Далекие друзья (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович - Страница 70

Постаравшись выбросить из головы неприятные мысли и отвлечься от мук совести, Олег перевел свой взгляд на то немногое, что примиряло его с нападением на чужую страну и чужой город. Делегацию взбунтовавшихся рабов, держащуюся у левого края площади. Мужчины и немногочисленные женщины, сумевшие отстоять свое право предстать перед захватившим город архимагистром, могли очень сильно отличаться между собой по внешнему виду и одежде, тем более большая её часть лишь день назад явно принадлежала кому-то другому, однако имелась у них и одна общая черта. Худоба, граничащая с болезненностью. Живую собственность кормили в достаточной мере, дабы она могла выполнять свои обязанности и не больше — видимо это было просто невыгодно. Почти наверняка имелись исключения вроде домашних слуг, которые жили лучше большинства свободных людей, но обитатели богатых поместий либо не присоединились к восставшим, либо тупо не попали в число наиболее авторитетных и боевитых представителей собственного социального слоя. И никого слишком старого на левой стороне площади не имелось, ну вот вообще ни одного человека с видимыми следами возрастной дряхлости, хотя ранняя седина и порядком пошатнувшееся здоровье нашлись бы у многих. Олег подозревал, что знает, куда в этом годы девались все те рабы, кому на его родине назначалась бы пенсия по старости или инвалидности. Алтари чернокнижников, местных или проживающих в соседней великой державе…Либо трюмы кораблей османов-работорговцев, регулярно наведывающихся к своим друзьям и продающих пока еще живых людей на корм вампирам. Нет, он был бы счастлив ошибиться, но не верил в такое везение. Снятие ментальных ограничений вылилось в резню, которая унесла жизни многих невольников…Возможно каждого второго, возможно потерь насчитывалось даже больше. Но оставшихся все равно хватило, чтобы захватить контроль над несколькими самыми бедными кварталами и шахтой. Точных чисел не знал, наверное, никто, но минимум десяток тысяч союзников, готовых драться до последней капли крови, у русского воздушного флота сейчас имелось. И в несколько раз больше противников, представители которых на площадь явились при полном параде, то есть с лучшим своим оружием.

Правая сторона площади заставила Олега серьезно так удивиться, когда он только сюда пришел и начал искать место среди рядов русских войск, дабы поудобнее припарковать своего дракона. Причем эмоции в душе чародея бушевали сразу по нескольким поводам. Во-первых, пространство перед дворцом, свободное от бывших невольников, было довольно плотно набито народом — до такой степени, что буквально яблоку было негде упасть. Впрочем тому хотя бы имелось разумное объяснение — официальная капитуляция города, если не целой страны, мероприятие может и несколько необычное, но без сомнения притягивающее внимание, волнующее и важное, а потому персон, обязанных на нем присутствовать в силу своего положения, надеющихся получить какие-то выгоды или на худой конец смягчить убытки или просто слишком любопытных и одновременно страдающих от серьезного безрассудства, могло найтись действительно много. Но, во-вторых, за редким исключением они пришли сюда в доспехах, с оружием, а некоторые даже личным транспортом, при нужде точно способном выступить в роли легкой бронетехники…Боевой слон, который до сих пор неотрывно пялился на Олега с чистой искренней ненавистью, являлся далеко не единственным представителем данного племени на площади, всего хоботных насчитывалось около дюжины. А еще несколько паланкинов, сжимаемых людьми или големами, парочка автомобилей, разумеется бронированных и с небольшими турелями, а также какой-то ковер-самолет, способный подработать диско-шаром из неимоверного количества рунных цепочек, перемигивающихся всеми цветами радуги. Причем стоящие по периметру солдаты-язычники из личной гвардии архимагистра ничуть не мешали накапливаться вооруженным людям вблизи от своего лидера, видимо полагая, что все нормально, и так оно и надо…

— Вот вроде бы и пообвыкся тут уже, а все-таки некоторые культурные нормы, считающиеся общепринятыми и само-собой разумеющимися, до сих пор от меня как-то ускользают, — посетовал мысленно чародей, переводя взгляд на древнего волхва, который сегодня был сам на себя не похож. — Если бы у меня на родине к правителю государства…Ну, пусть его генералу или министру, попыталась бы подойти толпа вооруженных людей, причем с кое-какой бронетехникой и конкретно тех самых людей, которые его лишь недавно убить пытались, но сами оказались биты, то вся служба безопасности оказалась бы автоматически уволена с волчьим билетом к чертям собачьим, а само высокопоставленное лицо пустилось бы наутек вперед собственного визга. А тут — сидит, скалится довольно, хотя и понимает отлично, как его сейчас ненавидят. И — не боится…Или все-таки боится, поскольку прекрасно понимает, что как раз в такой ситуации из закромов могут достать какой-нибудь супер-пупер-гипер болт с резьбой, специальной заточенной под древние могущественные задницы, но виду не подает и ни малейшего проявления малодушия себе не позволяет.

