Крестоносец (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 53

Я сам слегка охренел от того, что наговорил, не ожидал, что в чертогах моей памяти отложились такие сведения, и что могу мыслить не хуже какого-нибудь экономиста. Ну а Бернарда мои пояснения порядком и загрузили, и заинтересовали. Он сразу оценил выгоду этого дела для тех, кто им займётся. Понравилось аббату и то, что такие кредиты куда больше соответствуют христианской вере, чем нынешнее ростовщичество. Ну и возможность вытеснить еврейских ростовщиков его тоже грела. Всё же аббату Клерво (и это неудивительно) не нравилось, что иноверцы наживаются за счёт христиан, да ещё нередко оставляя их без жилища, имущества, и в долговой кабале.

Ну и как вишенку на торте я предложил Бернарду, связавшись с Папой, озаботиться более удачным маршрутом для армий крестоносцев, чтобы Конрад и Людовик не отрывались друг от друга, не поссорились с Византией и высадились в Малой Азии вместе. Если крестоносцы таки пойдут через Венгрию и Балканы, то Папа и весьма состоятельный Орден цистерцианцев могут зафрахтовать речные суда на Дунае и, посадив на них войска, довезти их до Чёрного моря, избежав таким образом немецких грабежей. Напугав Мануила Комнина грядущими рыцарскими грабежами, договориться с ним, чтобы тот помог крестоносцам в дельте Дуная пересесть на византийские корабли, и Чёрным морем перебраться в Малую Азию.

За эти дни я занимался прогрессорством, можно сказать, не покладая рук. Ну а что, думаю, ничего страшного не случится, если цивилизация сделает небольшой шажочек вперёд. А уж ежели Господу моя активность покажется невместной, то уж он-то придумает, как помешать этому. Например, сошедшись с монахом-лекарем, преподававшим в школе медицину, я посоветовал применять для лучшего срастания костей гипсовые повязки. Гипс — он же алебастр — в Европе найти нетрудно. Преподавателю арифметики я предложил «арабские» цифры с таблицей умножения. Я где-то читал, что у цистерцианцев, к слову, вообще была свои система счёта, своего рода шифр, но пока её, видимо, ещё не изобрели. Возможно, уже и не изобретут.

В Европе в эту эпоху ещё пользовались римскими цифрами, а в православных странах использовали греческие буквы, и это было жутко неудобно. Такого понятия как «ноль» вообще не знали, а без него вести сложные вычисления невозможно. Присутствовавший при нашем разговоре Бернард возразил, что негоже им использовать цифры, придуманные нехристями. Я привёл контраргумент, согласно которому сарацины не придумали эти цифры, а украли их в Индии, где их изобрёл Апостол Фома для жителей, обращённых им в христианство. И что Бернард может через Папу справиться в римских архивах, этот факт упоминается на первых Вселенских Соборах.

Подсказал монахам и конструкцию самого простого улья, благо что у Петровича насмотрелся, а также как можно изготовить дымарь и сетку. Первый улей делали под моим чутким руководством, а затем в него заселили матку, за которой из леса последовал весь рой. Улей заблаговременно поставили на отшибе, чтобы дикие пчёлы, которым предстояла стадия одомашнивания, не накинулись на проходящих мимо монахов.

А поздно вечером, накануне нашего выхода из аббатства, я представил на суд Бернарда и прочей монашеской братии, занимавшейся виноделием, готовый продукт. На вид полученная субстанция получилась кристально чистой, судя по запаху — голимая спиртяга. Поджёг — запылала красным, и потухла, когда жидкости осталось вполовину меньше от начального объема. Ага, выходит, получил-таки 40°. Петрович учил меня, что как раз так и должна гореть 40-градусная. При 20° жидкость ярко вспыхивает синим пламенем, но практически сразу же гаснет — это «играют хвосты». При 30° горит, пока вы держите ложку (или другую ёмкость, в которую набрали алкоголь) над источником огня. 60° — ровно горит сине-красным пламенем, сжигая алкоголь на ¾. А при 80° пылает ярко-синим до тех пор, пока жидкости практически совсем не останется.

На презентации продукта для первого раза мне хватило маленького глоточка… Ух, хорошо пошла! Первый блин однозначно получился не комом, о чём я и доложил присутствовавшему на дегустации Бернарду. Тот тоже пригубил, поморщился, с задумчивым видом посмотрел куда-то вдаль, за монастырскую стену (дегустация проходила во дворе), снова сделал глоток, уже побольше, вновь подождал, и молвил:

— И правда крепкое вино. И вкус очень необычный… Хм, и ощущаю себя как-то… Как-то странно.

— С двух маленьких глотков ничего не будет, — успокоил я его. — А вот если вольёте в себя целый кубок, то через небольшой промежуток времени сильно опьянеете, как будто бы вы выдули бочонок обычного вина.

