Босс для Золушки (СИ) - Амурская Алёна - Страница 22
- Предыдущая
- 22/39
- Следующая
— Доигралась, Катенька… — захлебываясь от спешки слюной, шепчет он, и вонючая волна перегара бьёт мне в нос. — Додразнилась, коза гордая… Видел я, видел в клубе сегодня, как ты хвостом крутила перед мужиками… А я чем хуже?
Адреналин жгучей волной прокатывается по всему телу, и это придает мне сил. Я пинаюсь, как сумасшедшая, и в какой-то момент яростно сжимаю зубы.
— Ай, зар-р-раза! — Вадим отдергивает укушенную ладонь, и я сразу же пронзительно ору:
— Помогите!
На языке противный соленый привкус. Уже не понимаю, что происходит. Растрёпанные волосы облепляют все лицо, ничего не вижу, но бешено сопротивляюсь. Сердце колотится так, что вот-вот разорвется от ужаса…
И вдруг я ощущаю, что свободна.
— Катя! — это голос Царевичева. Самый лучший, самый замечательный голос во всем мире. Голос моего любимого босса.
Меня шатает, и появляется ощущение головокружительного полета. Тепло сильных надёжных рук на спине и коленях. Знакомый аромат мужского парфюма. И частое дыхание на моей макушке. Я с ним. Я в его объятиях. Боже, спасибо…
Фоном бубнят и другие голоса.
— Куда эту сволочь, Артём Александрович? В ментовку?
— Можно хотелку ему отрезать сперва, чтоб неповадно было…
— Да не лезьте вы к нему, инициативные вы мои, — хмыкает голос Боярки, его насмешливые интонации ни с кем не перепутаешь. — Отрезать… Откуда только Король таких кровожадных набрал?
— Так куда его девать-то? Можно, конечно, в подсобке запереть, но…
— Вась! Займись, будь другом. Я за себя не отвечаю, — отрывисто говорит мой босс, и я слышу, как в его широкой грудной клетке гудит каждое слово.
Все голоса отдаляются. Меня покачивает на руках Царевичева, и от пронзительно чудесного ощущения безопасности глаза начинают щипать слёзы.
Хлопает дверца, и мы оказываемся в темном салоне внедорожника, на заднем сиденье. Тут никого нет, только мой босс и я. На его коленях, как маленькая.
— Всё закончилось, Катя, — говорит Царевичев неестественно ровным тоном и как бы между делом спрашивает: — Он тебя… он тебе успел навредить?
Вижу, как на его лице играют желваки.
— Нет, — отвечаю шепотом, чувствуя ком в горле.
— Хорошо, — кивает он, и напряжённые широкие плечи под моими руками расслабляются. — Вот что мы сделаем, Катя. Сейчас ты выпьешь успокоительного, посидишь тут немного, а потом мы вместе поедем к тебе домой за Настей. Отвезем ее в садик. А потом…
Он говорит что-то ещё, но я не слушаю. Я просто жадно смотрю в медовые глаза и наслаждаюсь каждым мгновением его внимания.
Не знаю почему, но сейчас, когда я под защитой Царевичева, меня трясет ещё сильнее, чем недавно от страха. От этой его мужской заботы и сладко, и больно одновременно. Никогда ещё обо мне так не заботился ни один мужчина. Даже отец.
Особенно отец.
— …ну так что скажешь? Согласна? — доносится до моего отупевшего сознания его голос.
— Да… — бездумно отвечаю я, абсолютно не понимая, о чем вопрос.
Затем утыкаюсь носом в его грудь и даю наконец волю слезам.
Царевичев молчит. Он не мешает мне выплакаться и просто некоторое время баюкает меня на своих коленях, поглаживая по вздрагивающей спине. Периодически я чувствую прикосновение его губ к моим волосам на макушке и в смятении гадаю — случайно он это делает или осознанно.
В окно внедорожника кто-то тихо стучит.
— Чего тебе? — неприветливо спрашивает мой босс, приспустив затемненное стекло.
В щели виднеется невозмутимый охранник. Один из боевой троицы, выделенной охранным агентством Короленко.
— Там управляющий подъехал, как вы велели, Артём Александрович. Нервничает очень.
— Жди.
Царевичев снова смотрит на меня. Я уже почти пришла в себя и промокаю зареванное лицо бумажными салфетками, найденными в кармане. Спасибо сестрёнке, что приучила меня таскать их с собой повсюду.