Древний волхв сегодня выглядел…Необычно. Достаточно необычно, чтобы Олег мог бы его и перепутать с каким-нибудь другим гигантским сгустком живого пламени в форме человека, если бы не успел так хорошо изучить ауру архимагистра. Савва с комфортом устроился на вытащенном к воротам дворца огромном золотом троне, трофейном судя по старательном сбитым гербам и священным символам. Он беспрестанно улыбался и крутил в руках камешек…Для него — мелкий, а вот обычный человек такую глыбу точно бы в одиночку поднять не сумел. И вдвоем-втроем, скорее всего, люди бы тоже не справились, будь они хоть профессиональными грузчиками. От этой штуки чародей ощущал примерно такие же токи энергии, какие шли от очень-очень сильно намоленных храмов где-нибудь в Москве или Санкт-Петербурге, а потому почти не сомневался, что видит он алтарь. И именно этот алтарь, скорее всего, и искал во дворце едва ли не с пеной у рта древний язычник…С целями, которые священники-монотеисты уж точно не одобрят, вне зависимости от того, какой именно конфессии принадлежат. Оракул-самоучка был готов в этом поклясться своим даром ясновиденья, да еще и добавить к нему чего-нибудь…Булочку с повидлом, например. А еще Олег первый раз видел, чтобы пребывая в энергетической форме Савва облачился в расшитую рунами и золотыми рисунками белую жреческую мантию, подходящую огненному исполину по размерам. Причем данная вещь не являлась видимостью или частью пылающего тела древнего волхва, поскольку обладала собственной аурой и аурой крайне непростой. Словно активированный одноразовый артефакт она потихоньку теряла стабильность, буквально по волосу истончаясь в энергетическом зрении, и в то же время подобно капищу жреца, она несла в себе отзвуки множеств сил, великих, но далеких…Однако сейчас эти силы казались заметно ближе и, если можно так выразиться, более концентрированными и целенаправленными, чем в деревянных идолах. Даже таких, которые использовались в качестве места поклонения на протяжении сотен лет. Нечто подобное чародей чувствовал, когда начал свою работу новый храм Перуна, и, скорее всего, подобное значило, что прямо сейчас за Саввой наблюдают его покровители…Все его покровители! Одновременно! А мантия видимо являлась своеобразным аналогом устройства для видеосвязи и приемника-передатчика энергии…Или временно выданным мандатом.

— Итак, настал тот день и час, когда решается судьба жителей этого города, погрязшего в пороках и увязшего в паутине ложной веры. — Видимо сочтя, что зрителей собралось достаточно, Савва начал свою речь…Правда, на русском языке. Но отчего-то Олег не сомневался, все кому надо его поймут, либо с помощью шепчущего на ухо переводчика, либо, в крайнем случае, наблюдая за поведением своих более подкованных в чужой речи соседей. — Тем, кто носил здесь рабские ошейники, я обещал свободу от оков, и свободу от помутняющей разум злой волшбы, что никуда не делась, а лишь временно отступила под воздействием чар…Если, конечно, они станут за неё бороться. И мне, жрецу истинных богов, было бы немыслимым позором нарушить свое слово! Каждый, кто сможет сразиться с одним из моих солдат и не проиграет в течении тридцати секунд, а после присягнет пять лет служить Возрожденной Российской Империи, найдет свое место в рядах её армии и будет вывезен отсюда летучим кораблем вместе с тем имуществом, которое сможет удержать в руках. Если он хочет взять с собой человека, который не хочет или не может сражаться, срок удваивается. Двух — утраивается…Впрочем, место в трюме можно будет и купить, если найдется достаточно серебра или золота, чтобы хватило платить жалование наемнику в течении все тех же пяти лет!