусила губу. Есть какая-то часть меня, которая говорит, что если я могу помочь — я должна помочь. Если человеку нужна помощь, я просто не могу отказать ему.

Однако, если бы оказалось, что человек которому я помогла, нуждается в моей помощи постоянно — даже и не знаю как бы я поступила в такой ситуации.

В прошлой жизни, когда я была Урано, мне приходилось заниматься волонтёрской работой, но она была обязательной частью моего образования. Тогда, меня мало что интересовало, кроме чтения конечно же. Теперь, я — Мэйн, слабая и хрупкая, требующая постоянной помощи извне. Люди всегда присматривают за мной и всячески помогают в повседневности. Единственное что я могу делать в таком теле — давать советы. Сложно представить, что я могу делать помимо этого.

— Сейчас, — начал Гил — у меня есть работа. Она мне нравится. Я наслаждаюсь ей. Если бы меня не хвалили за неё, я бы относился к ней по-другому. Из-за похвалы, мне хочется трудиться всё больше и больше. Я хочу работать максимально усердно, чтобы мной гордились и чтобы моя зарплата росла. Также, я имею хорошее питание. Здешняя еда очень вкусная. Я никогда не бываю голоден. А ещё, у меня есть своя собственная комната, настолько большая, что я могу спать в ней вытянувшись в полны рост. Так вот, имея всё это и думая о тех детях…

— Гил, извини. — сказала я. — Я ничего не могу сделать. Хоть на мне и синяя роба, но у меня нет силы благородного человека, поэтому я не могу игнорировать совет Франа.

Гил посмотрел на меня взглядом, полным досады.

Я — простолюдинка, которая хотела обменять свою ману и деньги на право читать книги. Боюсь, я знаю слишком мало об этом мире, чтобы пообещать оказать помощь сиротам, и в последствии взять ответственность о заботе о них.

— Однако, — продолжила я, — я обсужу этот вопрос с главным священником. Мне кажется, раз существует избыток священников в серых робах, то возможно, главный священник поручит некоторым из них заботиться о сиротах. Или он просто может отдавать больше денег на содержание детского дома. Или…

Я замолкла.

— Я спрошу его, можно ли что-нибудь сделать, чтобы улучшить существование детей в детском доме.

— Спасибо. — ответил Гил.

Главный священник настолько хорош в делах управления, что единолично справляется с организацией быта всего храма. Если я расскажу ему о детском доме, то он определённо окажет помощь, будь то выделением средств, или даже людей. Теперь, когда у меня есть план, я делаю вздох и успокаиваюсь.

— Фран, сильно нахмурившись, посмотрел на меня.

— Сестра Мэйн, — обратился он, — вам действительно нет необходимости впутывать себя в это.

— …Я просто собираюсь поговорить об этом с главным священником. Пожалуйста, не мог бы ты согласовать с ним время для нашей встречи?

Если он откажет мне в помощи, то увы, я ничего не смогу сделать. Если же он сделает предложение, то мы сможем помочь детскому дому. В любом случае, нужно поговорить с ним, ведь если этого не сделать, мне не будет известно наверняка, могу я помочь или нет.

Фран колеблется. Я снова прошу его. Наконец, он соглашается.

Когда прозвонил пятый колокол и настало время для встречи, Фран и я направились к кабинету главного священника. Похоже что Фран уже рассказал ему о цели моего визита, поэтому главный священник смотрит мне прямо в глаза и отвечает.

— Ваш запрос отклонён. Причин, чтобы улучшать ситуацию в детском доме, нет.

— А?

Просто понять не могу, как главный священник мог отвергнуть моё предложение, даже не услышав моей речи. К тому же, мне сложно понять, как человек знающий о ситуации в детском доме, может с такой уверенностью заявлять, что нет смысла что-либо улучшать в нём.

Просто понять не могу, как главный священник мог отвергнуть моё предложение, даже не услышав моей речи. К тому же, мне сложно понять, как человек знающий о ситуации в детском доме, может с такой уверенностью заявлять, что нет смысла что-либо улучшать в нём.

— Что вы имеете в виду, когда говорите, что нет причин улучшать ситуацию в детском доме? — спросила я. — Маленькие дети пребывают на грани жизни и смерти. Дети не должны существовать в таких условиях…

Предположив, что он просто не в курсе подробностей, я с большим беспокойством начала рассказывать об увиденном сегодня, но он тут же оборвал меня.

— Учитывая сколько у нас священнослужителей в серых робах, а также учитывая их помощников, я не могу сказать, что у нас есть свободные средства, которые можно направить на содержание некрещёных детей в детском доме. Также, хочу заметить, что вы воспитывались родителями, а не в храме, потому вам не известно отношения храма к некрещёным детям. Что ж, тогда вы должны знать — некрещёные дети не признаются нами за людей. Однако, если ребёнок проходит церемонию крещения — он регистрируется как гражданин и признаётся человеком.

Я знала, что здесь нельзя нанимать некрещёных, и этот факт уже наталкивал меня на некоторые мысли. Тем не менее, мне сложно представить, что из-за этой политики, дети вынуждены голодать и страдать.

— …Значит вам плевать на то, что дети умирают?

— Если уж такова воля богов — да. — хладнокровно сказал он. — Честно говоря, увеличение смертности подобного рода детей, было бы даже полезно.

Я надеялась, что ему будет не всё равно, но мои надежды разбились. Сидя в его кабинете, полностью оцепеневшая, я слушала его объяснения, касательно положения священнослужителей в серых робах, которые в настоящее время служат в детском доме.