За семью замками. Внутри (СИ) - Акулова Мария - Страница 20

И она готова проявить это… Просто непозволительное… Доверие.

Костя следил за ее действиями довольно внимательное первых пять глотков, потом же прикрыл глаза, усмехнулся, потянул вверх свою футболку… Вероятно, дальше — на ее усмотрение.

Пить и смотреть на него — вот такого — оказалось выше сил Агаты. Она поперхнулась.

По-настоящему. Так, что вино чуть не пошло носом, рука дернулась, оно пролилось… На подбородок, ключицы, живот, запачкало белье, забрызгало пол…

— Вот черт…

Агата ругнулась, боясь снова смотреть на Костю. Он же…

Вот сейчас приблизился. Перехватил руку, которой она потянулась к подбородку, забрал бутылку, присел, опуская на пол, потом снова поднялся.

Делал все, глядя в глаза… Зная, что его непредсказуемость отзывается в Агате смешением эмоций. От страха до возбуждения. И не собираясь разрушать эту магию.

Сначала он снова приблизился своим ртом к ее, они оба были открыты… Но губы не встретились — только смешались два одинаково пахнущих вином дыхание.

Потом же Костя провел языком по ее подбородку, собирая капли…

Агата снова задрожала, почувствовала, что мужские пальцы сжимают ее запястье сильнее…

— Не дергайся.

Он говорит предостерегающе, продолжая опускаться…

Прижимается губами к шее, не целует даже, кожу втягивает… А потом снова ведет языком, собирая капли вина…

И на груди собирая… И на животе…

Бросает взгляд вверх. Усмехается…

Знает, что Агата уже не дергается. Рука не напряжена. Колени снова ватные. Не будь стены — осела бы.

— Всю оближу.

Но на сей раз его слова не смущают. Агата отвечает улыбкой.

Кажется, его план действует. И вино тоже.

Придает уверенности и бесшабашности.

Достаточной, чтобы оплести его шею руками, самой потянуться к винному рту, когда он снова вырастает.

Костя подхватывает, Агата оплетает его голые бока еще и ногами… Чувствует новый жар из-за этого… Она раскрыта. Она чувствует его кожу. Он чувствует ее.

Выходит из кухни, сбив по дороге бутылку…

Вино растекается по полу…

Агата мычит что-то, пытается оценить масштабы катастрофы, он отрывается на секунду от ее губ, смотрит предостерегающе, повторяет сказанное когда-то:

— Похуй.

И очевидно: ему действительно похуй. Он несет ее в спальню.

Косте было абсолютно все равно до окружающего их интерьера. Он даже не пытался делать вид заинтересованности. Не пытался отвлекаться от главного.

Опустил Агату у кровати, скользнул пальцами ей за спину, быстро расстегивая крючки, снимая лифчик.

Девушка почувствовала вполне закономерное желание прикрыться, но сдержалась. Нельзя.

Нужно позволять. Все позволять. Позволять ему смотреть, склонив голову. Усмехаться…

— Рот приоткрой…

Послушно делать, что велено, когда он приказывает…

А потом снова касается пальцем нижней губы и ведет вниз…

Прямо так, как вела она…

По шее, между полушариями, по животу, тормозит у ткани, смотрит в глаза, усмехается, ныряет ладонью…

У Агаты перехватывает дыхание, Костя смотрит в ее глаза без стыда…

Его образ — идеален. Голос совпал с внешностью. Энергетика соответствует поведению. Он — именно то, о чем Агата мечтала. Он — именно тот, кому она скидывала то видео в надежде, что однажды…

Ей хочется расставить ноги шире, а может приподняться, чтобы доступ был лучше, но она не успевает. Потому что Костя справляется и так — скользит по нежной коже, накрывает ладонью лобок, а пальцами прижимается к жару… И Агата тут же стонет, хватаясь за его плечи, вжимаясь лбом в него же. Он чувствует… Все прекрасно чувствует… И Агате не стыдно. Ей хорошо. Ей хочется… Да даже стоя. Неважно, как. Просто, чтобы он не убирал руку. Чтобы не отнимал пальцы. Чтобы продолжал делать очень хорошо.

Но у Кости другой план. Он ласкает недолго, потом же бросает требовательное:

— Ложись.

Убирает руку, разворачивает ее к кровати спиной, подталкивает немного, следит, как она и тут послушно исполняет.

