Пока дышу (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 13

Появилось смутное ощущение, что речь Весемира была хорошенько отрепетирована. Заучена наизусть как лекция, которую он читает не в первый раз.

— В нашем бое присутствует элемент акробатики, дабы еще больше запутать противника, — продолжал вещать Весемир. Я откровенно заскучал.

— Если ты обращал внимание, удары у нас не всегда четки и экономны. Порой присутствуют размашистые, где мы полностью открываемся противнику. Плохо ли это? Для обычного человека с его скоростью реакции, это смерть, но в том-то и дело, мы не люди. Уже не люди, быстрее и сильнее. И в бою мы сходимся не с людьми, но с чудищами, которые быстрее и сильнее нас.

— Именно поэтому в нашем стиле есть огромное количестве финтов. Куда и как мы ударим, даже сами порой не знаем, это рефлексы. В бою нельзя думать, это смерть сразу и бесповоротно и зачастую не самая легкая. К тому же нельзя забывать про осторожность. Сначала ты будешь учиться правильно двигаться, внимательно просчитывать шаг, а после еще и различные приемы с мечом на маятнике выполнять.

— Не скрою, это будет еще нескоро. Советую запомнить мои слова на всю жизнь, они выстраданы, записаны каплями крови тех, кому пришлось через это пройти.

Вот так у меня появилось новое занятие. Дня два я просто ходил по столбикам, пытаясь не свалиться. Координация у меня была выше всяких похвал, и до этого замечал, что стал сильней и ловчей, чем в свое время в том же возрасте, но осознал свою истинную ловкость, лишь встав на тренажер. Как будто олимпийский чемпион в лучшие свои годы, если не круче, а ведь я в силу даже не вошел, что же потом будет?

Все начало меняться через пару дней, когда запустили первый маятник. Ничего особенного, вышло легко. Второй пошел уже сложнее, третий стал реальной проблемой. Тогда я первый раз рухнул с маятника, удар в плечо был совершенно неожиданным, оттого и сильным. Хорошо, что свалился во двор, а не на ту сторону.

Со злостью я вновь взобрался на тренажер и на этот раз прошел. Конечно же, возликовал, подумаешь «маятник», ничуть не страшно! Ликование мое продолжалось недолго. Когда запустили пять маятников, я занервничал и пропустил момент, когда нужно было уклоняться от второго. Этот удар буквально снес меня на ту сторону. Упал я неудачно — на правую руку, — мне показалось, что кости хрустнули, а от боли задвоилось в глазах.

В это время наблюдавший за занятием Весемир меня вытащил. Я надеялся, что после такого полета он даст мне время прийти в себя, а то и вовсе отложит тренировку. Рука болела от любого движения. Но вместо того чтобы дать мне время отдохнуть, Весемир едва позволил отдышаться и вновь погнал на тренажер.

И вновь я полетел вниз, упал на эту же руку, перед глазами замелькали искры. И как-то все мое желание лезть на этот аппарат мгновенно улетучилось. Весемир словно учуял мой страх. В одно мгновение его как подменили, и он перестал напоминать душевного наставника, превратившись в безжалостную и бесчувственную скотину.

— Вперед, сучий сын, — рявкнул он, пинком направляя в сторону тренажера.

Во мне разыгрался страх, и я упал. Даже не дав перевести дыхание, Весемир взял меня за шкирку, словно щенка, и закинул на тренажер. Сколько бы раз я ни падал, он поднимал меня и швырял обратно. Это продолжалось безумно долго, я пытался считать подходы, после десятого раза приземлившись лицом в грязь, плюнул и перестал. Это напоминало пытку, через какое-то время я попросту отупел от боли, выбился из сил и свалившись вниз, не смог даже подняться.

На время меня оставили и лежа в полном отупении, дыша как загнанная лошадь, я приходил в себя. А через мгновение на меня вылили ушат холодной воды. Не скажу, что открылось второе дыхание, но на стену я взлетел, словно птица. И тут же пожалел о том, что не остался валяться.

Весемир ждал меня. В руках он держал тяжелую палку, которой не преминул воспользоваться. Не слишком сильные, но чувствительные удары пришлись на мои плечи.

— Что стоишь? Ждешь, пока за тобой мамка придет? Так ее здесь нет! Вперед, я сказал, — рявкнул Весемир и пнул по направлению к маятнику.