Поймав прямой взгляд босса, я вдруг по-настоящему четко и ясно осознаю, насколько интимно мы сидим. И в особенности меня смущают его колени под моими бедрами.
Покраснев, торопливо сползаю на сиденье.
— Держи, — Царевичев протягивает мне бутылку воды и таблетку какого-то лёгкого седативного средства. — Я скоро вернусь. А ты пока будь хорошей девочкой и выпей это.
Перед тем, как выйти из машины, он наклоняется ко мне, и его губы вскользь касаются моего виска. От неожиданности я инстинктивно сжимаюсь и вижу, как мрачнеет его лицо. Такое впечатление, что он принимает мою реакцию на свой счёт, хотя это не так.
— Артём Александрович… — доносится снаружи какой-то непривычно дребезжащий, как козлиное блеяние, голос Горыныча.
Царевичев резко выходит, прикрыв за собой дверцу внедорожника. Но про щель в приоткрытом окне он забывает, и мне прекрасно слышно, как он говорит:
— Объяснись, Олег Данилыч. Как тот гадёныш проник в клуб, если я приказал внести его в черный список? Мне доложили, что он засветился на камерах.
— Всякое бывает, Артём Александрович… — оправдывается управляющий. — Внешность-то изменить проще простого.
— Это бардак, ты понимаешь? Я не потерплю в своем ресторане халатности.
— Да… виноват… но…
— И почему Тихонова Катерина вышла на смену? Я же сказал, что она сменила должность и цепляться к ней по этому поводу не надо! — с каждым словом голос босса становится все ниже, пока не начинает звучать, как рычание.
Зато у Горыныча, наоборот, козлиное блеяние приобретает совсем уж нелепый характер. И мне кажется, что он близок к тому, чтобы начать заикаться.
— Официанток на смене не хватало…
— Лучше признайся, что твоя протеже Ларочка вместо работы к клиенту укатила на дом. И отстегивает тебе процент за интимные услуги. Думаешь, я ничего не знаю?
— Понял-понял… я все понял. Больше не…
— Понял? — никак не утихомиривается Царевичев. — Что-то непохоже. А ты в курсе, что произошло бы, если Василий Андреевич не связался бы со мной вовремя? Ему скажи спасибо!
— С. пасибо.
— Сегодня назначу тебе зама. Обучать будешь. Передай ему дела в течение недели, а сам посидишь на испытательном сроке.
— Простите, Артём Александрович, но я…
— Свободен!
Царевичев возвращается в машину и устало трёт лицо ладонями. Видно, что не выспался. Интересно, из-за чего. Или из-за кого..?
Я тихонько вздыхаю, и он сразу же бросает на меня внимательный взгляд.
— Ну как ты?
— Лучше. Спасибо вам.
— Тогда едем за сестрёнкой и в садик ее?
Я качаю головой:
— Сегодня садик не работает, Артём Александрович. Выходные же.
Босс на секунду задумывается. Потом вдруг улыбается и сообщает загадочно:
— Тогда у меня есть для тебя и Насти другой вариант.
Глава 17. Праздник детства
— Поехать к Косте и попрыгать на батуте? Конечно, хочу! Спасибо, Артём!
Глаза Настюши загораются предвкушением. Вот только что, когда мы вошли в мою съёмную квартирку, она сидела сонная и зевала, а теперь при словах Царевичева скачет по постели восторженным кузнечиком.
Я украдкой поглядываю на своего босса и молчу.
Мне безумно приятно, что в это кошмарное утро он решил позаботиться не только обо мне, но и о дорогом мне человечке. И этим самым буквально спас от депрессивных выходных. Потому что, останься я сейчас одна, то было бы сложновато сохранять перед ребенком спокойствие… а тем более развлекать его.
Меня до сих пор немного потряхивает от пережитого. В голову постоянно возвращаются навязчивые мысли о том, что было бы, если бы Вадим…
Нет, Катя, не думай об этом. Не смей об этом думать.
Чувство омерзения подкатывает к горлу, и я отступаю назад. Царевичев бросает на меня проницательный взгляд.
— Настюш, ты пока вставай и иди умываться, а я чай заварю, — скороговоркой выдаю я и сбегаю на кухню, крепко сжимая подрагивающие пальцы в кулаки. Снова хочется заплакать.
Кухня у нас довольно тесная, а когда туда входит мой босс и присаживается за стол, то по моим ощущениям пространство становится и вовсе микроскопическим.
- Предыдущая
- 22/39
- Следующая