Принц и Ника (СИ) - "Чинара" - Страница 23

Комната друга в лаконичных серых тонах ничуть не изменилась с моего прошлого визита. Большая постель, шкаф, стул, стол и компьютер, над которым на стене висит деревянная доска с его эскизами, всякими вырезками, как у девчонки, и парой фотографий. На одной он в возрасте пяти лет в кругу семьи, светлый улыбающийся хомячок. А на второй мы с ним вдвоем стоим в обнимку на утреннике в третьем классе, очень довольные собой, сразу после того, как победили остальных одноклассников в каком-то соревновании на новогоднем огоньке. Я в костюме снежинки, правда платье после конкурса напоминает прожеванный кусок белой материи, а он изображает грозу морей, и главный атрибут на нем — пиратская шляпа, которую я по доброте душевной вернула ему, когда мамы захотели нас пофотографировать.

— Еще как идешь! — сразу зло оглашаю свой вердикт. — Ты же не хочешь, чтобы она думала, что ты страдаешь? Чего удивляешься? А я все знаю! И с какого, пардоньте моих кузнечиков, я о том, что тебя бросила эта стерва, узнаю не сразу и не от тебя!

— Она не… — мучительно произносит Эрик, опуская глаза.

— Не стерва? Еще какая. И я тебе об этом уже говорила. Но, если раньше она играла за наших, то теперь… Теперь война. Едем.

— Нет. Вон, бери Лусине и езжайте вдвоём. — садится на кровать и берет в руки телефон. — Машина за вами скоро подъедет.

— Но я хочу с тобой. — плавно опускаюсь к нему на колени и обнимаю за шею.

— Ника, слезай…

— Нет. Пока не расскажешь… Тебя это так мучает? — раз тактика властной императрицы не срабатывает, побудем ласковой кошечкой. Он всегда ведется и по итогу сдается.

— Ты меня сейчас определенно мучаешь. — хмурится и упрямо смотрит в экран.

— Очень смешно.

— Видишь, ты ещё и жестока…

— Эрик! — отбираю телефон, кидаю на кровать, беру подбородок друга в руку и заставляю повернуться на меня. — Что ты чувствуешь?

Какое-то время он молчит.

— Твои упругие ягодицы у себя на коленях. — хитро произносит паразит. Рука крепче сжимает мою талию и в голову начинает лезть что-то из ряда вон… убью…

— Эрик ты страдаешь из-за девушки, которая тебя не стоит! Она полная дура, поверь! Да, ради тебя девицы готовы гладиаторские бои устраивать… Ты себе в два счета найдёшь другую!

— Мне не нужна другая. — печально улыбается принц датский, глядя мне прямо в глаза. И там… в его глубине я вижу горечь… Она травит меня, эти слова травят, и внутри становится на редкость паршиво. Неужели он так сильно ее…

— Ну и дурак. — рассержено отвечаю.

— Ладно. Мир? Я понял твой совет. Надо отпустить ситуацию. Дай мне пару дней, и я справлюсь. Извини, что был сам не свой эти дни.

— Вот и отлично! — радостно хлопаю его по плечу и ощущаю воодушевление эгоизма. Ведь он больше времени сможет проводить со мной … только вот совесть не отстает и начинает нещадно вгрызаться в кожу… Мой самый лучший друг улыбается. Да. Но он никогда не смотрел на меня с такой тоской….

— Нет. Погоди. Я хочу знать, — хотя, нет, не хочу. — Ты ее прямо так сильно любишь?

— Да. — без единой заминки произносит он.

И я улыбаюсь, ощущая потаенное раздражение. Почему мне неприятно и что так сильно злит… Скорее всего меня бесит то, что он любит эту идиотку, даже несмотря на ее поступок! Ведь она не смогла его оценить и бросила! Бросила моего Эрика! Побрить на лысо эту овцу, а не страдать! Меня это дико бесит! И неприятно, и неловко, ведь Эрик никогда так открыто не говорил мне о чувствах к Арпине. Он всегда описывал их как нечто обыденное, ничем не примечательное… отмахивался или ржал, если они ругались и неделями не общались… Да, они встречались. Да, он рассказывал, куда ходили, что за фильм смотрели, и бла бла бла. Но мне она казалась очередным кентом. Есть и ладно… Я, Ника Туманова, конченная эгоистка, никогда не допускала мысли о том, что принц датский посягает в верности не только моему престолу… а сейчас призналась себе. Нехотя… что я для него не единственный король Артур, а есть сучка разбивательница сердец. Но…

— Тогда заставь ее быть с тобой!