Пытка продолжилась до самой ночи, я только и делал, что падал и подгоняемый ударами Весемира, вновь лез на этот проклятущий аппарат. Изредка мне давали время передохнуть, а я даже думать не мог. Как итог, в очередной раз упав, просто уснул или вырубился, не разберешь.

Утро ознаменовалось болью. Болело все, тело покрыл сплошной ковер кровоподтеков, на спине и плечах живого места не было вовсе.

Поднявшись с кряхтением, достойным дряхлого деда, поковылял в зал. Удивительно, время уже подходило к обеду, а меня не разбудили, это было странно. Проверив кухню, на ней никого не оказалось, я отправился во двор.

В углу занимались парни, кто вел бой, кто оттачивал удары, за всем этим наблюдал Крий. Когда я подошел, он заметил меня и сделал жест рукой.

— Ну что, жив бедолага? — его голос был наполнен сочувствием. — Ладно, не куксись. Пойдем накормлю тебя.

Где ж ты вчера был такой хороший? Но вслух ничего говорить не стал. Крий отвел меня на кухню. Я еще находился под впечатлением от тренировки с Весемиром и поэтому не заметил, откуда на столе появилась тарелка, наполненная едой. Лишь взявшись за ложку заметил, что в моем рационе было что-то новенькое. Кроме надоевшей каши в миске лежал салат из зелени и грибы. Рядом стояла кружка странного сока, скорее напоминающего не слишком густой кисель. И это в середине весны?

Сок был темно-синего цвета, что меня поставило в тупик, такого я еще нигде не встречал. Дождавшись, когда я поем, Крий заговорил:

— Ты знаешь, что вчера произошло? — его вопрос повис в воздухе. Не хотелось отвечать, хотя было, что сказать. Молчание затягивалось.

— Учили меня, — я произнес это с неприкрытым сарказмом.

— Ты еще пообижайся, дурак малолетний, — нахмурился Крий. — Учили тебя, это да. Вот только без толку, похоже. Ничегошеньки ты и не понял, орясина.

Я хотел ответить что-нибудь, но не сумел придумать что. А Крию, похоже, мой ответ и не требовался.

— Ты очень сильно испугался, а Весемир заметил и боролся с твоим страхом, если бы не гонял вчера, то в тебе на всю жизнь поселился бы страх, который никак нельзя вытравить. Вот он тебя и учил через боль. Не ты первый, не ты последний. Так надо, понимаешь? Иначе испугаешься навсегда. Даже если с тобой что-то случится, надо все равно сразу же возвращаться на тренажер, иначе станешь трусить. А если будешь трусить, то фига с два у тебя получится. Нельзя отказываться от тренировки.

Я молча внимал его словам. Может, он и прав, но от этого не становилось легче. Меня словно молотом лупили, так все болело. Крий вздохнул, видимо, ожидал от меня какой-то реакции.

— Ладно, не поймешь сейчас, значит, поймешь потом. А теперь пошли к тебе.

В моей комнате Крий заставил меня раздеться и начал растирать желтоватой полупрозрачной мазью. Пахла она травами, в основном, мятой и отлично впитывалась в кожу.

Весь оставшийся день я передвигался как приведение, Весемир же когда мы случайно встретились в коридоре, старался на меня не смотреть. На следующее утро меня так же растер Крий, а после завтрака погнал на этот проклятый маятник.

В дальнейшем появились еще тренажеры, такие как ветряк и гребенка. Синяки не успевали проходить, через какое-то время я даже привык к этой ноющей боли. А к моему рациону добавились различные салаты из непонятной зелени и сок странного цвета, но никак не противного вкуса.

Когда стало теплее, многие ведьмаки покинули Каэр Морхен. В крепости из мастеров остались только Весемир и Крий. Гнеду и Казимиру назначили последнее испытание на конец лета и они к нему очень серьезно готовились. В чем оно заключалось никто не спешил меня просветить, а ребята по ходу сами не знали, но боялись. Еще бы Крий с Весемиром знатно нагнали на них страха.

После отбытия ведьмаков Весемир показал еще тренажер или попросту мучильню. Мучильня представляла собой полосу препятствий большой протяженности, тянущуюся по близлежащим горам и лесу, у меня появилась новая забава.