Крестоносец (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 67

Как бы там ни было, я в очередной раз выразил благодарность Бернарду за то, что не остался равнодушен, а без раздумий кинулся спасать в общем-то чужого ему человека.

— Помогать ближнему — долг каждого честного христианина, — заметил он, положив на язык ломтик сыра. — Тем более если ближний страдает незаслуженно.

Вот бы таких попов побольше! И воодушевляющие речи могут произносить, и технического прогресса не чураются, а самое главное — порядочные люди. В моём будущем за РПЦ тянулся слегка скандальный шлейф из всякого рода разоблачений, которые выдавали на гора дьяк Кураев и ещё некоторые смельчаки, а в католической церкви мужеложство уже и за грех вроде как не считалось. Застали очередного пастора с мальчиком — ну и что? Может, у них по обоюдному согласию! И вообще толерантность!

Как бы там ни было, ещё на некоторое время в славном Саарбрюккене нам пришлось задержаться. С моими ранами, которые требовали нормального лечения (прежде всего полученная от арбалетного болта), далеко не уедешь. Тут мои травки и мази, особенно на основе прополиса, придутся весьма кстати.

А первым делом я заплатил выкуп несчастного Ганса. Не мог остаться равнодушным к судьбе несчастного старика, тем более всего-то цена вопроса — пятьдесят денье. Но на этот раз Роланд только вздыхал, понимая, что доводы разума против моего чувства сострадания ближнему здесь бессильны. Крестьянин же, получив свободу, не верил своему счастью,

радовался до слёз, я даже малость испугался, не случилось бы у того от чрезмерного счастья сердечного приступа. В общем, с бумагой, подтверждающей его свободу, отправился он в родную деревушку в надежде, что там сможет отыскать следы своих дочери и внука.

Неделя полупостельного режима (к столу я выходил вместе со всеми), мазь на основе прополиса и усиленное питание, за которое я весьма благодарен хозяину таверны «Зелёный Рыцарь», где мы остановились после несостоявшегося файер-шоу, и где на вывеске в виде щита был изображён рыцарь в зелёных доспехах, точнее, его жене и дочкам, которые хозяйничали на кухне и готовили не только сытно, но и вкусно, сделали своё дело. Рана от арбалетного болта практически затянулась, щиколотка тоже не беспокоила.

С питанием, к слову, получилось интересно. Вроде никаких изысков, самые немудрящие продукты, а готовится всё так, что пальчики оближешь. Неужели прав Фазиль Искандер, и всё зависит от того, вкладывает хозяйка в готовку душу или нет?

Роланд, кстати, оценил не только местную еду, но и старшую из хозяйкиных дочек, пышноволосую кудрявую шатенку с серыми глазами, лет пятнадцати-шестнадцати на вид, по имени Магда. Судя по тому, что после заселения в комнату на втором этаже таверны я ночевал в одиночестве, у них всё срослось в первую же ночь. Вот ведь кобелина неукротимый! Похоже, он попросту задался целью разбросать от Парижа до Иерусалима свои гены, пусть и не подозревая о существовании таковых.

Когда подзадержавшийся в Саарбрюккене Бернард, невесть как узнав о похождениях Роланда, упрекнул того в грехе прелюбодеяния и в соблазнении бедной девушки, которой, лишившись невинности, будет трудно выйти замуж, мой товарищ ответил, что в соблазнении он не виноват, так как ещё до него невинностью там и не пахло. Магда, по её собственным словам в пересказе Роланда, промышляла этим уже пару лет. При этом девушка она была серьёзная, оказывала интимные услуги не потому, что ей так нравился секс (хотя, нравился конечно, что греха таить!), а чтобы собрать денег на приданое. Их же в семье четыре дочери, отцовского состояния на всех не хватит. И Магда твёрдо решила найти себе хорошую партию, а не нищеброда какого. Ну, понятно, поговорка «деньги к деньгам» не только не Руси действует.

По словам Магды, родители знали, как, или, точнее, чем зарабатывает их старшенькая, но не возражали. Тем более что девушка, по её словам, заботилась о своей репутации (зацените, чего мне стоило не заржать, услышав это!), и спала только с проезжими, которые сегодня здесь, а завтра поминай как звали, да и с местными не знакомы, так что порочащие её слухи в городе не пойдут. Да и из проезжих предпочитала народ почище — дворян, купцов, либо воинов и наёмников. Последние, если ей верить, часто бывали щедрее первых.