Дело закончилось тем, что Бернард всё-таки выцыганил у меня не только чертежи для кузнеца, который, хоть и не будучи медником, всё же сообразил, что к чему, но и сам самогонный аппарат. С монахом-кузнецом я хорошо поладил, научил заодно делать нормальные, шарнирные ножницы, которыми все пользуются в моём будущем, а здесь в обиходе только пружинные, хоть и разных размеров. С первого раза ножницы у мастера вышли не совсем такими, какие мне были нужны, то есть попросту говоря, стригли хреново. А вот третий экземпляр меня порадовал, я им без особых усилий остриг ногти на руках и ногах. После чего экспроприировал, кузнец за них даже денег не взял. Ну ещё бы, теперь он начнёт их клепать пачками, и его монастырь озолотится. Ну и он сам, не исключено, слегка улучшит своё существование в этом бренном мире.

Аббат заплатил мне целых пятьдесят золотых византийских безантов, посчитав, что этого более чем достаточно за мои прогрессорские дела, и конечно же, за агрегат, приготовляющий продукт, которому, несмотря на мою лекцию о пользе спирта, ещё всё же нужно найти применение. Однако пообещал крепкий напиток, если таковой пойдёт, так сказать, в серию, назвать «Святой Януарий». Понятно, что в честь моего небесного покровителя, который якобы нашептал мне все эти рецепты и схемы.

Ладно, бог с ним, с аппаратом. Главное, что я знаю, как его сделать, а по пути следования или уж точно в Святой земле, думаю, не раз представится возможность изготовить его заново. Тем более что арабы уже вроде бы должны изобрести к этому времени дистиллятор, с помощью которого можно получать «горючую воду».

Я аббату подсказал, что для той же медицины в монастырских школах спиритус придётся в самый раз. Авторитет их выученников взлетит на недосягаемую высоту — большинство их пациентов выживут, плюс анестезия спиртом облегчит лечение ран, переломов и ампутаций. Так же показал, как можно на спиритусе изготовить цветочные эссенции, добавляя их в свечной воск для благоухания.

Часть спирта я выпросил для себя, хотел изготовить настойки на травах. Но уже в пути, по ходу дела, когда будем догонять армию нашего короля. А пятьдесят безантов постарался понадёжнее спрятать, сшив с внутренней стороны штанов потайной карман. Всё-таки по нынешним временам деньги более чем приличные, для кого-то целое состояние. Роланд вообще пребывал в эйфории, словно это ему заплатили полсотни золотых. Но я, кстати, заверил его, что это наши общие деньги, и когда ему понадобятся звонкие монеты — я всегда готов буду поделиться. Но храниться будут они у меня, и Роланд даже не вздумал протестовать. Понимал, что ограбить меня куда труднее, нежели его.

И кстати, такая попытка была предпринята буквально в сутках пути от аббатства к Саарбрюккену, от которого мы решили спускаться вниз по реке Саар. Так получилось, что ночью на привал мы остановились у подножия поросшего лесом холма в одиночестве. Группки отставших от армии крестоносцев тоже двигались в этом же направлении, но были они редкими, и мы, так получилось, прибились к парочке таких же оболтусов.

Одному лет двадцать, второй выглядел лет под сорок. Причём оба были немцами, что вообще странно, учитывая, что армия Конрада ушла в Святую землю ещё месяц назад. Однако по-французски, хоть и с акцентом, говорили неплохо, видимо, сказывалась близость французской границы.

Младший, со светлыми крысиными усиками и покрытым угрями лицом, представился Вольфгангом Вагнером. Композитор вдвойне — я невольно вспомнил Вольфганга Амадея Моцарта и Рихарда Вагнера. Старший же назвался Гюнтером Шульцем. Оказалось, первый приходится племянником второму, старшим сыном его сестры. Свою задержку объяснили юридическими проволочками: дядюшке якобы пришлось доказывать в суде право наследования небольшим поместьем после смерти старшего брата. Тот несколько тел назад схоронил жену, сына и дочь, умерших от непонятной болезни, и таким образом, наследников у него не осталось. Таковым себя считал на законных, как он заявил, основаниях Шульц, но тут вдруг объявился якобы незаконнорождённый сыночек братца, тоже заявивший права на кусочек земли и каменный домишко. В итоге «самозванец» так и не смог доказать своё родство с покойным, и имение перешло к Шульцу. Тот оставил на хозяйстве старшего сына, а сам, будучи вдохновлён рассказами стариков, участвовавших в Первом крестовом походе, которые вернулись со славой и добычей, отправился попытать удачи во Втором. А сестра подсунула ему своего сына, которому тоже не терпелось ухватить удачу за хвост, так что пришлось отправляться в путешествие с такой вот нагрузкой.