Опускается. На локтях, не слишком эротично, но какая разница-то, подбирается повыше, чтобы это не случилось непонятно как — то ли еще сидя, то ли уже лежа.

Смотрит на него, тяжело дыша. Видит… А может чувствует просто… Часто ведь пишут, что это чувствуется… Что он ее хочет. Адски.

И она тоже. Потому что они одновременно делают одно и то же.

Костя расстегивает ремень, пуговицу джинсов, помогает разъехаться ширинке, Агата же приподнимает бедра, без стыда стягивая то самое кружево. Абсолютно бессмысленное. Только дразнящее. В сто миллионов раз хуже, чем дразнили его пальцы.

Вслед за джинсами он снимает боксеры. Видит, что Агата смотрит на тот самый член, который планировала измерить…

Усмехается, когда она облизывает губы…

Не сомневается, что так они тоже измеряют, только чуточку позже.

Костя опустился руками на кровать, подполз, продолжая усмехаться, чувствуя, что она разводит ноги ровно так, как надо, чтобы он поместился…

Будто не нервничает. Будто не боится возможной боли. Будто просто хочет… Кончить с его помочью. И это очень ему нравится.

Начни Агата ломаться — было бы совсем не то. Он-то хотел такую. Открытую. Готовую. Пиздец какую в него влюбленную. Бесстрашную трусиху.

— Ты знаешь, как ты хочешь? — Костя спросил, уже упершись головкой в промежность. Не чтобы быстро тут же трахнуть, он-то не спешил, хоть и сильно хотелось. А чтобы ей сходу приятно.

Повел… Агата на секунду закрыла глаза, закусила губу…

Она очень завелась. Ей много не надо. Поласкать еще немного — получит свою разрядку. Первую — с мужчиной.

Надавил… Охнула… Замотала головой…

— Ты сегодня главная. Не привыкай только. Но сегодня можешь командовать. Я не знаю, как у вас там что устроено и насколько будет больно. Можешь не терпеть. Заживет — я все равно своё получу. Договорились, Замочек?

Он говорил, продолжая ласкать. Агата же вроде бы закивала, но осознанно ли — большой вопрос.

Судя по тому, что ему, к примеру, очень влажно, она уже стонет и подается навстречу — вряд ли собирается тормозить вот сейчас. Но если вдруг… Почему-то сильно больно делать Замочку физически не хотелось.

Хотелось наоборот — отблагодарить за открытость. Что повела себя во всем четко так, как ему нужно было. Раз всего психанула, получается. А в остальном… Замочек за замочком… Каждый дала открыть.

И этот — физический — тоже без лишних вопросов и сомнений. Зато с огромным желанием.

Лепетала там что-то про справку, а сейчас даже не соображает, кажется, что он же может и без презерватива… Ему не страшно. Она явно чистая. Во всех смыслах. А он…

Ему тупо так будет приятней. Да и вовремя выйти — не проблема. По молодости всякое бывало. Ни одного спиногрыза. Вроде бы.

Но сейчас все же, наверное…

Костя прижался к полуоткрытым губам Агаты, продолжая стимулировать членом, подключая пальцы… Чувствовал, что ей это очень нравится. Она раскрывается сильнее, подается навстречу, сжимает уже не плечи, а бока, в себя направляет…

Но он не торопится… Ждет, когда ее накроет. Знает, что ей хочется удовольствия, а не проникновения. Просто она пока еще сама не разбирается в этом.

Оно — ее первое удовольствие, происходит довольно быстро…

Агата выгибается, выдыхает, глаза распахивает, а Костя целует — уже в шею, убирая от промежности руку, давая немного в себя прийти…

Дожидается, когда она опускает взгляд, смотрит на него… Вся в тумане… Вся в удовольствии…

— Лучше, чем самой? — кивает, отвечая на его бесстыжий вопрос, сама тянется к его губам, целует, параллельно пуская руки по бокам вниз — к торсу и ниже…

Она не побоялась сжать, скользнуть, несомненно, чувствуя пальцами собственную влагу… И ею тоже — не брезгуя и не пугаясь, вести по длине, распределяя, углубляя поцелуй…

Наверное, думала, что они поиграют вот так — баш на баш. Он ей, она ему, но у Кости были другие планы. Ему правда надоело дрочить. И даже с ее помощью. Поэтому…