— Может, она хочет быть с другим.

— Ещё хлеще! Ну вот зачем тебе такая недалекая курица?

— Ника…

— Арпине тупая. Признай!

— Нормальная. — смеется.

— А может… будь с ней пожёстче?

— Пожёстче? — друг недоверчиво смотрит на меня.

— Да. Все ждут, что брошенные бегают за объектом любви, просят не уходить. А ты наоборот, будь рядом, но игнорь! Я читала у одной психологини. Надо разогреть объект страсти, а потом резко забыть о нем, чтобы рыбка начала трепыхаться и мучиться…

— Не хочу, чтобы она мучилась…

— Я тебя умоляю! Ты хочешь, чтобы она твоя была? — наклоняюсь носом к его шее.

— Ты меня понюхала? — усмехается.

— Да. Так вкусно пахнешь…Но не отвлекайся! Организуй случайную встречу в общей компании, будь и вежлив, и властен одновременно. Не церемонься, дай понять, что можешь получить любую, но случайно ее зажимаешь где-нибудь в углу…

— Случайно? — иронично спрашивает Эрик.

— Тебя всему учить!

— Учи, мне нравится. И… ты это все вычитала, или это плюсом к твоей фантазии?

— Не важно. — деловито перебиваю. — Ты у меня такой… ласковый и чуткий. А попробуй стать хищником, чтобы дурында обалдела. И когда удивишь, эта коза сама начнет бегать за тобой, тут то ты отдались и флиртуй с другими…

— Психологиня твоя ничего не путает?

— Нет.

— Тогда. Я не могу тебя ослушаться… — задумавшись, произносит Эрик

— Конечно, не можешь! — довольная собой, заключаю я.

— Идея с «зажми» интересная. — серьезно произносит он, резко закидывает меня на кровать, берет мои руки в крепкий захват над головой и нависает с довольной ухмылкой.

— Ты чего творишь? — не только я, но и голос немного теряется.

— Решил потренироваться, раз есть возможность. И сделать с тобой то, что ты всякий раз без разрешения вытворяешь со мной.

Глава 22

Что за идиотские мысли лезут в мою голову. Это всего лишь Эрик. Мой Эрик. Очень красивый принц датский немного свихнувшийся из-за одной дуры… Вот и все. Мы ликвидируем бабец, и он станет нормальным.

— Ты разве не нюхаешь меня? — спрашивает друг и, наклоняясь, зарывается носом мне в волосы, а затем медленно скользит к шее … и волоски, почившие в анабиозе со времён первой оперы, дают о себе знать… Спите дальше глупые, и мурашки по всему телу… вы сейчас совсем не к месту… И почему мне не хватает воздуха… не слишком громко борюсь с кислородным голоданием?…

— И любишь повторять, как прекрасно я пахну. — сладко шепчет голос. Этот медовый голос я слышала тысячу раз…и сейчас он совершенно обычный… такой же ласковый, как и всегда… но тогда почему… — Так вот, от твоего запаха Ника… я схожу с ума… — слова вместе с его дыханием ударяют по телу нелепым волнением, воронкой, разворачивающейся во мне и раздирающей всякое спокойствие. Я зачем-то закрываю глаза и кусаю губу, стыдясь одичалого пульса. А ему, кажется, все равно, Эрик спокойно продолжает свою странную игру. — Разве ты не целуешь меня в шею, если не дотягиваешься до щеки? — усмехается с обвинительными нотками. — И отмахиваешься, что все нормально.

Да но… но не так… это его губы сейчас около моей шеи?… да, я целую его… но ведь в этом нет ничего предосудительного… да, это его губы… почему в голове гудят тысячи труб, а тело трясётся, подобно кролику… я тоже поехала, раз зачем-то нервничаю… Он сто раз целовал меня в щеки, голову, уши… и каждый раз при касании к ушам я….стыдно…новая волна дурманящего трепета…но нет нет… Это же Эрик…почему я испытываю что-то странное…страх? смущение?…да что это??… сейчас… да сейчас… он поцелует меня в ше…даа…пожалуйста…

— Вы там долго? — дверь хлопает, и принц резко отстраняется, а я сразу принимаю вертикальное положение. — Ой!

— Это не то, что ты подумала! — произношу и зло поворачиваюсь на друга, пытаясь угомонить пульс, пришедший в состояние истеричной куропатки.

— Именно то. — Эрик вдруг искренне начинает смеяться, подмигивает мне и поворачивается на застывшую в дверях Лусине.