Судя по рассказу Магды в изложении Роланда, она собиралась на следующий год завязать с этим занятием и выйти замуж за сына мясника, с которым её сговорили родители в этом году, и которого, по её признанию, она очень любит… Н-да, высокие отношения, что тут скажешь. На вопрос Роланда, не боится ли она принести своему жениху в подоле, Магда ответила, что не боится, так как покупает у одной знахарки из соседнего Эльзаса, бывающей в Саарбрюккене на ярмарке, зелье от зачатия, и оно пока не давало осечек. Однако… Средневековая контрацепция в действии! А говорили, Тёмные Века…

Бернард, выслушав эту историю, только покачал головой, пробормотав:

— O tempora, o mores!

Честно говоря, я тоже впечатлился. Вот тебе и строгие средневековые нравы! В одной отдельно взятой таверне по части раскованности они не уступят XXI веку, только что здесь в соцсети ничего не выкладывают. Хотя, наверняка не везде так, ведь люди нигде и никогда не бывают одинаковы. Интересно, а этот сын мясника узнает когда-нибудь, каким местом его благоверная заработала своё приданое? А если узнает, то как отреагирует? С разводами то сейчас не очень. Даже коронованным особам это весьма и весьма непросто, а уж о простолюдинах и говорить нечего. Хочешь не хочешь, а придётся жить вместе всю жизнь. С другой стороны, известно, через какое место идёт путь к сердцу мужчины (нет, не через то, которым думает Роланд, а несколько выше), и жене, которая умеет так готовить, можно простить многое, особенно если после свадьбы у неё кроме мужа не будет других мужиков.

Вообще-то, я тоже не скучал в «Зелёном Рыцаре», прикидывая список вещей, которые надо бы прикупить в Саарбрюккене, благо ярмарка была в разгаре. А также рисовал чертежи продвинутого арбалета с воротом (видел такие в прошлой жизни), и спасательных средств в виде пробкового жилета, такого же пояса и спасательного круга. Раз уж я теперь рыцарь и периодически хожу в железе, то надо бы позаботиться о том, чтобы не дать утонуть ни себе, ни Роланду. Ведь рек и морей нам, видимо, не избежать. История свидетельствует, что Фридрих Барбаросса утонет в Третьем Крестовом походе, переправляясь через реку на Ближнем Востоке, между прочим, далеко не самом водном месте в мире. А пробка в винодельческом крае должна быть, испанские и итальянские купцы везут её сюда в больших количествах.

Ещё надо прикупить серебряные фляги. Сейчас по всему миру с инфекцией проблемы, а в тёплых краях с разными заразами геморроя в разы больше. Серебро же, как известно, микробов убивает.

Кроме того, я общался с Бернардом, пока он не закончил свои дела в Саарбрюккене и не уехал в Клерво. Дядька он оказался харизматичный (теперь я не удивляюсь, что под его влиянием монархи двух главных стран Западной Европы со множеством подданных, сорвались из родных мест и отправились за тридевять земель), весьма остроумный, с большим чувством юмора и, что особенно приятно, несмотря на твёрдые религиозные убеждения, без всяких следов того фанатизма, который я недавно наблюдал у приснопамятного брата Еноха.

Кстати, сразу после моего оправдания и освобождения монах исчез из замка, и вообще из Саарбрюккена. Об этом мне сообщил один из спутников Бернарда, брат Теодоз, рослый широкоплечий монах лет тридцати пяти, чьи чёрные глаза, такие же волосы, смугловатая кожа и акцент выдавали провансальца, а характерные мозоли на руках, несколько шрамов и крепкая фигура, говорили о том, что меч и копьё ему знакомы как минимум не меньше требника и кадила. На моё предположение об этом брат Теодоз со скрытой в бороде улыбкой кивнул, подтвердив, что раньше делал воинскую карьеру, но «сменил оружие на сутану, чтобы замаливать грехи». Какие грехи, он не сказал, а я не спрашивал. Зачем лезть в душу человеку, тем более что он один из моих спасителей? Но, наверно, грехи были серьёзные, раз заставили этого рубаку радикально сменить профессию.